— Показывает Андре замок, не волнуйся, — Роман, пытаясь поудобнее перехватить дядю, едва не уронил его и недовольно выдохнул, — Уф, ну и тяжелый же ты! Откормили на свою голову… Да, так вот, Анри под опекой твоего брата, ходит вдали отсюда — не мог же я позволить ему общаться с этими подозрительными личностями!

— Сейчас кто-то получит в лоб, — младший из «подозрительных личностей» — высокий молодой человек, черноволосый, сероглазый и несколько бледный для итальянца, недовольно скрестил руки на груди. Его товарищ мягко сжал его плечо.

— Марко, держи себя в руках. Мы, в конце концов, находимся в гостях, и повод для нашего появления здесь, как вижу, серьезный… — он быстро оглядел всех присутствующих и, дождавшись, когда Ричард, наконец, будет усажен в кресло, немного расправил плечи, — И, коль скоро все заинтересованные, наконец, прибыли, я бы просил тебя, Винченцо, представить нас. Впрочем, кое-кого я знаю, — взгляд его остановился на Альберте, и мужчина склонился в его сторону в неглубоком поклоне, — Мастер…

— Паоло, — великий маг широко улыбнулся, отвечая на поклон приветливым кивком, — Впервые вижу вас воочию, друг мой, но весьма наслышан. И рад… что вы живы.

— Не твоими стараниями! — Марко, судя по всему, уважения к мастеру не питающий, гневно нахмурился, — По твоему приказу тогда… я никогда не забуду…

Паоло вновь сжал его плечо, успокаивая. Это был рослый мужчина, отнюдь не старый, но кажущийся определенно старше своего спутника, широкоплечий, смуглый и уверенный в себе. Лицо у него было приятным, располагающим; улыбка на нем — мягкой и спокойной и, в целом, человек этот внушал доверие.

— Я не отдавал подобных приказов, — Альберт немного приподнял подбородок, — Мне известно, что Чеслав нередко действовал без моего ведома и, судя по всему, даже в моем мире у него были исключительно свои планы… Только что же я узнал, что, по-видимому, какие-то свои планы он не привел в исполнение еще с давних времен, а значит, нам может грозить неожиданное их исполнение. Ричард… — он опустил взгляд, взирая с нескрываемым сочувствием на тяжело дышащего в глубоком кресле оборотня, — Ты в состоянии рассказать нам более подробно, что случилось?

— Кроме него здесь есть еще я, — Людовик, только, было, присевший на стул рядом с Чарли, тотчас же принявшимся изучать его рану, поднялся на ноги, слегка разводя руки в стороны, — И я в состоянии куда как большем, чем дядя, и могу рассказать обо всем предельно подробно. А Чарли пока… ты же забинтуешь мне чем-нибудь руку?

— Чем? — доктор насмешливо хмыкнул и, откинувшись на спинку своего стула, скрестил руки на груди, — Напоминает случай на судне. Тогда ты тоже просил меня перевязать тебе руку неизвестно чем…

Альберт устало поморщился и, действуя спокойно, с той уверенностью, что свойственна лишь человеку сильному, человеку, абсолютно убежденному в своих действиях и не единожды уже их повторявшему, неожиданно протянул замковому лекарю бинт, вероятно, созданный только что.

— А говорил, что слабый, — не удержался Роман и, проводив взглядом передачу бинта из одних рук в другие, подпер щеку кулаком, приготавливаясь слушать.

…Людовик рассказывал довольно живо, образно, отчаянно жестикулируя и почти не пытаясь скрыть владеющего им возмущения. Несколько раз он, взмахивая рукой, вырывался из пальцев бинтующего его рану Чарли, на что тот реагировал пиратскими проклятиями; один раз легонько задел опрометчиво подошедшего излишне близко Влада, но, в общем и целом, сумел объяснить все случившееся довольно емко.

Эрик, быстро переглянувшись с Альбертом, покосился на Ричарда и, хмурясь, плотно сжал губы. Чуткий от природы, граф де Нормонд понимал, как тяжело его родному дяде далась эта встреча, сознавал, какой сумбур должен царить сейчас в его душе, да и сам, по правде говоря, пребывал в некотором смятении.

Встретиться с Виктором де Нормондом мечтал, наверное, каждый из его потомков, принимающий титул графа, каждый полагал его образцом добродетели и благородства, каждый желал услышать от него слова напутствия, советы и наставления… Эрик исключением не был.

И вот теперь, слыша о человеке, о котором заочно составил самое хорошее мнение, нечто столь ужасное и нелицеприятное, молодой граф просто не знал, что и думать. Ему не хотелось верить этим словам, ему хотелось, чтобы они оказались ложью, но… Кому-кому, а брату он доверял, так же, как и не сомневался в искренности Ричарда, и от этого испытывал еще большее смятение.

— Но как он мог выжить?.. — Татьяна, поверившая значительно быстрее, да и не испытывающая тех же чувств, что и муж, ошарашенно покрутила головой. Память вновь услужливо подсунула ей сцену гибели Виктора, виденную в памяти Ренарда, и девушка даже поежилась.

— После такого… — она вздохнула, — Он был весь изранен, когда ушел под воду, без сознания! Он не мог выжить, да и потом… — она неуверенно окинула взглядом внимающих ей друзей, — Говорили же, что тело его нашли, выловили из пруда…

— А он утверждает, что моя сестра знала, что он жив, — Ричард, за время рассказа немного пришедший в себя, хмуро провел пальцами по столешнице, — Знала и помогала ему скрываться!

— Подождите, — Роман, чье мышление, как, впрочем, бывало нередко, отличалось от мышления друзей и родственников, решительно поднялся на ноги, привлекая к себе внимание, — Ваши сомнения и обсуждения, безусловно, чрезвычайно интересны, ребята, но я предлагаю для начала выслушать всю новую информацию. Винс, что ты хотел сообщить нам о Дэйве? И, в конце концов, кто твои итальянские друзья и с какими целями они пожаловали к нам?

Хранитель памяти, неспешно поднявшись на ноги, обстоятельно стряхнул с джинсов несуществующие крошки и принял на себя вид довольно важный и напыщенный. Чувствовалось, что роль оратора ему привычна и приятна.

— С Марко ты познакомился еще в мире, созданном моим правнуком, — начал он отвечать с конца, — Он тогда был очень расстроен гибелью своего названного отца, мага Паоло, но, не взирая на это, сумел указать нам путь к домику Тьери. Припоминаешь?

Виконт не слишком уверенно кивнул, и хранитель памяти воодушевленно продолжил:

— Ну, а его товарищ, как ты можешь догадаться… да и не только ты, и есть, собственно, тот самый маг Паоло. Некогда именно он создал Марко, как хранителя памяти, и обладает достаточным объемом знаний, чтобы оказать нам помощь в борьбе против Чеслава. Кое-что он мне уже подсказал. Что же касается Дэйва… — мужчина потянул носом воздух и, на несколько секунд закусив губу, шумно выдохнул, — Это уже можно назвать особенностью, свойственной исключительно ему. Наверное, ни для кого не секрет, что полнолуние влияет на живые организмы, влияет на людей и животных… Ночь Большой луны — это не просто полнолуние, это нечто гораздо, гораздо большее и влияние луны усиливается в этот период многократно! Дэйв же, как, впрочем, и я, и Марко, представляет собою одновременно и человека, и животное, и этому явлению очень подвержен… — Винс еще раз вздохнул, — Когда он был привязан к Ричарду, постоянно находился рядом с ним, он, в силу того, что некогда поделился с хозяином силой, переносил это время несколько более стойко, но сейчас… — мужчина сжал губы и покачал головой, — Сейчас он, я думаю, носится где-то по лесам в облике пантеры, надеясь только не наделать глупостей. Сейчас он, боюсь, переживает, что не может находиться рядом со своим лучшим другом, чтобы при случае оказать ему помощь… Но, увы. Дэйву тоже бывает плохо, он такое же живое существо, как и все мы, и есть моменты, когда его просто надо оставить в покое. Боюсь, с Чеславом нам придется справляться без него.

— Может, оно и к лучшему… — Ричард тихонько перевел дыхание и поморщился, — В прошлый раз Чеслав излишне злился на него, я бы не хотел, чтобы Дэйв снова был ранен.

Роман досадливо махнул рукой, прерывая дядю и, подперев ладонью щеку, повернулся вполоборота к доктору, только недавно завершившему бинтовать руку раненого Людовика.

— Ну, а теперь страшная история Чарли, столь внезапно оказавшегося сыном мага. Каким образом это случилось, ты не мог бы объяснить нам, друг мой?