– Что же случилось теперь?

– Я сделал то, что считал нужным, госпожа.

– Даже если это противоречило Договору?

Ор-Сьер гордо уселся на задние лапы.

– Я не нарушал Договор, – сказал он твердо.

– Но ты же напал на человека!

– Я его не убил. Нас предостерегают от вмешательства в битву, чтобы оно случайно не повлекло смерть человека. Разумеется, многие мои собратья считают, что помочь кому-то убить – все равно что убить, то есть нарушить Договор. Но я считаю, это не то же самое. Я ничего не нарушил.

– А если бы человек, которого ты сбил, сломал себе шею?

– Тогда бы я вернулся к своему народу для казни.

Вин улыбнулась:

– Значит, ты в самом деле рисковал жизнью ради меня.

– В какой-то степени. Вероятность того, что мои действия стали бы прямой причиной смерти этого человека, очень незначительна.

– Все равно спасибо.

Ор-Сьер признательно склонил голову.

– Казнь, – произнесла Вин. – Так вас можно убить?

– Разумеется, госпожа. Мы не бессмертны.

Вин перевела глаза на кандру.

– Я ничего особенного не скажу, госпожа. Как вы можете предположить, я бы не хотел раскрывать слабости моего народа. Пожалуйста, пусть вам хватит того, что они существуют.

Вин кивнула, но задумалась, прижав колени к груди. Что-то все еще ее беспокоило, что-то в том, что Эленд сказал раньше, что-то про действия Ор-Сьера…

– Значит, вас нельзя убить мечами или палками, верно?

– Верно. Хотя наша плоть выглядит как ваша и мы чувствуем боль, последствия от побоев – временное явление.

– Так почему же вы боитесь? – Похоже, Вин наконец-то начала понимать, что ее беспокоило.

– Госпожа?

– Зачем твой народ придумал Договор? Зачем вы подчинили себя человечеству? Если наши солдаты не могут причинить вам вред, зачем вообще о нас беспокоиться?

– У вас есть алломантия.

– Так вас может убить алломантия?

– Нет. – Ор-Сьер затряс собачьей головой. – Не может. Но нам надо бы поменять тему. Прошу прощения, госпожа, я ступил на очень опасную почву.

– Понимаю, – вздохнула Вин. – Просто это так раздражает. Я очень многого не знаю: о Бездне, о политике… даже о собственных друзьях!

Она откинулась назад, устремив взгляд в потолок.

«И во дворце по-прежнему находится шпион. Дему или Доксон, видимо. Может, мне надо приказать, чтобы их обоих арестовали и заперли на время? Только пойдет ли на это Эленд?»

Внимательно следивший за ней Ор-Сьер явственно видел ее раздражение.

– Видимо, кое о чем я все же могу рассказать, госпожа, – со вздохом произнес он. – Если буду соблюдать осторожность. Что вы знаете о происхождении кандра?

Вин встрепенулась:

– Ничего.

– Нас не было до Вознесения.

– То есть вас создал Вседержитель?

– Так говорят наши предания, – уточнил Ор-Сьер. – Мы не знаем, какова была его цель. Может быть, мы должны были стать шпионами Отца.

– Отца? – повторила Вин. – Странно слышать, что его так называют.

– Вседержитель нас создал, госпожа. Мы его дети.

– И я его убила. Я… кажется, должна извиниться.

– Просто из-за того, что он наш Отец, мы не обязаны принимать все, что он делал. Разве не бывает так, что человек любит своего отца, но не считает его хорошим?

– Наверное.

– Теология кандра сложна, – продолжал Ор-Сьер. – Даже нам иногда трудно в ней разобраться.

– Сколько тебе лет, Ор-Сьер?

– Много.

– Больше, чем Кельсеру?

– Намного. Но не до такой степени, как вы подумали. Я не помню Вознесения.

– Ясно. А зачем ты мне все это рассказал?

– Из-за вашего первого вопроса, госпожа: почему мы следуем Договору? Предположим, вы Вседержитель и обладаете его силой. Создали бы вы слуг, не позаботившись о способе, при помощи которого их можно было бы контролировать?

Вин медленно кивнула.

– Со второго века после своего Вознесения Отец мало уделял внимания кандра. Некоторое время мы пытались быть независимыми – я рассказывал. Человечество нас презирало. Боялось. И некоторые из них знали нашу слабость. Потом мои предки обсудили варианты и в конце концов выбрали добровольное служение вместо вынужденного рабства.

«Он их создал», – подумала Вин.

Она всегда разделяла в какой-то мере взгляды Кельсера на Вседержителя – что тот был больше человек, чем божество. Но если он и впрямь создал полностью новый вид, тогда в нем явно присутствовало нечто божественное.

«Сила Источника Вознесения, – вспомнила Вин. – Вседержитель взял ее себе, но она не навсегда. Она должна была закончиться, и быстро. Иначе зачем понадобились завоевательные армии?»

Первоначальный всплеск силы, способность созидать, менять, быть может, спасать. Он оттолкнул прочь туманы и в процессе как-то сделал так, что с неба посыпался пепел, а солнце стало красным. Вседержитель создал народ кандра, чтобы тот служил ему, – и, вероятно, колоссов тоже. Он мог создать даже самих алломантов.

А потом стал обычным человеком. Почти. Вседержитель все же сохранил запас силы, непомерный для алломанта, и сумел удержать контроль над своими творениями. И каким-то образом не позволял туманам убивать. Пока его самого не убила Вин.

Потом колоссы начали буйствовать и туманы вернулись. Кандра в то время не находились под его контролем, поэтому остались такими же, как были. Видимо, Вседержитель встроил в них способ контроля на всякий случай. Способ заставить кандра подчиняться…

Вин закрыла глаза и легонько перебрала свои алломантические чувства. Ор-Сьер сказал, будто бы кандра не подвластны алломантии, но она знала о Вседержителе нечто, отличавшее его от других алломантов. Его неуемная сила позволяла ему делать то, чего он не должен был уметь.

Видеть сквозь медное облако, воздействовать на металлы внутри человеческого тела. Может быть, именно так он и контролировал кандра? Возможно, в этом и причина, по которой они боялись рожденных туманом?

Не потому, что рожденные туманом могли их убить, а потому, что могли их каким-то образом поработить. Для пробы Вин попыталась пригасить эмоции Ор-Сьера. Ничего не произошло.

«Я умею кое-что из того, на что способен был Вседержитель… Может, если я приложу усилие…»

Сосредоточившись, Вин погасила все эмоции Ор-Сьера. Опять ничего. Как он и говорил. Минуту-другую она сидела спокойно. А потом, повинуясь внезапному порыву, воспламенила дюралюминий и обрушила на Ор-Сьера мощное алломантическое гашение.

Кандра тотчас же издал дикий вопль и, весь дрожа, упал на постель.

– Ор-Сьер! – Вин бросилась к нему, обхватила его голову. – Прости!

– Слишком много рассказал… – пробормотал он. – Я слишком много болтаю.

– Я не хотела причинять тебе боль…

Дрожь прекратилась, Ор-Сьер замер на миг, едва дыша. Наконец высвободил голову из ее рук.

– Не имеет значения, чего вы хотели, госпожа, – произнес он ровным голосом. – Я ошибся. Пожалуйста, никогда так больше не делайте.

– Обещаю. Прости.

Ор-Сьер покачал головой, сползая с кровати:

– Вы вообще не должны были это уметь. Что-то в вас есть странное, госпожа, – вы напоминаете алломантов древних времен, чьи силы еще не истощила смена поколений.

– Извини, – опять повторила Вин, чувствуя себя беспомощной.

«Он спас меня, почти нарушил Договор, а я с ним так обошлась…»

– Давайте забудем. Я должен отдохнуть. Вам, я полагаю, не помешает сделать то же самое.

– «Я пишу, чеканя слова на металлической пластине, – читал Сэйзед вслух, – и меня терзает страх. Я боюсь за свою судьбу, ибо я всего лишь человек. Если, побывав у Источника Вознесения, Аленди вернется домой, нет никаких сомнений, что моя смерть будет в числе дел, о которых он позаботится в первую очередь. Он не злой человек, но безжалостный. Слишком много испытаний выпало на его долю».