«Это не Эленд, – с нажимом сказала себе Вин. – Он был со мной вчера весь день».
Не считая утра.
«Нет, с утра прошло слишком много времени, – тут же успокоила она себя. – Мы провели на стене много часов, а те кости были свежими. Кроме того, я бы почувствовала… разве не так?»
– Должен существовать другой путь. Скажи, а не могу ли я обнаружить кандру с помощью алломантии? – снова обратилась Вин к Ор-Сьеру.
Пока тот обдумывал ответ, рожденная туманом пыталась понять выражение собачьей морды.
– Что? – наконец не выдержала Вин.
– Мы не разговариваем об этом с чужаками.
– Все равно скажи.
– Вы приказываете?
– Вообще-то, мне совсем не хочется ничего тебе приказывать.
– Значит, я могу уйти? – уточнил Ор-Сьер. – Вы не хотите мною командовать и наш Договор расторгнут?
– Я не это имела в виду, – с досадой ответила Вин.
Ор-Сьер хмурился – странно было видеть такое выражение на морде собаки.
– Было бы гораздо легче, если бы вы объясняли свои намерения, госпожа.
– Ну почему ты такой вредный? – стиснула зубы Вин.
– Я не вредный, госпожа. Я ваш слуга и выполняю приказы. Это часть Договора.
– Ну да. И ты так себя вел со всеми хозяевами?
– Для большинства я играл конкретные роли. Мне давали кости – я становился человеком, определенной личностью. Вы ничего мне не объяснили, просто дали кости этого… животного.
«Так вот в чем дело, – подумала Вин. – Все еще злится из-за собачьего тела».
– Послушай, эти кости ничего на самом деле не меняют. Ты тот же самый человек.
– Вы не понимаете. Важно не то, кем кандра является, а то, кем кандра становится. Кости, которые он поглощает, роль, которую играет. Ни один из бывших хозяев не просил меня делать что-то подобное.
– Я не такая, как бывшие хозяева. И вообще-то, я задала вопрос. Есть ли способ обнаружить кандру при помощи алломантии? И да, я приказываю тебе ответить.
В глазах Ор-Сьера сверкнул триумф, как будто он наслаждался тем, что вынудил ее играть по правилам.
– На кандру не действует ментальная алломантия, госпожа.
– Совсем?
– Совсем. Вы можете попытаться разжечь или пригасить наши эмоции, если понадобится, но это не даст ни малейшего результата. Мы даже не поймем, что вы пытаетесь нами манипулировать.
«Как кто-то, кто жжет бронзу…»
– Это не самая полезная информация, – заметила Вин, прохаживаясь мимо кандры по крыше.
Алломанты не могли читать мысли или чувства: когда они гасили или разжигали эмоции другого человека, они просто надеялись получить нужную реакцию. И все же Вин могла поискать кандру, смягчая чьи-то эмоции. Если это не подействует, человек мог оказаться кандрой… или просто хорошо умел владеть собой.
Не отрываясь, Ор-Сьер следил за каждым движением рожденной туманом.
– Если бы кандру было легко обнаружить, госпожа, из нас бы получались никудышные шпионы, разве не так?
– Видимо, ты прав, – признала Вин. И вдруг до нее дошло. – А кандра может применять алломантию? В смысле, если съест алломанта?
Ор-Сьер покачал головой.
«Вот еще один способ, – подумала Вин. – Если я застану кого-то из команды применяющим металлы, я буду знать, что он не кандра».
С Доксоном или слугами это не сработает, зато позволит устранить Хэма и Призрака.
– Есть кое-что еще. Раньше, когда мы работали с Кельсером, он сказал, что тебя надо держать подальше от Вседержителя и его инквизиторов. Почему?
– Мы об этом не говорим. – Ор-Сьер отвернулся.
– Тогда я тебе приказываю говорить.
– Тогда я вынужден отказаться от ответа.
– Отказаться? – переспросила Вин. – У тебя есть на это право?
Ор-Сьер кивнул:
– Секреты, касающиеся сущности народа кандра, мы не можем раскрывать, даже под принуждением, госпожа. Это…
– Противоречит Договору, – мрачно закончила Вин.
«Мне точно нужно его перечитать…»
– Да, госпожа. Но я, возможно, и так сказал слишком много.
Отвернувшись от Ор-Сьера, Вин посмотрела на город, на клубившийся туман. Потом закрыла глаза, зажгла бронзу и попыталась ощутить красноречивый алломантический пульс металлов, горящих где-то поблизости.
Выждав некоторое время, к хозяйке подошел Ор-Сьер, уселся на задние лапы, устроившись на наклонной крыше.
– Разве вам не следует быть на встрече, которую устроил король, госпожа?
– Может, позже, – откликнулась Вин, открывая глаза.
За пределами города сторожевые костры армий освещали горизонт. Справа сверкала в ночи крепость Венчер, и там, внутри, Эленд держал совет с остальными. Под одной крышей собралось много важных людей. Эленд назвал бы Вин параноиком за настойчивый поиск шпионов и наемных убийц. Ну и ладно, пусть зовет как угодно, главное, он живой.
Она снова присела на крышу. Вин очень обрадовалась, когда Эленд решил сделать дворец из крепости Венчер, а не переехал в Кредикскую Рощу – дворец Вседержителя. Слишком уж Кредикская Роща напоминала о своем прежнем хозяине, да и чересчур она велика, чтобы обеспечить хорошую защиту.
В последнее время Вин достаточно часто думала о Вседержителе – точнее, о Рашеке. Террисиец по рождению, Рашек убил человека, который должен был получить силу в Источнике Вознесения и…
И сделать что? Этого по-прежнему никто не знал. Герой путешествовал в поисках чего-то, что защитит людей от угрозы, называемой Бездной. Однако со временем очень многое было утеряно или искажено. Лучшим источником информации оставался древний путевой журнал, написанный Героем Веков, прежде чем Рашек его убил. Впрочем, даже в этом журнале содержалось лишь несколько ценных ключей к тому, что, по всей видимости, все же отыскал Герой.
«Почему я вообще об этом беспокоюсь? – подумала Вин. – О Бездне никто не вспоминал уже тысячу лет. Эленд и остальные волнуются о насущных делах, и они правы».
Но все же она чувствовала себя до странности безразличной к тому, что волновало Эленда. Может быть, именно поэтому в очередной раз и вышла на разведку. Нет, Вин тоже беспокоили армии, просто она чувствовала себя… в стороне от этой проблемы. Даже сейчас, размышляя об опасности, нависшей над Лютаделью, мыслями постоянно возвращалась к Вседержителю.
«Ты не знаешь, что я делаю для человечества, – сказал он. – Я был вашим богом, даже если вы этого и не понимали. Убив меня, ты погубила всех».
Именно эти слова произнес Вседержитель, умирая на полу тронного зала. И они очень беспокоили Вин. Стоило вспомнить, и она ощущала озноб.
Нужно отвлечься.
– Что тебе нравится, кандра? Что ты любишь, что ненавидишь?
– Не хочу отвечать на этот вопрос.
– Не хочешь или не должен? – нахмурилась Вин.
Ор-Сьер не спешил с ответом.
– Не хочу, госпожа.
Подоплека была очевидна – вам придется мне приказать.
Вин почти уже это и сделала, однако что-то заставило ее помедлить. Что-то в его глазах, какими бы нечеловеческими они ни выглядели. Что-то знакомое.
Ну конечно же, отвращение. Вин часто ощущала его в дни своей юности, когда служила главарям банд. В шайке каждый делал то, что ему приказывали, – особенно это относилось к маленькой бродяжке, с которой и взять-то было нечего.
– Если не хочешь об этом говорить, заставлять не буду. – Вин вдохнула туман, и прохладная влага защекотала глотку и легкие. – А ты знаешь, кандра, что люблю я?
– Нет, госпожа.
– Туман. – Вин раскинула руки. – Силу, свободу.
С помощью бронзы она ощутила поблизости легкую пульсацию. Тихую, странную, беспокойную. Это было то же причудливое биение, которое Вин почувствовала на верхушке крепости Венчер несколько ночей назад, и вдруг она поймала себя на том, что изучать его дальше побаивается.
«Надо что-то с этим сделать…»
– А знаешь, что я ненавижу, кандра? – прошептала Вин, проверяя ножи и металлы.
– Нет, госпожа.
Она повернулась, встретилась с ним взглядом:
– Я ненавижу бояться.
Вин знала, что другие считали ее дерганой. Одержимой. Она жила в страхе так долго, что он стал почти естественным – как пепел, солнце или сама земля. Кельсер уничтожил этот страх. Вин продолжала остерегаться, но уже не чувствовала постоянного ужаса. Выживший показал ей совсем другую жизнь – в которой те, кого она любила, ее не били; научил доверять. И Вин теперь не могла и не хотела отказываться от этой новой жизни даже перед лицом вражеских армий или наемных убийц.
