Адриан сразу поскучнел.

— Но я думал, я буду сражаться… — насупившись, пробормотал он, опуская взгляд к полу, — Ада говорит, что мужчины должны быть храбрыми и сильными, а я мужчина!

Анри повернулся на стуле, с нескрываемым любопытством созерцая этого пятилетнего «мужчину». Значит, Ада говорит… Ну-ну, похоже, тут зарождается не просто дружба, а скорее этакая детская влюбленность! Что ж, это не так плохо — Адриану не помешает полноценно адаптироваться в этом времени.

— Поверь мне, Адриан, показать нам путь, обнаружить Чеслава — поступок, достойный настоящего героя, — молодой человек ласково улыбнулся, — И только ты можешь совершить его — никому из нас это не под силу.

Поникший, было, Адриан, вновь воспрянул духом и, вскинув голову, гордо выпятил грудь.

— Тогда я обязательно сделаю это! — гордо заявил он и, оглядев взрослых еще раз, невинно улыбнулся, — Когда же в путь?

Рыжий волчонок весело бежал впереди, иногда опуская нос к земле и принюхиваясь. Его взрослые родственники поспевали следом, внимательно следя за поведением своего маленького проводника. Ричард, стараясь шагать быстрее прочих, периодически сам втягивал носом воздух, пытаясь уловить ускользающий от его носа запах, пытаясь перехватить инициативу у Адриана. Подвергать своего маленького племянника опасности, особенно после того, как он оказался столь чудесным образом спасен, баронету не хотелось.

Впрочем, не хотелось этого не только ему — все, сопровождающие, следующие за маленьким оборотнем участники отряда готовы были отдать жизнь, лишь бы спасти ребенка от опасности. Мысль о том, что при ином раскладе событий этот малыш мог бы умереть еще в шестом веке, но выжил благодаря магии, а потом благодаря ей же оказался спасен от болезни, полностью поправился и теперь, не раздумывая, был готов жизнью рискнуть, дабы помочь задуманному мероприятию, отзывалась в каждом из путников, задевала каждого из них. Взрослые мужчины, язвительные, серьезные, суровые, но неизменно добрые и отзывчивые, они были тронуты этой историей и не желали ей плохого конца.

Когда Адриан остановился и, поджав переднюю лапу, напряженно принюхался, прижимая уши, Ричард не выдержал. В два шага оказавшись рядом с волчонком, мужчина присел рядом с ним на корточки и, положив руку на холку, пальцами другой скользнул по снегу, сам принюхиваясь и приглядываясь. Остальные их спутники, не обладающие таким острым нюхом, замерли поодаль, ожидая вердикта оборотня.

— Здесь он пытался запутать следы… — негромко вымолвил баронет по прошествии нескольких томительных минут, — Запах как будто расходится в стороны, но в одном направлении он определенно сильнее… Адриан! — дождавшись, когда волчонок удивленно глянет на него, мужчина вытянул руку, указывая на северо-восток, — Попробуй сюда.

Маленький оборотень мигнул, давая понять, что понял обращенные к нему слова и, повернувшись в указанном направлении, снова принюхался. Прижатые ушки его распрямились, вновь вставая торчком, а хвост, опустившийся было, опять закрутился веселым крендельком. След был обнаружен.

Ричард поднялся с корточек, отступая на шаг назад, не мешая племяннику продолжать путь: для Адриана это путешествие было не только интересным приключением, но и возможностью постичь некоторые азы поведения оборотней, научиться брать след, что в будущем ему вполне могло пригодиться.

Волчонок не подкачал. Вновь напав на след, он бежал по нему быстро, уверенно, держа нос ближе к земле, почти ведя им по снегу и лишь изредка взглядывая вперед. Спутники едва поспевали за ним, непрестанно прибавляя шагу.

Лес вокруг постепенно сгущался. Тяжелые еловые лапы, отягощенные снежными шапками, закрывали просветы между редкими стволами облетевших деревьев, роняя грозную синеватую тень на снежный покров у своего подножия. Их стволы — толстые, древние, толпились вокруг, замыкая путников в живую клетку, мешая продвигаться вперед. Голые ветви кустов хлестали по ногам, снег становился все глубже, путники вязли, с трудом выкарабкиваясь на более или менее твердую поверхность, а легкий волчонок все бежал впереди, почти не замечая их мук.

Наконец, Роман не выдержал. Он, в отличие от своего брата, не испытывал человеческой усталости, был способен шагать и дальше, но смертельно измучился непрестанно спотыкаться и то и дело проваливаться по колено в снег. Это выматывало интантера скорее морально, чем физически, но нетерпеливому парню хватало и этого.

Провалившись в очередной раз уже по пояс, виконт, недолго думая, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.

Волчонок остановился, недоуменно оглядываясь. Деревья вокруг неприветливо загудели; с ветки над головой Луи сорвалась и осыпала его снежная шапка. Молодой маг, будучи теперь не только по колено в снегу, но и изрядно присыпан им сверху, не сдерживаясь, отвесил брату подзатыльник.

— Думай, что делаешь! Здесь свистеть вообще опасно — не слышал про лавины?

— Мы ж не в горах, — виконт, совершенно не обидевшись, недовольно потер затылок, — Зато наш волчок притормозил — уже плюс. А что это там за кракозябра на дереве в том месте, откуда на тебя лавина сошла?

Людовик открыл, было, рот, чтобы высказать брату все, что думает о «схождении лавины» и кто, собственно, в ней виноват… но неожиданно осекся, серьезнея на глазах. Взгляд его был прикован к странному знаку, вырезанному на одной из елей выше человеческого роста.

— Анри… — голос молодого мага изменился: теперь в нем не было и намека на недовольство, не звучала привычная язвительность. Парень был серьезен и, похоже, обеспокоен.

Его племянник, как раз вытаскивающий ногу из сугроба неподалеку, поспешно перевел взгляд туда же, куда смотрел дядюшка и, не сдержавшись, длинно присвистнул.

На сей раз подзатыльника удостоился он, уже от деда, тоже заметившего странный символ.

— Не перенимай у Романа дурных привычек, — наставительно заметил великий маг и, махнув рукой, как бы показывая, что на эту тему дискутировать больше не желает, сдвинул брови, всматриваясь в «кракозябру», как емко характеризовал этот знак виконт. Пожалуй, Людовик был прав, обращаясь за помощью именно к Анри, а не к мастеру, и последний знал почему.

— Ты изучал руны древних славян когда-то, — отстраненно вымолвил мужчина, не сводя взгляда со знака, — Ты можешь расшифровать это?

Юноша поднял подбородок и прищурился, вглядываясь пристальнее. Некоторые грани и линии знака и в самом деле были ему знакомы, но кое-что вызывало определенные сомнения.

— Я… — он примолк, размышляя, потом нахмурился и подался вперед, недоверчиво качая головой, — Мне кажется… Там не только руна. Это скорее похоже на соединение руны и какого-то восточного иероглифа, но какого — я не могу знать. В них я не разбираюсь.

— Восточный иероглиф? — Марко, до сей поры предпочитающий оставаться позади, торопливо протиснулся вперед, вставая рядом с парнем и вытягивая шею. Несколько секунд он смотрел, вглядывался, внимательно изучал изображение, потом опустил взгляд на свою руку и принялся загибать пальцы, беззвучно шевеля губами. Потом опять поднял голову и неожиданно выпалил:

— Чи!

Все взгляды обратились к итальянцу; его названный отец приподнял брови, выражая некоторое удивление. Что должно значить сие странное восклицание, никто не понимал.

— …рик? — каверзно поинтересовался неугомонный виконт, — Чирик-чирик? Или продолжение должно быть другим?

— Продолжения вообще не должно быть, — к удивлению, не обиделся Марко, продолжая вглядываться в символ, — Это цифра. Счет. Иероглиф читается как «чи» — четыре. По крайней мере, насколько я могу судить, я даже не помню — японский это иероглиф или китайский…

— Не имеет значения, — Эрик, который стоял рядом с Винсентом и терпеливо ожидал вердикта, заодно следя и за нетерпеливо переминающимся с лапы на лапу волчонком, чуть сдвинул брови, — Если символ состоит из иероглифа и руны, то можно сказать, что одну его часть мы расшифровали. Осталось вторую…