— Знаешь, могу предложить тебе в качестве ночного одеяния одну из своих рубашек. Длина у нее тебе примерно до коленок будет, а рукава закатаешь, — поменял он тему беседы.

Я с благодарностью согласилась. Рубашка, конечно, оказалась короче, чем бы мне хотелось, зато она совершенно не просвечивала. Подвернув рукава и тщательно застегнув все пуговицы, я легла в постель.

— Ну что, сегодня ты без защиты? — поинтересовался Кэрст с нахальной улыбкой.

— Спасибо, что напомнил, — усмехнулась я, отстегивая брошку от платья.

— Слушай, Эрна, это уже паранойя какая-то — везде ходить с защитным амулетом.

— Да нас с Гретой недавно Фогель пыталась кислотой облить, — смутилась я. — Вот мы и решили, что лучше с амулетом ходить, чем в лечебницу попасть. Тем более, что при пассивном режиме, когда включается на резкое движение или всплеск магии, энергии почти не потребляет. И, кстати, я тебя попросить хотела. Расскажи, как ставить сигналку на дверь комнаты. А то мне совершенно не нравится, что к нам можно просто так пройти.

— Плата стандартная — поцелуй? — усмехнулся он.

— А просто так рассказать, из любви к ближнему? — с надеждой спросила я.

— Если бы я настолько любил ближних, то пошел бы в церковь, а не в армию. Армия, она как-то любви к ближнему не способствует.

Я задумалась. Целоваться мне с ним не хотелось. То есть, хотелось, конечно, но я очень боялась того, к чему эти поцелуи на кровати могли привести. Про сигналку теоретически я могла спросить и у Дитера, только в свете недавних событий обращаться к нему тоже не хотелось.

— А давай сделаем так, — наконец пришел мне в голову компромиссный вариант. — Ты мне рассказываешь. Потом я ставлю защиту. Если ты ее вскрываешь за два часа, то я тебя целую. Согласись, что два часа выглядят намного лучше десяти минут, а о неделе свободы для меня речи уже не идет.

Кэрст задумался.

— Я, конечно, могу спросить и у Веделя, — попыталась я его подтолкнуть к правильному решению.

— Хорошо, договорились, — улыбнулся он.

Штаден научил ставить меня сигналки на дверные и оконные проемы, и еще блок запоминающий ставить, с ним можно было узнать не только, что кто-то вламывается в данный момент в комнату, но и узнать, кто именно, даже если нет возможности подойти туда немедленно. Поставив под его руководством сигналку на дверь и проверив, что она работает, я опять залезла в кровать и активировала амулет.

— Время пошло, — проинформировала я Кэрста.

— Пожалуй, два часа мне не понадобятся. Ты же мне точно такой же амулет подарила, и я уже с ним разобрался — надо же мне знать, что делать с веделевским, если мы вдруг опять в спарринге сойдемся.

Как же я об этом не подумала? Посмотрев на мое расстроенное лицо, Штаден усмехнулся и подошел к кровати. Защиты уже не было. Я начала приподниматься к нему навстречу.

— Не надо вставать, — он мягко придержал меня рукой за плечо.

Кэри наклонился ко мне. Прядь его волос упала на мою щеку, легко пощекотав ее. Я вздрогнула.

— Что ж ты так меня боишься.

— Я не боюсь.

— Тогда просто обними меня за шею.

На этот раз к поцелую примешалась какая-то новая острая нотка, которая, казалась, пронизывала меня всю. Мое тело выгнулось, прижимаясь плотнее к мужу, и я застонала прямо ему в рот. Испугавшись этого, я попыталась оттолкнуть Кэрста.

— Все хорошо, дорогая, успокойся, — прошептал он мне, пытаясь опять поймать мои губы.

Все хорошо?! Его рука беззастенчиво ласкала мою правую грудь, левая, видно, считала, что ее незаслуженно обделили вниманием, и тоже стремилась покинуть пределы рубашки, на которой были расстегнуты уже все пуговицы.

— Штаден, — заговорила я, в панике пытаясь одновременно и оттолкнуть его, и застегнуть пуговицы, — прекрати это немедленно. Ты же обещал больше этого не делать!

— То, что я обещал не делать, я и не делаю, — не отпуская меня, ответил он. — В чем дело, Эрна? Тебе же нравится, а дальше будет еще лучше.

— Я не хочу дальше!

— Хочешь. Ты можешь говорить, что угодно, но твое тело показывает, что хочешь.

— Я просто не хочу так. Без любви, на каких-то животных инстинктах, — заговорила я в смятении. — Да, наверно, я могу тебе сейчас уступить, но потом я сама себя ненавидеть буду. Ненавидеть и презирать.

— А что ж не меня? — сказал он, наконец отодвигаясь.

— Потому что ты ведешь себя в соответствии с тем, как ты привык. Потому что для тебя это норма. Потому что для меня это неправильно.

Штаден резко встал, набросил халат и вышел из комнаты. А я задумалась. Вырисовывающаяся ситуация мне абсолютно не нравилась. Будь он немного понастойчивей, честно призналась я себе, и сегодняшняя ночь вполне могла бы стать нашей первой брачной, со всеми вытекающими отсюда последствиями, на радость штаденовскому отцу. Но зачем это нужно Кэрсту? И я решила выяснить это у него самого. Отсутствовал он довольно долго, я успела успокоиться и привести свои мысли и чувства в порядок.

— Ты собираешься со мной разводиться? — требовательно спросила я, когда он наконец вернулся.

— Ну я же дал слово пойти с тобой летом, — немного удивленный моим напором, ответил он.

— Тогда зачем ты пытаешься поставить меня в условия, при которых развод может стать невозможным? Ты же меня соблазняешь!

— Как-то это у меня плохо получается, тебя соблазнять — вздохнул он. — За это время целый монастырь соблазнить можно было, во главе с матерью-настоятельницей.

— Ты не ответил на мой вопрос. Зачем тебе это нужно?

— Видишь ли, Эрна, — задумчиво сказал он. — Вероятность того, что мы так и останемся привязаны друг к другу этим браком, очень велика. Я пытаюсь показать тебе возможные привлекательные стороны нашей совместной жизни. Надо признать, ты меня вполне устраиваешь в качестве жены, как я уже говорил ранее. Для начала, ты хоть и слабая, но магичка, значит, вероятность рождения детей с даром выше. Кроме того, ты достаточно привлекательна, умна, изобретательна, умеешь держать язык за зубами. Из тебя вышла бы неплохая спутница жизни.

— А почему же не идеальная? — уязвленно поинтересовалась я. Да, ни о каких чувствах с его стороны и речи не идет.

— С моей точки зрения, у тебя есть один серьезный недостаток, но я готов с ним смириться.

— Это какой же?

— Ты любишь другого. Согласись, что жена, влюбленная в постороннего мужчину, не является пределом желаний нормального мужа. Надеюсь, я ответил на твой вопрос. А теперь я хотел бы узнать, как это выглядит с твоей стороны.

— Видишь ли, с моей стороны проблема в том, что ты меня в качестве мужа не устраиваешь совершенно, — довольно резко ответила я.

— А собственно, почему? — Штадена мой ответ явно задел. — Для тебя это весьма неплохая партия.

— У тебя есть один серьезный недостаток, с которым я смириться никогда не смогу.

— Я так понимаю, — криво усмехнулся он, — этот недостаток — это то, что я не тот мужчина, которого ты любишь.

Нет, хотела сказать я, этот недостаток — это то, что меня не любишь ты, но промолчала. Ни к чему это было говорить.

В Гаэрру возвращались мы на экипаже. Штаден был мрачен, на меня не смотрел и, похоже, прилагал все силы, чтобы не сорвать злость на попутчиках, которые буквально шарахались под его тяжелым взглядом. Тем не менее он проводил меня до комнаты в общежитии и, сухо попрощавшись, ушел.

— Давно я его таким не видела, — удивилась Грета. — Весь прошлый семестр с ним вполне можно было нормально общаться. Что там у вас случилось? А то ушла на день рождения и пропала.

— Потом мы поехали к отцу Штадена, — вздохнула я. — Телепортом. Вот. И там Кэрст стал… ну как бы это сказать…

— Приставать, да? — заинтересовалась Грета.

— Ну, скорее, соблазнять, — уточнила я.

— А ты?

— А я спросила, зачем ему это нужно.

— А он?

— А он ответил, что хочет, чтобы наш брак стал настоящим.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала Грета, — я же говорила, что он в тебя влюблен.