В тот день я ела в своей комнате. Служанка по моему приказу в нужное время принесла туда и завтрак, и обед, и ужин. Мне совершенно не хотелось с кем-то видеться, о чем-то говорить. Я хандрила 8 , как сказали бы мои дальние предки.

Перед сном я взяла книгу и еще раз перечитала некоторые главы о сельском хозяйстве в этом регионе. Получалось, время было упущено. Все, что могло быть сделано, уже должно было быть сделано. Теперь, когда пошел снег, все работы на полях и в огородах были прекращены. Оставалось ждать весну. И выживать. Кое-как, но выживать. А уж потом, весной, можно было и урожай сажать, и дичь бить. Да и рыбу ловить – тоже, если она появится в моих реках.

Всю ночь и все следующее утро снова шел снег. Он уже завалил выходы, и обычный, и для слуг. И теперь нужно было откапываться, как выразилась найра Мириса, рассказывая мне о делах в поместье.

Местные жители привыкли к подобным подаркам судьбы и относились ко всему происходившему философски. Просто пожимали плечами: надо – сделаем. Я же вообще не представляла себе, как открыть дверь и убрать снег в такую погоду. Но ничего, справились. Ближе к обеду в поместье с докладом появился Алек и спокойно вошел через главный вход.

– Это еще мало снега, ваша светлость, – «успокоил» он меня, услышав рассказ об утреннем откапывании. – Вот ближе к весне, бывает, заносит чуть ли не по крышу. Ну, крестьянские дома, имею в виду. Вот тогда да – из дома не выйти. Только и остается, что тепла ждать.

Угу. Всего-то и делов – тепла дождаться. Спасибо тебе, добрый человек, успокоил. Алек, конечно, не имел в виду ничего дурного. Но я напряглась. Он сказал про крестьянские дома, а я представила себе, как занесет поместье. По крышу. Представила и с трудом сдержала нервную дрожь.

Впрочем, эта самая дрожь быстро прошла, едва я услышала следующую фразу:

– Ваша светлость, лекарь стал расспрашивать крестьян о вас. Как вернулся отсюда, так и заговорил о вас. Ко мне еще не подходил. А вот крестьян спрашивал, что да как. Какая вы хозяйка, нравится ли им под вашим началом и так далее.

Я нахмурилась, даже не пытаясь скрывать свои чувства. Удивление и недоумение показались на моем лице. Лекарь? Расспрашивал обо мне? Да еще такие темы поднимал? Это что ж за лекарь такой? Словно неопытный шпион себя ведет. Или опять же, жиголо. Нет, возможно, конечно, у него действительно прорезался интерес ко мне, как к своему непосредственному начальству, и он пытался собрать обо мне как можно больше информации, чтобы понять, с кем конкретно имеет дело. Но я считала иначе.

– И что ответили крестьяне? – уточнила я.

– Да ничего, ваша светлость. Сказали, что все в порядке, всем довольны.

Угу. Я, конечно, поверила, да. Естественно, не в крестьянах дело. Что бы они ни ответили, лекарь услышит то, что хочет именно он. Услышит и сделает соответствующие выводы. А вот к чему эти выводы приведут – это уже кто знает.

– Если вдруг лекарь начнет расспрашивать вас, задайте ему встречный вопрос, – приказала я. – Спросите, зачем ему эта информация, и что он собирается с ней делать.

Алек понятливо покивал.

Мы обговорили ситуации в деревнях. Я удостоверилась, что крестьянам хватает продуктов и дров, по крайней мере, на ближайшие пару месяцев. И Алек, поклонившись, удалился – по светлому хотел добраться до дома, чтобы, не дай боги, в снегу не заплутать.

Следующие несколько дней шел снегопад. Снег падал практически непрерывно, все больше увеличивая шапки сугробов. Я с тоской смотрела на разгул стихии из окна своей спальни, в корне давила в душе панику и старательно напоминала себе, что люди живут здесь годами, и годами зимой идет снег. И люди, как ни странно, выживают в подобных условиях. А значит, ничего страшного прямо сейчас не происходит. И можно не бояться непогоды. Тем более что сама я сижу в теплом и сухом доме, с едой и водой, да даже с развлечениями в виде книг. Следовательно, никаких предпосылок к охватившей меня панике не имеется. И надо успокоиться, заняться другими делами, перестать то и дело коситься на растущие сугробы за окном.

Самовнушение помогало мало. Мысли «о хорошем» практически не улучшали ситуацию. Не спасала даже постоянная нагрузка мозга чтением. Я перечитала уже половину своей небольшой библиотеки, не особо выбирая книги, «проглатывая» все жанры, чтобы как-то отвлечься. Но все равно то и дело выглядывала на улицу, чтобы посмотреть на сугробы. Они пугали меня размерами. И мое настроение портилось все сильней.

А потом я заболела. Проснулась однажды утром в разбитом состоянии и поняла, что лекарь из ближайшей деревни будет более чем кстати. Если, конечно, сумеет добраться до поместья по этому снегу.

Тело горело, горло болело, нос был забит, суставы периодически выкручивало. Общее состояние можно было описать: «Как катком переехали».

С огромным трудом я поднялась с постели, добрела до колокольчика на столике неподалеку, вызвала прислугу. И снова нырнула в постель.

Следующие несколько минут в ожидании служанки показались мне вечностью. Я ощущала себя брошенной всеми, одинокой и несчастной. Очень хотелось внимания и заботы, словно маленькому ребенку. Ну и убрать симптоматику заболевания тоже было бы неплохо. Чтобы чувствовать себя живым человеком, а не хлюпающим носом кактусом.

Прибежавшая служанка заохала-заахала и умчалась за найрой Мирисой. Как будто только она могла решить, что делать с разболевшейся мной.

И мне снова пришлось ждать, пока придет экономка, пока она отправит одну из служанок в деревню за лекарем, пока меня разденут и постараются сбить температуру обтираниями.

Были б у меня силы, я, может, и задумалась бы, а как, собственно, служанка доберется по такому снегу до деревни? А назад они как попадут вместе с лекарем?

Но сил не было. Совсем. И все, что мне оставалось, – это покорно переворачиваться с боку на бок, подставляя прислуге то одну, то другую часть своего многострадального тела.

Как ни странно, народные средства оказались действенными. И температура немного, но все же упала. Я лежала в легкой ночнушке в хорошо протопленной комнате и, обессиленная, ждала лекаря.

Не знаю, сколько прошло времени, но наконец-то в дверь постучали.

Я что-то каркнула вместо ответа – горло отказывалось подчиняться своей хозяйке и словно заросло шипастыми ветками.

Дверь отворилась. Порог перешагнул столь долгожданный лекарь. Выглядел он спокойно и представительно. Я не разглядывала его одежду, следила только за движениями. И ждала, когда же он подойдет к постели и начнет лечение.

– Добрый день, ваша светлость, – Стивен поздоровался ровно, безэмоционально, словно больное животное уговаривал не мешать лечению. – Не стоит мне отвечать. Вам сейчас надо беречь силы. Мне сказали, у вас жар. Его трудно сбить. Значит, придется выпить настойку. Она горькая, но действенная. Вам станет легче практически сразу.

Стивен «заговаривал мне зубы», пока подходил с чемоданчиком в руках к моей постели. Поставив чемоданчик на тумбочку у кровати, он начал какие-то манипуляции. И вскоре в его руках оказалась небольшая прозрачная мензурка 9 с крышечкой. Открыв ее, Стивен подал мне.

– Пожалуйста, выпейте, ваша светлость.

Пальцы у него слегка подрагивали, словно от напряжения.

Я подняла руку, взяла мензурку. Стивен услужливо поддержал подушку, чтобы мне было удобно пить.

Я чувствовала себя белой мышью, которую используют для опытов. Местные, возможно, и привыкли к подобным способам лечения и полностью доверяли лекарям. Я же предпочитала знать, что именно пью и какие последствия могут быть. Ну и побочку следовало бы изучить заранее.

Ничего подобного мне не предложили. Пей, женщина, то, что дал лекарь. И не возмущайся. Тебе же добра хотят.