Страфф нахмурился:

– Эта твоя шпионка может кое-что тайком подбросить в еду рожденной туманом?

– Я… – побледнел Пенрод, – не думаю, что это разумно, мой господин. Кроме того, вы же знаете, какое у рожденных туманом телосложение.

«Может, она и впрямь обессилела, – подумал Страфф. – Если мы войдем…»

Озноб от ее прикосновения к его чувствам вернулся. Оцепенение. Пустота.

– Вам не следует так ее бояться, мой господин, – заметил Пенрод.

– Я не боюсь, а соблюдаю осторожность. Я не войду в город, пока моя безопасность не будет обеспечена и пока Лютадели будет угрожать Сетт. Или кое-что похуже. Ты знаешь, что произойдет, если в атаку пойдут колоссы, Ферсон? Я веду переговоры с их предводителем, и он, кажется, их контролирует, но… Ты видел когда-нибудь последствия бойни колоссов?

Он не мог видеть. Страфф и сам не видел до недавнего времени. Пенрод покачал головой:

– Вин не нападет на вас. Только не в том случае, если Ассамблея проголосует за передачу власти. Передача будет абсолютно законной.

– Сомневаюсь, что ей есть дело до законности.

– Может быть, – дипломатично ответил Пенрод. – Но Эленду – есть. А там, где он командует, девочка выполняет приказы.

«Если только он не командует ею так же неэффективно, как я командую Зейном», – подумал Страфф и вздрогнул.

Что бы ни говорил Пенрод, Страфф не собирался брать город, пока это ужасное создание оставалось в живых. В этом он мог полагаться только на Зейна.

И эта мысль пугала его почти так же сильно, как Вин.

Решив, что разговор окончен, Страфф взмахом руки велел Пенроду удалиться. Тот развернулся и отступил в туман вместе со своими сопровождающими. Даже с оловом Страфф едва слышал, как Зейн опустился на землю позади него. Король повернулся.

– Ты правда считаешь, что он отдаст тебе атиум, если найдет его? – тихо спросил Зейн.

– Возможно, – пожал плечами Страфф. – Он должен знать, что не сможет его удержать, – у него нет достаточной военной силы, чтобы защитить такое сокровище. А если не отдаст… что ж, будет проще забрать атиум у него, чем искать самому.

Зейн показался удовлетворенным этим ответом. Он подождал несколько секунд, глядя в туман. Потом с явным любопытством посмотрел на Страффа:

– Который сейчас час?

Страфф взглянул на свои карманные часы, которые не носил бы ни один рожденный туманом. Слишком много металла.

– Семнадцать минут двенадцатого.

Кивнув, Зейн повернулся к городу:

– Уже должно было подействовать.

Страфф нахмурился. Он воспламенил олово, крепко зажмурился и ощутил внутри себя странную слабость.

«Вот оно!»

– Опять яд? – спросил он, заставляя себя говорить спокойно, без страха.

– Ты удивительный человек, отец. Я был уверен, что на этот раз подействует. Но вот я смотрю на тебя, и ты прекрасно выглядишь.

Силы начали оставлять Страффа.

– Не нужно быть рожденным туманом, чтобы многое уметь, Зейн, – резко произнес он.

Зейн пожал плечами, на его лице появилась неповторимая пугающая улыбка, в которой отчетливо проглядывали и его острый ум, и его безумие. Потом рожденный туманом просто покачал головой.

– Ты снова выиграл, – сказал он и унесся в небо.

Страфф тотчас же развернул лошадь. Нужно было не потерять лицо и при этом поскорее вернуться в лагерь. Он чувствовал яд. Чувствовал, как крадут его жизнь. Чувствовал опасность, против которой не мог выстоять…

Вероятно, он ехал слишком быстро. Когда умираешь, трудно сохранять видимость власти. Наконец пустил лошадь в галоп, оставив позади ошеломленных телохранителей.

Не обращая внимания на их возгласы, Страфф гнал лошадь все быстрее. Может, яд уже замедлил его реакцию? Что использовал Зейн? Гурейф? Нет, его нужно впрыскивать. Может, томфер? Или… он нашел нечто, о чем Страфф даже не знал.

Он мог лишь надеяться, что это не так. Потому что, если Страфф не определит яд, Амаранта также не сумеет его распознать, не сможет добавить противоядие в свое универсальное целительное зелье.

В тумане появились огни лагеря. Солдаты закричали, когда Страфф приблизился, и его чуть не заколол собственный же воин, выставивший копье на летящую лошадь. Правда, он тут же узнал своего короля. Несмотря на то что копье было уже опущено, Страфф сбил солдата с ног. Подлетел к своей палатке… Этого он скрыть от Зейна никак не сможет.

«Свою смерть я тоже не скрою».

– Мой господин! – кинулся навстречу капитан.

– Пошли за Амарантой, – приказал Страфф, чуть не падая из седла.

– За вашей любовницей, господин? Но почему…

– Быстро! – скомандовал Страфф, отбрасывая полог палатки.

Только оказавшись в одиночестве, он позволил себе расслабиться. У Страффа тряслись ноги. Нетвердой рукой он вытер лоб, по которому текли ручьи пота.

«Будь он проклят! – подумал Страфф с досадой. – Его нужно убить, запереть… с ним нужно что-то сделать. Я больше так не могу!»

Но как быть? Он просиживал ночи и тратил дни, пытаясь решить, что делать с Зейном. Атиум, который Страфф использовал для подкупа, больше не казался хорошей защитой. Последние действия Зейна – принесение в жертву детей короля в явно безнадежной попытке убить любовницу Эленда – доказали, что даже в малом ему теперь нельзя доверять.

Амаранта прибыла на удивление быстро и тотчас же начала смешивать свое противоядие. В конце концов, проглотив ужасающую по вкусу смесь и сразу почувствовав ее целительные свойства, Страфф пришел к нелегкому выводу.

Зейн должен умереть.

Эленд сидел у ее постели.

Это успокаивало. То просыпаясь, то вновь засыпая, Вин знала, что он рядом, охраняет ее. Было странно находиться под защитой Эленда – ведь обычно защищать приходилось ей.

Проснувшись окончательно, Вин не удивилась, снова увидев его в кресле у своей постели, – Эленд спокойно читал в мягком свете свечей. Когда Вин полностью пришла в себя, она не подпрыгнула, не обвела комнату настороженным взглядом – просто медленно села, прижав одеяло к груди; потом глотнула воды из чашки, которую оставили возле кровати.

Эленд закрыл книгу и улыбнулся. Вин встретила его нежный взгляд, пытаясь найти в нем страх, отвращение, ужас, шок.

Теперь он точно знал, что она чудовище. Как он мог так ласково ей улыбаться?

– Почему? – тихо проговорила Вин.

– Почему – что? – не понял Эленд.

– Почему ты здесь? Я же не умираю.

– Просто хотел быть рядом.

Вин не ответила. В углу горела печка, в которую не мешало бы подбросить угля. Приближавшаяся зима обещала быть холодной. Вин была в ночной сорочке: она просила горничных не одевать ее, но снотворное Сэйзеда уже начало действовать, и сил на пререкания не осталось.

Вин плотнее прижала к себе одеяло. Только теперь она увидела то, чего не заметила сразу.

– Ты не в мундире!

Эленд посмотрел на свою одежду – костюм из старого гардероба с расстегнутой темно-бордовой жилеткой. Камзол казался слишком велик.

– Нет нужды продолжать спектакль, Вин.

– Сетт стал королем?

– Пенрод, – покачал головой Эленд.

– Это же бессмыслица.

– Согласен. Мы точно не знаем, почему торговцы предали Сетта, но это не имеет уже никакого значения. Пенрод на самом деле лучшая кандидатура. Лучше Сетта или меня.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так.

Эленд откинулся на спинку кресла:

– Не знаю, Вин. Я считал, что я лучший. Но, изобретая самые разные схемы, чтобы не подпустить Сетта к трону, я никогда не думал о плане, который позволил бы его с уверенностью победить, – поддержать Пенрода, объединить наши голоса. Что, если из-за моей самонадеянности мы бы проиграли? Я не подумал о людях.