На мгновение Цао Сяошэ замер, и Юн Шэнь заметил, как на его лице промелькнула тень раздражения: брови чуть нахмурились, а улыбка заледенела, грозя обратиться оскалом. Вот оно. Скользкий змей умело притворяется, но даже у него есть предел.

— Этот скромный лишь желает помочь господину Хэ, — продолжал он лебезить, при этом медленно, но неумолимо приближаясь к Юн Шэню. — Прошлым вечером господин Хэ показал, насколько деятельным может быть, и этот скромный счел, что отныне его сопровождение не станет лишним.

— Увы, оно стало. Как я и сказал, не нуждаюсь более в твоей помощи. Верни то, что вытащил из моего кармана, — непреклонно цедил Юн Шэнь. — Это я тоже заметил.

Отступать дальше было некуда, он и не обратил внимания, как быстро его загнали в угол. Пальцы коснулись холодного камня стены, еще шаг — и он прижмется к ней спиной.

— Ах да, — согласно закивал Цао Сяошэ. Он подобрался совсем близко. — Конечно, само собой. Единственное, что...

В следующий момент он вскинул кулак с выставленной вперед второй фалангой указательного пальца и резко ударил Юн Шэня точно под дых. Удар был быстрым и легким, едва ли болезненным, но в тот же момент Юн Шэнь почувствовал, как все кости в его теле содрогнулись. Он согнулся, схватившись руками за живот. Спазм сковал его, не позволяя сделать и единого движения. К горлу подступил ком. Юн Шэнь осел на пол — вмиг ослабевшие ноги не удержали его — и разразился кашлем.

Его вырвало дурной кровью, и, как только она вышла, Юн Шэнь почувствовал странную общность со всем вокруг. До сих пор ему казалось, что воздух, наполнившийся темной ци, стремился отобрать каждый лишний вздох. Сгущение демонической энергии подавляло и лежало на плечах неподъемным грузом — теперь же Юн Шэнь словно растворился в ней и стал един, больше ничего не причиняло неудобств. Разве что тело вмиг ослабело, точно его лишили внутренней опоры. А ведь и правда. Юн Шэнь больше не ощущал в себе ни отголоска переданной Си Ином ци.

Он утер длинным рукавом одеяния рот и зло взглянул на Цао Сяошэ. Горло драло. Юн Шэнь только и смог, что хрипло выдохнуть, перед тем как снова зашелся кашлем. Во рту горчило от металлического привкуса крови.

— Позвольте этому скромному все объяснить. Вот представьте: идет путник по пустыне, обессиленный. Воздух раскален до предела, и путнику кажется, что он дышит огнем, раз за разом обжигая внутренности мучительным жаром. Вдруг этот путник видит среди песков сосуд, он неказист и разбит, но в нем есть немного воды, всего пару капель, а в другой стороне, вдали, — оазис и виднеется озеро. Что выберет уставший путник? Конечно же, первым делом он бросится к сосуду. Выпьет эти пару капель и в безумном желании большего разобьет сосуд, как будто тот сможет принести еще желанной влаги. — Цао Сяошэ сделал паузу и внимательно поглядел на скорчившегося на полу Юн Шэня. — Стало понятнее?

— Удар, изгоняющий ци, — догадался Юн Шэнь.

Среди заклинателей или мастеров боевых искусств мало кто его использовал, как и другие техники ударов по меридианам в целом, — это не самые честные приемы, но вместе с тем эффективные. Они позволяли быстро обезвредить противника, заблокировав ход ци в его меридианах, пусть и на короткий срок. При должном умении и намерении подобные техники могли раз и навсегда покалечить, лишив совершенствования, или же вовсе убить. Они порицались, и даже обсуждать их в открытую, не то что учиться им, было не принято, но оставались места, где подобному бою уделяли особое внимание. Если так подумать, это не первый раз, когда Цао Сяошэ воздействовал на точки меридианов. Конечно, все можно списать на лекарские умения, но Цао Сяошэ не слишком походил на целителя, как бы ни утверждал обратное. Бродячий заклинатель, прибившийся к Юэлань в поиске знаний? Звучит сомнительно. Бродячие заклинатели не бывают настолько бесстыдными.

— Вам ведь стало легче, я прав? — ухмыльнулся Цао Сяошэ. — Бессмертный мастер был так любезен, когда решил поделиться с вами духовными силами, и такое действительно было бы полезным для живого человека. Однако Хэ Циюй мертв. И пусть ваша хунь теперь занимает его место, тело, лишенное души по, неспособно урегулировать потоки не то что жизненной, но и духовной энергии[57]. Этот разбитый и неказистый сосуд — вы. Сколько ци в вас ни вливай, она все равно постепенно будет утекать прочь, ей не с чем слиться. У смертного она бы укрепила цзин[58], но с Хэ Циюем такое невозможно. Для изможденных путников — злых духов, порождений инь — эта ци как вода в разбитом сосуде. Из живого человека еще нужно потрудиться достать необходимое, а тут никаких преград — подходи да пей, бери.

Юн Шэнь нахмурился, обдумывая чужие слова. Тело Хэ Циюя и правда ощущалось как разбитый кувшин. Точнее определения было не подобрать. Вспомнилось, как слепец-предсказатель испугался, завидев в Юн Шэне мертвеца. Быть может, лишившись привычного зрения, тому старику открылся третий глаз[59], позволяющий видеть то же, что видят духи и о чем не подозревают смертные.

Было и во всем этом кое-что необъяснимое: Хэ Циюй мертв, но он, Юн Шэнь, совершенно точно нет!

— Без воды... вернее, без ци вы пустой сосуд, до которого никому не будет дела. В это тело не вселится гуй, вместилище души уже занято вашей душой хунь. Очень сильной, кстати. Сожжет и развеет любого, кто осмелится на нее покуситься. А что до отсутствия души по... Этому телу осталось недолго, лекарства способны поддерживать его, но все же будет лучше, если вы не станете лезть на рожон и подставляться под удары демонической ци, — в голосе Цао Сяошэ так и сквозило осуждение, и, порывшись в кармане за пазухой, он извлек оттуда небольшой мешочек. Вынув из него пилюлю, он протянул ее Юн Шэню. — Возьмите.

— Что это? — Юн Шэнь поднял взгляд, полный подозрения, и пока не осмеливался принимать ничего из рук Цао Сяошэ.

Он подобрался и, отмахнувшись от помощи, сам встал на ноги, лишь слегка опираясь о стену. Теперь, когда разливавшаяся вокруг темная ци не конфликтовала с ним, он чувствовал себя и правда немного легче.

— Лекарство, — коротко ответил Цао Сяошэ. — Этим утром вы не приняли отвар. Пилюли его не заменят, но не будут лишними. Вы ранены, пропускать прием снадобий может быть чревато...

— Что, если я не хочу? — упрямо процедил Юн Шэнь. — Я и понятия не имею, чем вы меня поите, и не желаю больше вливать в себя эту дрянь. Вряд ли этому телу может стать хуже, чем сейчас.

Конечно, Юн Шэнь лукавил. После приема лекарств от лекаря Суна ему становилось лучше, тело Хэ Циюя наполнялось силами, но вместе с тем... проклятый старик получал возможность каким-то образом контролировать его. Быть удушенным не слишком хотелось, и Юн Шэнь предпочел бы терпеть боль и извечную одолевающую слабость. Он надеялся, что этот змей, Цао Сяошэ, вновь примется лебезить и проговорится, что же содержится в лекарственных отварах, которые Юн Шэнь пил все это время. Хотя глупо рассчитывать, что ему так просто обо всем поведают, но все же попытка не пытка.

Цао Сяошэ такой ответ не устраивал.

— Господин Хэ, выпейте пилюлю, — спокойствие в голосе давалось ему с трудом. — Методы господина Суна бывают весьма специфичны, но я и правда не желаю вам плохого.

Юн Шэнь хмыкнул и отвернулся. Он оттолкнулся от стены, намереваясь обогнуть Цао Сяошэ и покинуть наконец эту темницу, но ему не дали. Цао Сяошэ сделал еще шаг ближе, перегораживая пути обхода, и схватил его за больное плечо, чуть сжав. Юн Шэнь шумно втянул воздух и зажмурился, сразу же упираясь руками в чужие плечи в попытке оттолкнуть. Это было слишком неожиданно и неприятно. Боль в раненом плече отдалась онемением.

Каков гад! Он ведь знал о ране! И как теперь верить всему этому пестрому обилию слов?!

Юн Шэнь попытался вывернуться и мотнул головой, но, как только он оказался крепко прижат к стене, Цао Сяошэ отпустил плечо и взял Юн Шэня за подбородок, крепко сжав. Он аккуратно, но требовательно повернул голову Юн Шэня на себя, чуть приподняв. Тот кипел от негодования и только и смог тихо прошипеть: