Стукнув кулаком по крылечному столбу, он застонал.

– Вот оно проклятие в действии. Наш-то последний. Кто кровь понесёт? Так и растворится.

Она поправила ворот его рубахи.

– Не волнуйся. Волчья кровь сильная. В потомках иссякнет нескоро.

За бревенчатой стеной крякнул во сне младенец. Мордоки улыбнулись.

– Атсхальские волчата рождаются к осени, – напомнила Айна и заглянула ему в глаза.

– Всяко бывает, – поправил Магнус. – Но как правило. – Он притянул её к груди, закрывая большими руками от всего остального мира. – Природа зверя в заповеднике не поменяла своих законов с древних времён. На том и держится вся Атсхалия.

***

В тишине громко треснуло полено. Зашипело, выпуская сосновую слезу.

– Опять с перевала туман гонит, – порог дома Мордоков переступили Вилф и Мэтью. – А окрест Грейстоуна снова серых бесов полно. Как воют-то по ночам. Всё нутро наружу выворачивает. Чего это, Магнус?

– Нападения были?

– Да вроде нет, – растерянно пожали те плечами. – Слухи бы уже поползли. Вот что странно. Не нападают, но и не уходят. Или караулят чего. Выжидают да присматриваются.

Мордок опустил в ладони лицо и с силой растёр.

– К зиме станет понятно.

Как в воду глядел, упомянув срок ближе к морозам.

Закончив работы во дворе, Магнус прихватил ведро с ледяной водой и зашёл в дом. Разделся, слил воду в кадку и присел у печи, намереваясь подбросить дров. Тихонько скрипнула входная дверь. На пороге появилась озадаченная Айна.

– Что-то Келиба долго нет. – Она сбросила меховые сапожки, повесила на крюк накидку и стянула с головы толстый шерстяной платок. – Найдёнка говорит, с утра его не видела. Ушёл куда-то, и ей ничего не сказал.

– Схожу чуть позже, проведаю, – заверил Мордок.

– Полнолуние, – произнесла она вдруг. – Последнее этой осенью.

Магнус замер с поленом в руках, не зная, что сказать.

– По чью душу в этот раз? – отстранённо добавила Айна и, пройдя мимо, скрылась на другой половине дома, тихо притворив за собой дверь.

***

– Погодил бы ты, парень. Сейчас дождёмся мастеровых, да поедем.

Келиб простодушно глянул на извозчика и, опираясь на клюку, осторожно слез на землю.

– Да здесь недалеко. Через лесок, и Грейстоун. Дойду.

– Ну смотри. – Мужик с сомнением покосился на его тощие ноги. – А то, может, ещё передумаешь?

По-мальчишески улыбнувшись, Келиб махнул рукой и, нетвёрдо ступая, сошёл с дороги. Среди зарослей, не успевших полностью сбросить огненно-рыжий наряд, вилась едва заметная тропка.

Келиб спешил домой. В груди разливалось тепло. То ли от волнения предстоящей встречи, то ли от подарка для Найдёны, что лежал за пазухой.

У неё самой сейчас, поди, душа не на месте. Зря, наверное, не предупредил. Нельзя ей сейчас волноваться, молоко пропадёт. Сам понимал. А как представил, что от бесконечных охов да причитаний Айны с Хельгой отбиваться придётся, совсем приуныл. Рад бы броситься бегом через лес. А никак.

А всего-то хотел подарить неожиданную радость – колечко от самого искусного мастера, лучшего из всех в северной Атсхалии. Давно собирался, да только недавно по времени выгадал.

День плавно перекатился в вечер и неотвратимо близился к завершению. Надвигалась ночь. От закрывающих небо крон в лесу махом стемнело.

Тропинка уже едва виднелась. А вскоре пропала совсем. По земле расстелились корявые толстые корни. Келиб нахмурился. Появились нехорошие подозрения. Но он упрямо шёл дальше, напряжённо высматривая дорогу. Вот-вот надеялся увидеть за зарослями огни родного Грейстоуна и услышать лай дворовых псов. Но ни то, ни другое так и не появилось.

«Ночь на дворе, куда же ты запропастился».

Найдёна коротала часы в одиночестве и тревогах. Чтобы совсем не издёргаться, попыталась найти себе занятие. Однако душа ни к чему не лежала, томилась от щемящей тоски и нехорошего предчувствия.

Она подошла к люльке, поправила одеяльце на спящем ребёнке и снова глянула на окно. Снаружи сгущалась темень. Нервно потирая ладони, Найдёна прошлась по дому и остановилась у печи. В очаге, раздавая тусклое красное зарево, подрагивали угасающие угольки.

В подполье простучали мелкие коготки, раздался короткий писк. И опять тишина вобрала дом в мягкие объятия.

Свеча на столе почти догорела, подступили вечерние тени.

Стало невмоготу.

Найдёна быстро влезла в меховые сапожки. Накинув шубейку, зажгла фонарь и вышла из дома. Двор дальше пяти шагов от крыльца скрывала летящая крошка. Кружа под порывами ветра, с неба сыпался первый снег.

Придерживая на груди не завязанные концы платка, она прошла к калитке, подняла фонарь повыше и всмотрелась в дорогу. Ничего. Пустынная улица.

Взвихрив белую крупу, за забором косо прошла тень. Качнуло пролёт.

Вздрогнув, Найдёна поспешила в дом. Наскоро заперлась и прислушалась. В комнате залепетал проснувшийся ребёнок. С улицы – ни звука. Только ветер в трубе завывал.

Вдруг в переднюю дверь громко постучали.

– Найдёна, – позвал с той стороны Магнус.

Она с облегчением бросилась навстречу, открыла. Глаза с надеждой уставились на свёкра. Капюшон и плечи Мордока припорошило снегом, в дом пробрался студёный холод.

– Не пришёл? – Тёмные глаза смотрели с тревогой.

Она помотала головой и отступила, позволяя ему войти в дом.

– Ты вот что… – Магнус переступил порог и огляделся, – собирайся и малого собирай. К нам пойдёшь, нечего тебе здесь одной. Айна там тоже с ума сходит.

Найдёна быстро закивала и кинулась в комнату собирать сына.

Пока шли к дому Мордоков, она всё оглядывалась на идущую по пятам темноту. Магнус заметил, нахмурился.

– Что с тобой?

Склонив голову к плечу, она неуверенно пожалась.

– Неспокойно тебе, – понял он и, крепче прижав внука к груди, поторопил: – Пойдём быстрее.

Он отвёл их к Айне, которая от переживаний уже не знала куда себя деть. И, кликнув мужиков, ожидающих у забора, отправился на поиски Келиба.

Ранее тем же вечером

Тайга стремительно заполнялась сумерками. Иногда в вышине как будто кто-то вздыхал. И тогда вниз, медленно кружа, бесшумно опускались сухие листья. Изредка вдали рождался и умолкал неясный приглушённый гул. Келиб поднял голову, посмотрел в просвет между сплетением ветвей. С мглистого неба слетали первые снежинки.

Келиб опустил голову. Давно он не был так далеко от дома. С тех пор, как погиб серый друг, больше в тайгу не ходил. Ни один, ни с кем-либо. Только к Студёной, бывало, наведывались с Найдёной, да бродили по окружающим селение тропам.

Когда понял, что заплутал, слабые ноги уже отказывали. Он совсем выбился из сил, остановился и огляделся. Чужой лес смотрел на него враждебно.

Бежать бы отсюда. Вот только…

Губы тронула невесёлая улыбка.

Едва переставляя ноги, Келиб добрёл до поваленной сосны, приставил клюку и присел отдохнуть.

Внезапно установилась напряжённая тишина. Все звуки разом пропали. Ни посвиста ветра. Ни скрипа деревьев. Ни шелеста жухлой травы. Остался только шорох мелкого снега, оседающего на сухую листву.

И тут позади прошуршало. Келиб вздрогнул и обернулся. В полумраке за рядом деревьев глаз уловил движение. Сердце ужалил страх. Мордок попытался встать, но ноги предательски подломились. Рухнув обратно на сосновый ствол, он неловко задел клюку. Та упала и скатилась под бугорок.

Обыскивая глазами ковёр из опавшей листвы, бедный парень сполз на землю и на коленях добрался до клюки, благо та лежала неподалёку. Судорожно обхватив стёртое до гладкости древко, он поднялся и перевёл дыхание.

И снова среди чернеющих зарослей что-то мелькнуло. Келиб покачнулся и замер на месте. Глаза распахнулись. Пригнув головы, из-за деревьев выходили волки. Скаля клыкастые пасти, серые звери обошли парня и уселись вокруг, следя за ним немигающими взглядами.