— Кэрст, я не хочу, чтобы ты делал подобные вещи. Пообещай мне, что такого больше не будет.

В полумраке выражение его лица было не разглядеть, поэтому мне сложно предположить, как он отнесся к моей просьбе. Он немного помолчал, но потом все-таки ответил:

— Хорошо, обещаю.

Вот только голос у него был такой, как будто он что-то проверил для себя и сделал выводы, которые его вполне устроили.

Теперь я уже просто боялась засыпать. Так в полудреме и дождалась утра. Места, которых касался Штаден, буквально горели, вызывая у меня нервную дрожь. Не знаю, спал ли мой «муж», но прижимал он меня к себе так крепко, как ребенок, который боится, что у него отнимут любимую игрушку.

Самым грустным результатом этой поездки стало то, что дед отменил мне ежемесячные выплаты, аргументируя это тем, что теперь у меня есть муж, который и должен обо мне заботиться. Я печально размышляла о том, смогу ли я теперь прожить только на стипендию полтора курса (начиная с четвертого, наши студенты уже вовсю начинали подрабатывать, так что денежные проблемы переставали быть столь актуальными). Штаден решительно сказал мне, что принимает на себя все обязательства как муж, в том числе финансовые, но я твердо отказалась, так как считала неправильным брать у него деньги. Ведь брак у нас все-таки не настоящий!

— Эрна, на тебе лица нет! Что случилось? — воскликнула Грета, когда я вошла в комнату.

Так как она на этот раз была одна, то я и рассказала ей полностью, про все, что случилось во время нашей поездки к моим родным, не скрывая происшедшего ночью и своих опасений по этому поводу.

— А самое страшное, знаешь, что? — грустно сказала я. — Что меня к нему тянет. На каком-то подсознательном уровне. Я уже не столько его боюсь, сколько себя. Хоть я и знаю, что он просто играет со мной. Что я для него очередное развлечение. Этакий плюшевый мишка для взрослого мальчика. Игрушка. Которая, к тому же, еще и так забавно пугается.

— Не надо тебе больше ездить никуда, — сказала подруга. — А то, чувствую, доездишься ты с ним.

— Так у нас договор. Не буду ездить — он разводиться откажется.

— Ты уверена? — засомневалась Грета.

— Не то чтобы полностью уверена, — призналась я. — Но до окончания учебы ему выгодно считаться женатым, так что вполне может и отказаться.

— И деньги ты от него зря не стала брать. Ты же в такой ситуации полностью из-за него оказалась, вот пусть и отвечает.

— Грета, ты не понимаешь. Как я могу брать у него деньги? И кем, по-твоему я буду при этом себя чувствовать?

— Кем? Женой, — спокойно сказала Грета. — Он же сказал, что принимает на себя все обязательства как муж. Вот и пользуйся.

— Но я-то женой себя не считаю, — не согласилась я.

— Если уж на то пошло, то формально ты являешься женой Штадена, вне зависимости от того, считаешь ты себя ей или нет, — заявила Грета.

— Я хочу быть как можно дальше от него, — твердо сказала я. — И значит, никаких одолжений от него мне не нужно.

Когда вечером следующего дня пришел Ведель, я попросила его взять в их библиотеке книги по защитным заклинаниям — у них же все-таки специализированное заведение! Штаден, присутствовавший при этом, только насмешливо фыркнул, считая, по-видимому, что ничего приличного сделать я все равно не смогу. Я неприязненно на него посмотрела, что вызвало всплеск энтузиазма у Дитера, и тот пообещал принести мне книжки с последними разработками. Со стороны «мужа» опять послышалось фырканье.

— Кэрст, ты не заболел? — ласково поинтересовалась я. — Может, тебе пойти в лечебное крыло горло полечить? А то ты такие звуки странные издаешь.

— Дорогая, уже одно присутствие так благотворно на меня влияет, как никакие лекари не могут. К тому же, вы с Дитером на такую интересную тему беседуете.

— Да? В таком случае, Дитер, вас не затруднит взять для меня еще учебник по атакующим заклинаниям? Лучше самый простой, для первого курса.

— С большим удовольствием, Эрна.

— А атакующие-то тебе зачем? — поинтересовался Штаден, больше не фыркая.

— А я их с защитой совмещать буду, — мстительно сказала я. — Чтобы в случае, если всяким умникам опять в голову придет снимать мою зашита атакующими заклинаниями, они получали аналогичный ответ.

Теперь фыркнул Ведель. У них что, эпидемия?

Молчание прервал стук в дверь.

— Марк, — обрадовалась Грета и пошла открывать.

Но за дверью оказался Олаф. Увидев нашу компанию, он, похоже, растерялся и, поздоровавшись, замолчал.

— Ты чего-то хотел? — поинтересовалась Грета. — Или так, постоять пришел?

— Я хотел попросить лекции по алхимии, — покраснел парень.

— А ты ничего не перепутал? — язвительно поинтересовалась подруга. — Комната Фогель дальше по коридору.

— Грета! — рассердилась я. — жалко тебе тетради, что ли?

Я разыскала на полке просимое и вручила его Олафу. Он поблагодарил, я кивнула головой и закрыла дверь, а повернувшись, обнаружила, что на меня внимательно смотрят три пары глаз, причем во взгляде Греты сквозило удивление. Ну ведь не думала же она, что я принародные страдания устрою, в самом деле? И только вечером, засыпая, я вдруг поняла, что разговаривала сегодня с Олафом без всякого сердечного трепета, как говорила бы с любым одногруппником. Получается, что я его разлюбила? Да, действительно, любви не осталось, но и обида куда-то ушла, казалась уже совершенно несущественной. В самом деле, как можно обижаться на совершенно постороннего тебе человека за то, что он тебя не любит? Или любит, но, как говорит Грета, боится Штадена? И тут мне в голову пришла страшная мысль, напрочь прогнавшая сон. Ведь если я разлюбила Олафа, выходит, что я теперь влюблена в Кэрста? Меня же тянет к нему со страшной силой? Но ведь, тут же принялась я себя успокаивать, если бы я была в него влюблена, то ревновала бы к его многочисленным девицам. Я попыталась вспомнить свою реакцию на какую-нибудь его пассию в последнее время. Вот только, получается, что с тех пор, как он объявил в ректорате, что я его жена, я его ни с кем больше и не видела. Хотя, конечно, в его случае «не видела» — это еще не значит, что никого нет. Я же за ним не слежу. Я вдруг представила, как выслеживаю Штадена, чтобы выяснить свое отношение к его любовнице, и мне стало смешно. Да уж, если я решаю влюблена-не влюблена, то, значит, любовью здесь и не пахнет. А что тянет к нему, так, может, ночуй я в одной постели с Веделем, к примеру, так меня бы тоже к нему тянуло. Я попыталась вообразить поцелуй с Дитером и не смогла, настолько это неожиданно неприятно для меня оказалось. В конце концов я решила гнать от себя подобные мысли, так как влюбляться в Штадена категорически не желала, ему и так есть кем пополнять свой список побед. Если уж на то пошло, то Ведель в этом плане выглядит куда предпочтительней, тем более что и Грета его одобряет…

Но на следующий день я тем не менее решила поинтересоваться на ближайшей же лекции:

— Слушай, Штаден, мне кажется, или у тебя проблемы с личной жизнью?

— У меня? — удивился он. — Тебе кажется. А с чего это ты вдруг озаботилась моими проблемами?

— Да так, — пожала я плечами, — мне вдруг вчера пришло в голову, что в последнее время я не наблюдаю рядом с тобой никого.

— Плохо наблюдаешь, — с ехидной улыбкой сказал он.

Значит, все-таки кто-то есть, резюмировала я. Вот как бы теперь увидеть их вдвоем, чтобы понять, ревную я или нет? Попробовать за ним проследить? Вот только я себя в качестве тайного агента с трудом представляю. И Грету посвящать не хочется.

— А что это ты так помрачнела? — спросил Штаден.

— Да вот думаю я, что как-то это неправильно получается, когда тебе все можно, а мне ничего нельзя, — с досадой ответила я.

«Муж» посмотрел на меня почему-то с удивлением, но говорить ничего не стал.

— А правда, — спросила меня потом Грета, — чего это ты вдруг заинтересовалась личной жизнью Штадена?

— Да так, есть у меня некоторые мысли, — туманно ответила я.