Дни тянулись годами. Расмуссен, который заметил, что Штаден почему-то не приходит, опять осмелел, начал сидеть рядом со мной в аудиториях и караулить напротив нашей двери, позабыв, как и говорила Грета, про бедную Фогель. Та, на удивление, встретила такое пренебрежение довольно выдержано и не бросалась на меня с воплями. Не считать же ту довольно жалкую попытку в столовой, когда она, проходя мимо, решила вывернуть на меня тарелку с супом? Защита сработала на отлично, на мою одежду даже капельки не попало, а вот Лизу заставили все убрать. И после этого никакой агрессии с ее стороны не наблюдалось.

— Может, менталист ей тогда в голове что-то на место поставил? — предположила подруга. — Или убрал часть дури вместе с наведенной любовью?

Я только плечами пожала. Что там творилось в голове у бедной Лизы, мне было абсолютно неинтересно. Главное, что она к нам не лезла. Может, она наконец поняла, что ее Олаф мне не нужен, и решила терпеливо дождаться, пока эта нехитрая мысль дойдет и до него. Хотя, конечно, терпение и Фогель — вещи абсолютно несовместимые.

В комнату нашу так никто и не пытался проникнуть, но я все равно, прежде чем взять в руки какой-либо предмет, внимательно его рассматривала на предмет наличия посторонней магии. Ведь того, кто нанес заклинание на кольцо, так и не нашли. А вдруг он или она умеет обходить сигналки?

Но красной нитью через все время ожидания проходила тоска. Тоска по Штадену с его дурацкими шуточками, странными вопросами и поцелуями. Тоска по поездкам к его отцу. Тоска по совместным ночевкам. Мне все это казалось уже настолько необходимым, что для себя я решила следующее. Если Кэри опять меня спросит, хочу ли я, чтобы брак наш стал настоящим, ответить согласием. И пусть он меня не любит, но я так больше не могу, я хочу быть с ним. И это решение меня несколько успокоило.

Но первым пришел Ведель. Он похудел, его лицо несколько обветрилось и приобрело красновато-коричневый оттенок. Но его глаза при виде меня засияли так, что мне стало стыдно, что ждала я совсем не его.

— Дитер, вы вернулись, — оживленно сказала я. — Как прошли ваши сборы? Все в порядке?

— Все было просто замечательно! У нас даже никто не пострадал! Такое насыщенное получилось время! — ответил он, целуя мне руку. — Мне там только вас не хватало!

— Некому было красить орков в синий цвет? — хихикнула Грета.

Ведель вопросительно посмотрел на меня.

— Не обращайте внимания, Дитер, — я укоризненно взглянула на подругу. — Просто я однажды рассердилась на Фогель и пообещала ее покрасить в синий цвет, но не всю, а только волосы. Вот Грета теперь это вспоминает при каждом удобном случае.

— Вы не поверите, но у нас действительно некому было красить орков в синий цвет, — усмехнулся курсант. — Так что ваша помощь была бы весьма кстати. И вот, вам на память о нашей маленькой военной кампании — оркский талисман удачи.

— Похоже, предыдущему владельцу он не помог, — сказала я, с сомненьем глядя на эту резную костяную штуковину и не торопясь брать ее в руки.

— Не поверите, из их отряда он единственный, кому удалось сбежать. Заклинанием как раз шнурок с талисманом срезало. Я подумал, что он такой интересный и должен вам понравится.

— Извините, Дитер, но я его не возьму, — твердо сказала я, даже руки пряча за спину. — После общения со следователем я теперь просто боюсь брать подарки у кого бы то ни было. Хотя талисман очень красивый, согласна.

После ухода Веделя Грета поинтересовалась:

— А почему ты отказалась брать этот талисман? Уж я-то не поверю, что из-за следователя.

— Не знаю, — ответила я. — Может потому, что шаманство мне непонятно и пугает. Вдруг этот талисман был сделан только для конкретного орка, а всем остальным будет приносить одни несчастья? И потом, после случая с кольцом я действительно опасаюсь подарков Веделя. Но не говорить же ему это?

— Да, он и так расстроился, — согласилась Грета.

— Странно, что Ведель пришел, а Штаден — нет, — грустно сказала я. — Он ведь тоже должен был приехать.

— А вдруг их курс задержали? — предположила подруга. — Придет он, никуда не денется.

Но Кэрст пришел только через два дня и сразу поинтересовался:

— Ну, и где поцелуй от любимой жены?

— Там же, где письма от любимого мужа, — ответила я. — Вот скажи мне, Штаден, это нормально, что я узнаю о том, что ты так надолго уезжаешь, от совершенно постороннего человека?

— Так Крастен же тебе сообщил? — удивился он. — Вот я и решил, что нет никакой необходимости в моем приходе. Еще не сдержусь и опять кому-нибудь что-нибудь сломаю. Я так понимаю, Расмуссен так и караулит все время у вашей комнаты? Радует одно — он, как меня увидел, рванул на другой конец коридора. Я, конечно, мог достать его и там, но вспомнил твою реакцию в прошлый раз и решил не трогать.

— Спасибо, — прочувствованно сказала я, — что решил не травмировать мою нежную психику видом валяющихся возле моей комнаты тел.

— Никогда не надо мусорить там, куда ходишь, — наставительно сказал он. — Эрна, это же общеизвестная истина!

— Общеизвестная истина! И по каким же местам ты мусорил все время со дня своего приезда в Гаэрру? Вы же еще два дня назад тут были!

— О-о, — протянул он. — Я смотрю, прогресс налицо. Семейная сцена уже есть в наличии. Такими темпами лет через десять, глядишь, мы уже и настоящей семьей станем.

И это меня так разозлило. Я тут волнуюсь, а он там непонятно чем все это время занимался. У меня хоть только один Расмуссен караулит, а у него так целый взвод девиц в академию бегает. Что, пока всех не успокоил, для меня времени так и не нашлось? Вот примерно в таких выражениях я и высказала все, что думала. На что он высокомерно ответил:

— Какие девицы, Эрна? Я к отцу ездил. Ты же со мной ездить отказалась, так что я решил навестить его по дороге в Гаэрру.

И я уже даже хотела перед ним извиниться и сказать о своем решении, как вдруг он сказал:

— А если бы даже и девицы были, тебе-то что за печаль? Ты же меня мужем не считаешь. Так что у меня перед тобой никаких обязательств нет.

— Нет, говоришь? Что ж тебе тогда так не нравится Олаф перед моей дверью? — зло спросила я. — Что ж ты тогда вообще сюда приходишь?

— Могу и не приходить, — спокойно ответил Штаден. — Если я тебе вдруг понадоблюсь, ты знаешь, где меня можно найти.

И… ушел. Я села на стул и расплакалась. Я же его так ждала, а он… А он так больше и не появился до конца семестра.

Сессию я сдавала практически без проблем, хотя мысли и были заняты совсем другим. Пойти к Штадену я так и не решилась. Ведь если бы я была ему нужна, разве он смог бы так надолго меня оставить? Хорошо еще, что я не успела ему ничего сказать.

В Военной академии тоже все шло своим чередом. У шестого курса экзамены уже закончились, и наши знакомые получили направление на службу. Дитеру его фокус с мнимым признанием вины не прошел даром. Отправили его в недавно построенный форт в степях, где хозяйничали орки. Но не это его расстраивало. Он утверждал, что постоянные стычки позволят отточить владение магией, что для него очень важно. Расстраивало его то, что видеться со мной ему не удастся, до ближайшего города ехать было часов двенадцать, стационарного телепорта там не было, и даже дилижансы ходили не каждый день. Стыдно сказать, но я восприняла эту новость с облегчением — ведь очень тяжело постоянно видеть замечательного человека, на чьи чувства ответить не можешь.

Беспокоил меня и другой человек, уже не столь замечательный, тем тяжелее его было ежедневно видеть. А если еще целый месяц в полях, где от него и уйти-то некуда будет, это же какой кошмар меня ждет.

— Грета, я не хочу ехать на практику с группой, — предупредила я подругу. — Олаф мне последнее время совсем проходу не дает, и мне страшно даже представить, что он может устроить. И Фогель со своей ревностью.

— Да ты права, — согласилась подруга. — Меня как-то общество Фогель тоже не привлекает, хотя она как-то поуспокоилась в последнее время. Может, тогда подойдем к леди Кларк? Наверняка же есть у нее заявки на практикантов.