Альберта, которому пришлось помочь подняться на ноги, да к тому же еще потребовалось поддерживать которого, увели Роман и Винсент, добровольно взявшие на себя обязанность тюремщиков.

Татьяна, проводив удаляющегося родителя (он даже ни разу не оглянулся) долгим взглядом, слегка вздохнула и, улыбнувшись, оглянулась на оставшихся рядом с ней друзей.

— Во всяком случае, теперь я уверена, что он жив, — девушка легко пожала плечами и, коснувшись ладонью живота, улыбнулась шире, — И не только он… Кстати, — взгляд ее обратился к супругу, — За всеми этими событиями я не успела рассказать тебе.

— Да-да, мы же были у той старушки, которая тетя Альжбета, — подхватил неугомонный Людовик, — Жаль, ты с ней не встретился, она тебя вспоминала. А еще она сказала… — он примолк и, глянув на несколько насупившуюся Татьяну, величественно махнул рукой, — Ну, ладно, пусть уж девушка сама расскажет обо всем.

— Именно она сообщила об опасности, угрожающей нашему ребенку в том мире, — девушка, подозрительно косясь на младшего из своих шуринов, вновь аккуратно обратилась к переводящему взгляд с нее на брата, мужу, — И именно она сказала, что… Что я не обманула твоего отца, говоря, что Бог пошлет нам сына.

— Отец… — Эрик вздохнул и, сжав губы, мотнул головой, заставляя себя улыбнуться, — Прости, Татьяна… Ты упоминала об этом еще в том мире, да, я помню, и я очень счастлив! Долгое время я и вовсе не смел думать, что для меня возможно встретить свою любовь, а уж надежд на то, что когда-либо стану отцом, даже и не питал, и вдруг… Но к счастью примешивается горечь. Мы вернулись все, все стало, как прежде, но… Перед тем, как изменился мир, отец был здесь. Теперь же его здесь нет…

— Все стало, как прежде, Эрик, и отец возвратился в свое время, — Людовик, сам немного помрачнев, задумчиво облизал губы, — Мне тоже жаль, что все произошло именно так. Я хотел бы поговорить с ним вновь, хотел бы рассказать обо всем, что произошло в том мире, сказать, что я больше не желаю знаться с дядей, что я исправился!.. Увы.

— Кстати, — Татьяна, внезапно оживившись, широко улыбнулась, — Я как раз хотела сказать об этом… Луи, спасибо тебе за то, что ты сделал, правда, очень большое спасибо. Клянусь, я безмерно счастлива тому, что ты, наконец, одумался и решил вернуться к своей семье… И, коль скоро в этой семье вскоре ожидается прибавление, хочу сказать и еще кое-что. Дело в том, что я обещала твоему… — она подняла взгляд на мужа и уточнила, — Вашему отцу, что, если у нас родится сын, мы назовем его в его честь. Думаю, так и будет… Но ведь во Франции детям принято давать двойные имена? — девушка на секунду закусила губу, окидывая внимающих ей молодых людей, включая также Ричарда, Дэйва, Владислава и Чарльза, по-прежнему остающихся здесь, внимательным взглядом, — В общем, я подумала, что если первым именем нашего сына будет Анри, то вторым его именем заслужено может стать имя Людовик. В честь дяди, который сумел защитить его еще до рождения.

Луи, совершенно ошеломленный такой неожиданной честью, неуверенно улыбнулся и, переведя взгляд с Татьяны на Эрика, а затем обратно, смущенно кивнул.

— То есть… Анри Людовик де Нормонд?.. — он закусил губу. Сказать, что молодому магу было приятно, значило не сказать ничего.

— Звучит неплохо, — Ричард, внезапно решивший принять участие в беседе, негромко хмыкнул и, переведя взгляд на двери замка, кивнул, — Сейчас и еще кое-кто обрадуется, полагаю.

Из недр замка, уже без оставленного там пленника, уверенно шли, возвращаясь к друзьям, Роман и Винсент. Людовик, подождав, когда они подойдут, неожиданно вздохнул и шагнул назад.

— Что ж… Я рад, что вы снова дома, ребята. И, в общем… если понадобится моя помощь — свистните, — он неловко пожал плечами, — Думаю, мне пора.

— Пора?.. — граф де Нормонд, непонимающе переглянувшись с приблизившимся виконтом, нахмурился, — Что значит — пора? Луи, это твой дом, ты можешь…

— В конце концов! — Роман, хмурясь, поднял обе руки в воздух, прерывая бессмысленный спор, — Каждый раз, когда дядя приходит к нам в гости, мы обещаем ему чай. Увы, ни разу еще это обещание исполнить нам не удалось, так что… может быть, дядин чай выпьешь ты? — и, видя в глазах младшего брата неуверенный протест, юноша решительно замахал перед собой руками, — И слышать ничего не хочу! Ты устал, все тоже устали, поэтому живо в замок и сознательно отдыхать за кружкой чая! Вперед!

Людовик только покачал головой. Спорить в этой ситуации казалось ему совершенно бессмысленным и бесполезным занятием, тем более, что переспорить среднего брата де Нормонд вообще было практически невозможно, поэтому оставалось лишь подчиниться его приветливому приказу и направиться в замок.

…Через несколько минут Луи, в сопровождении своих братьев, своих друзей — всей своей большой семьи, медленно вступил в огромный холл своего родового замка. Он остановился, поднял голову, окидывая взглядом высокий потолок, картины по стенам, вдохнул глубоко такой знакомый, такой уютный запах… и, не в силах сдержать эмоции, широко-широко улыбнулся, выражая все, испытываемое им счастье в нескольких словах:

— Наконец-то я дома.

Огромный средневековый замок высился на склоне холма.

Вокруг него, раскинувшись у подножия, шумел вековечный лес, вновь, как и каждый год на протяжении столетий, укрытый золотым покрывалом осени. Трава, устилающая холм, уже увядала и лишь некоторые ее участки еще зеленели, напоминая о минувшем лете.

Небо хмурилось, низко нависая над остроконечными башнями замка, отражаясь в прекрасных витражах его окон, и редкое солнце, проглядывая меж туч, порою играло в них разноцветными бликами.

Это был прекрасный замок, великолепный образчик древней архитектуры, изысканный, удивительный, волшебный, одним своим видом навевающий воспоминания о сказке.

Замок этот звался Нормонд.

Уже много, очень много лет он возвышался здесь, гордо царя над окружающим его лесом, видимый даже из самых дальних его частей, уже много лет он вселял восхищение и ужас в сердца случайных гостей. Когда-то, не очень давно, он казался ужасным, он был заброшен, и три сотни лет никто не решался приблизится к покинутому, запустевшему строению, напуганный одним лишь его видом и загадочной атмосферой, окутывающей его.

Три бесконечных века Нормонд был брошен на произвол судьбы, три столетия он был вычеркнут из обычной жизни, из мира, и годы текли мимо него, разрушая старую кладку, разбивая витражи, но не меняя ничего в самом замке.

Потом вдруг все изменилось. Снова жизнь заструилась по старым венам каменного строения, снова она смахнула пыль веков с его комнат и залов, и снова он вернулся, занял свое законное место в мироздании, в новом веке, и в новом для него мире.

Среди стен его начали вершиться удивительные, странные события, число обитателей его росло и множилось день ото дня, крепли связующие их узы, и возрождалась, возрождалась из веков давно исчезнувшая, давно забытая на этом свете семья.

Главный вход замка теперь был украшен гербом с благородным девизом — неизбывным символом жителей Нормонда, вечным знаком графа, владеющего им; дубовые двери были очищены от вековой грязи, разбитые стекла заменены и витражи восстановлены — некогда заброшенный замок вновь принял прекрасный вид и снова стал казаться обителью сказки.

А люди, пестующие его, не останавливались на достигнутом. Их становилось все больше, враги становились друзьями, вновь возвращались старые приятели, и всех и каждого из них старый замок принимал в свои объятия.

Ему это шло на пользу — ведь люди, заботясь о своем жилище, приукрашали его, восстанавливая прежний, благородный, дворянский облик замка. Вокруг него всегда царил покой и уют, все тонуло в тишине и умиротворении…

От внезапного и очень резкого звука взрыва стены замка содрогнулись, и несколько птиц, нашедших приют на его башнях, с возмущенными криками сорвались, спеша убраться как можно дальше от шумного места.