Губы ее против воли приоткрылись; глаза расширились. Коробка, выскользнув из ослабевших рук, едва не соскользнула на пол, в последний миг удержанная молодым магом.

— В чем дело?

Татьяна, потрясенная до глубины души, медленно перевела взгляд на своего собеседника и соратника и, не в силах вымолвить и слова, дрогнувшей рукой протянула ему листочек бумаги.

— Я… — голос ее дрогнул, и девушка мотнула головой, отчаянно пытаясь прийти в себя, — Я знаю этот почерк… — она сглотнула и продолжила с уже куда как большим трудом, — И записку…

Людовик, вопросительно вздернув бровь, опустил взгляд на листок.

На нем, чуть расплывшись от, видимо, случайных капель воды, но все еще довольно четко были выведены знакомые до боли слова:

— Опять эти чертовы сокращения… — молодой человек медленно покачал головой, — Опять этот чертов список, который дядя заставлял меня учить наизусть, который я переписывал, а потом забыл в его каморке в Нормонде! Но что он делает здесь? — парень, забывая о собственной ране, опять опустил взгляд на коробку и уверенно пошевелил склянки, перебирая их, — Магические травы, этот список… Похоже, наш капитан не слишком прост, а, Татьяна?

Девушка, вздрогнув и словно вынырнув из небытия, потрясла головой, переводя взгляд с собственных рук на сидящего рядом человека.

— Ты переписывал и забыл в каморке?.. Ты?? Мы были уверены, что эта записка Альберта, я… в конце концов, я узнала почерк!

— Самое время выяснять это, — Людовик вздохнул и, сунув листочек обратно в коробку, выхватил у Татьяны все еще сжимаемый ею шарф, принимаясь неловко стирать кровь с руки, — Список составил Альберт. Заставил меня учить его, зубрить наизусть, пообещал, что будет спрашивать и требовать ответ — как будущий маг, я должен был разбираться в сверхъестественных существах! Мне было не то пятнадцать, не то шестнадцать на этот момент, зубрить не хотелось, и я написал шпаргалку. А поскольку почерк дяди мне всегда казался эталонным образцом почерка, я старался подражать ему, и у меня это, честно говоря, неплохо получалось… Правда, потом он увидел это и запретил копировать его, боялся, что я могу подделать что-нибудь. Вот это может немного помочь, — меняющий темы так же резко, как и его брат Роман, молодой человек неожиданно выхватил из коробки один из пузырьков и продемонстрировал его девушке. Та, за время речи собеседника успевшая устыдиться своего бездействия и теперь уже сама осторожно стирающая кровь с его руки, кивнула, принимая неизвестное снадобье и, капнув им на шарф, на несколько секунд неуверенно замерла.

— Ты уверен? Это не повредит тебе?

— Выглядит и пахнет, как мой первый экспериментальный состав, — юноша весело хмыкнул и уверенно кивнул, — Это должно остановить кровь не хуже пресловутой перекиси, и помочь мне дожить до встречи с хоть каким-нибудь доктором. Протри рану и замотай шарфом — бинта здесь все равно не найти.

— Ты ведь можешь его создать, — Татьяна, быстро улыбнувшись, принялась послушно выполнять распоряжения раненого, по мере сил своих обрабатывая его рану. Луи задумчиво облизнул губы.

— Могу… — медленно опустил он подбородок, — Но не стану. Честно говоря… Мне не нравятся наши находки, Татьяна. Совсем не нравятся. Андре мне не понравился сразу, еще когда ты рассказала мне о вашей внезапной и такой удачной встрече, когда поведала о его бескорыстной помощи тебе. Когда же я познакомился с ним лично, этот парень не понравился мне еще больше, хотя, клянусь, я пытался преодолеть неприязнь к нему — вел он себя довольно естественно, помогал нам! Но теперь… — он закусил губу и покачал головой.

Девушка, как раз начавшая аккуратно бинтовать шарфом руку собеседника, слегка вздохнула.

— Послушай, но эти находки могут быть просто… даже не знаю, чем, может, это тоже какой-то запрещенный товар, который он доставляет!

— Магия запрещена в этом мире, здесь нет сомнений, — Луи вновь устремил взгляд на коробку, — И то, что здесь, конечно, не разрешено… Но что-то подсказывает мне, что он имеет к этому куда как большее отношение, чем ты думаешь. И, если так… — он неожиданно вновь обратил внимание на девушку, как раз завязывающую по мере сил на его руке шарф, и нахмурился, — То зачем он делал вид, будто ничего не знает о том, кем мы являемся? Почему пугался, узнав, что на корабле его маг? Да еще так натурально, как будто и в самом деле является не более, чем обычным человеком, который боится всего сверхъестественного! Нет, я не хочу опять демонстрировать ему свою силу, совсем не хочу… Я не верю ему, — молодой человек нахмурился и на несколько секунд сжал губы, — Не знаю, кто он такой и что он задумал, но не верю ни на йоту.

Татьяна медленно втянула воздух и, опустив голову, устало потерла лоб. За бортом продолжался шторм, корабль по-прежнему мотало из стороны в сторону, на палубе, скорее всего, шло ожесточенное сражение, а они сидели в каюте, как дезертиры с поля боя, и в чем-то подозревали капитана «Соарты». Людовик был прав, и девушка понимала это, однако, лишаться союзника из-за, возможно, необоснованных подозрений, ей совсем не хотелось. Андре вызывал в ее душе симпатию, казался ей добрым и хорошим человеком, подозревать в нем врага казалось почти неприличным, особенно после того, как он им помог!..

Но все-таки Луи был прав.

Девушка закрыла глаза и, покачав головой, опять открыла их, осторожно добывая из коробки список сверхъестественных существ и грустно созерцая его. Когда-то она вот также сидела, только на другой кровати, в обстановке значительно более спокойной, на твердой земле, в каморке Нормонда рядом с Эриком и изучала тот же самый список. Как давно это было, сейчас кажется, что едва ли не в другой жизни! Увидит ли она еще когда своего любимого мужа? Жив ли он?.. Она верит и надеется, что они сумеют высвободить его из плена Альберта, но что, если они ошибаются, что, если Эрик…

— Татьяна, — молодой маг, заметив сверкнувшие на ресницах девушки слезы, нахмурился, — Что опять случилось?

Она честно попыталась взять себя в руки и, торопливо сунув лист бумаги на место, часто заморгала, прогоняя слезы.

— Я просто… знаешь… в прошлый раз я читала его вместе с Эриком, — она быстро улыбнулась, — В тот раз, когда мы нашли его впервые, решили, что это записка Альберта, хотя теперь оказывается, что это писал ты… В тот раз, когда обнаружили в избушке Рейнира и изучали вместе с Винсентом. Эрик все время был рядом со мной, мы всегда переживали все вместе, а теперь… Ты знаешь, я стараюсь не думать об этом, я стараюсь быть спокойной и просто добиваться нашей цели, но иногда… — она зябко обняла себя за плечи, закусывая на мгновение губу, — Иногда я боюсь… Очень сильно боюсь, что ошиблась. Я думаю, что Эрик жив, что он в плену у Альберта, но что, если… если он… Если Альберт… — она умолкла, опуская взгляд. Людовик, внимательно слушающий ее и хмурящийся с каждым мигом все больше, мимолетно поправил шарф на своей руке и, неожиданно поднявшись на ноги, сделал несколько шагов по шатающемуся полу.

— Знаешь, Татьяна… Можешь считать меня излишне наивным, глупым — каким угодно, но я все-таки скажу тебе кое-что. Когда я говорил с Альбертом в последний раз — это было еще в нашем, в нормальном мире, — я прямо бросил ему в лицо обвинения, сказал, что он пытался убить моих братьев. Он разглагольствовал о какой-то родственной любви, клялся, что привязан к племянникам и меня это взбесило. Ты знаешь, что он ответил? — парень остановился, поворачиваясь к собеседнице и внимательно глядя на нее, не дожидаясь ответа, решительно продолжил, — Он сказал, что никогда, ни при каких условиях не оборвал бы жизнь ни одного из своих племянников. Что единственное, на что он способен — немного «поучить», «воспитать» их, набить пару шишек и синяков, но никогда ничего более серьезного. Повторяю — можешь считать меня сентиментальным наивным глупцом, все еще верящим в людскую добродетель, но… Иногда я думаю, что Альберт не так плох, как нам всем кажется. В конце концов… — юноша быстро, кривовато ухмыльнулся, — Меняя мир и зная, что я предам его, он мог бы не спасать меня в ту ночь. Однако, он сделал это, он сохранил мне жизнь, позволил стать тем, кем я стал и в нормальном мире… Я уверен, что Эрик жив. Не взирая ни на что, уверен, что он жив и что Альберт держит его рядом с собой. В конце концов, лишь он по какой-то причине способен убить великого неуязвимого мастера! А дядюшка всегда любил разгадывать загадки.