Но Юн Шэнь и правда не понимал.

— Господин Хэ, — обратился Цао Сяошэ, чуть помолчав, и вкрадчиво добавил: — Неужели вы до сих пор не догадались, что я не могу управлять духовной энергией?

Конечно, Юн Шэнь подозревал, что Цао Сяошэ вовсе не тот, кем притворяется, но все же...

Он разбирался в чарах, чувствовал потоки энергии и на первый взгляд был неотличим от обычного совершенствующегося, коими полнились школы заклинателей. У него ведь даже был меч! Из Павильона ароматов он унес Юн Шэня именно на нем. А с другой стороны... Сейчас меча при нем не было, хотя все заклинатели всегда носят с собой оружие, если не на виду, то в пространственных кольцах — но только не Цао Сяошэ.

Цао Сяошэ осел на каменный пол, прислонившись к ближайшей колонне, и подобрал ноги, скрестив их. Он все еще тяжело дышал. При каждом вздохе из его рта едва заметными полупрозрачными клубами вился пар, словно он был на морозе. Вокруг и правда было довольно холодно. Темная ци сковывала темницу точно льдом.

Бледность, разлившаяся по лицу Цао Сяошэ, была заметна даже в тусклом освещении подземелья. Стоило Юн Шэню поймать себя на мысли, что он не знает, как помочь Цао Сяошэ, он сразу же отбросил ее. Вопреки выдающимся талантам в бессмертной жизни, он совершенно ничего не смыслил в знахарстве. Ему попросту это не требовалось. Бессмертное тело всегда исцелялось быстрее, чем бабочка взмахивала крылом, а до чужих ранений ему не было дела.

С чего бы заботиться о чужих ранах сейчас? Все равно от этого нахала никакого толку.

Единственный союзник? Какой вздор.

Юн Шэнь отвернулся от Цао Сяошэ и подошел ближе к клетке Ху Иньлин, но за внутренний контур печати Неба и Земли так и не ступил, остановившись прямо перед ним.

Демоница внимательно наблюдала за каждым его шагом. Едва ли она могла пошевелиться, будучи скованной еще сильнее, но кто бы знал, на что она способна. Удалось же ей собрать рассеянную темную энергию и нанести целых два удара. Несмотря на измученный и хрупкий внешний вид, в ней скрывалась устрашающая сила.

Юн Шэнь протянул руку к одной из свисающих цепей. Он почувствовал, как его обдало теплом светлой ци — точно он коснулся нагретой солнцем водной глади. В окружении иньского холода это было даже приятно. Если Ху Иньлин вздумает снова напасть, Юн Шэнь вновь активирует цепи и сможет усмирить ее буйный нрав.

— Тебе больно? — спросил он, внимательно глядя на пленницу.

— Конечно, ей больно. Мало приятного вот так на цепях висеть, — вдруг подал голос Цао Сяошэ.

Юн Шэнь подавил в себе желание обернуться. Этот гад держал ухо востро! Видимо, с ним не все так плохо, раз остаются силы язвить.

На мгновение Юн Шэню показалось, что оскал на лице Ху Иньлин сменился усмешкой. Он не знал, что замыслила Ху Иньлин, но она не глупа и должна была понимать, что может последовать за ее атакой. Не могло все быть настолько просто. Хочет сбежать?

Цепи, затянувшиеся на ее шее, не давали опустить голову вниз, заставляя задирать ее выше, а те, что оплетали запястья, тянули тонкое тело вверх, как свежий побег тростника. Это придавало ей более непокорный, высокомерный вид. Даже будучи изуродованной и плененной, она все равно не думала сдаваться.

Ху Иньлин так и не ответила.

— Будешь молчать или снова артачиться — станет еще больнее, — сказал Юн Шэнь и чуть дернул цепь, та слегка загорелась. Энергия переливалась мерцающим блеском, как лучи солнца, проникающие вглубь водяной толщи. — У меня есть пара вопросов, на которые я бы хотел получить ответы.

Ху Иньлин хмыкнула.

— Служащие пути света заклинатели — все до одного бесчестные ублюдки с червоточинами вместо душ. Они пытали меня здесь, пока не взошло солнце, а потом подвесили, как свинью, чтобы кровь стекала. Я не сказала им ни слова, не ответила ни на один вопрос. Неужели ты, тварь, думаешь, что я радушно тебе обо всем расскажу? — она говорила тихо, ее голос скрежетал, не то звериный, не то человеческий, но даже так в нем чувствовалась несгибаемая решимость. Сухие губы Ху Иньлин растянулись в безумной улыбке. Трещины на них начали кровоточить. — Можешь дернуть за цепь, но тогда моя шея сломается. Я уже слышу, как хрустят надломленные кости. После этого я точно не смогу сказать ни слова, а ты так и останешься без своих ответов. Кому от этого лучше?

Рука Юн Шэня, сжимавшая цепь, едва заметно дрогнула, но он сжал ее сильнее. Духовная энергия обожгла ладонь кипятком. Он не собирался пытать демоницу — попросту не был сторонником пыток и излишнего насилия и считал подобные методы варварскими. Невольно вспоминалось, как его истязал старик Сун. Подчинение силой и страхом ведет лишь к ненависти и разрушению — ко тьме.

— Если мы поговорим мирно — мне не придется ломать твое и так измученное тело, — предложил он.

Ху Иньлин не ответила, только пристально глядела на Юн Шэня, словно раздумывая над чем-то. Выражение ее лица вдруг сделалось сложным, даже взгляд изменился. Злость в нем уступила место заинтересованности.

— Похоже, что ты не заодно с заклинателями... — протянула она. — На чьей ты стороне?

— А есть разница? — нахмурился Юн Шэнь.

— От этого будет зависеть, захочу ли я с тобой поговорить мирно, — Ху Иньлин наклонила голову чуть вбок, насколько позволяли цепи, обхватывавшие ее шею, и плотоядно облизнулась. — Или вновь попытаюсь убить.

Юн Шэнь не был на стороне демонов — это очевидно без пояснений, — но в то же время он не был и с заклинателями. Вернее, с заклинателями из Юэлань.

Он молчал всего мгновение, и ответ сорвался с губ с поразительной легкостью:

— Не желаю принимать ничью сторону. Я сам за себя.

Ху Иньлин издала тихий смешок.

— Неплохо, — протянула она, оценивающе разглядывая Юн Шэня, а после заворковала: — А ты забавный. Жаль, что нам так и не удалось поразвлечься в свое время...

— В свое время ты хотела выпить мои силы, — напомнил Юн Шэнь. — А потом попыталась убить. Дважды.

— Ты что, запоминаешь только плохое? — Ху Иньлин наигранно нахмурилась. — Признаться, мне иногда трудно отказать себе в таком удовольствии...

— Не хочу мешать вам, но, господин Хэ, вы же помните о времени? — Цао Сяошэ вновь подал голос, оборвав Ху Иньлин. Он прозвучал уже тверже и несколько недовольно.

— А вот друг твой совсем не забавный.

Юн Шэнь приготовился уже с ней поспорить, но услышал, как Цао Сяошэ тихо цыкнул. Или показалось? А впрочем, он согласен. Терять время за пустой болтовней и заигрываниями Ху Иньлин совсем некстати.

Он отпустил цепь, и та качнулась назад. Тепло светлой ци не задержалось на его пальцах — их сразу же обдало точно морозным веянием ветра инь. Юн Шэнь задернул плащ, кутаясь в него плотнее, но тот едва ли спасал от такого холода.

Теперь он при всем желании не смог бы схватиться за цепь так просто — для этого следовало вернуться за внешний контур печати Неба и Земли, а Юн Шэнь тем временем уже стоял у границы внутреннего контура. От решеток клетки Ху Иньлин его отделяло расстояние не больше вытянутой руки. Юн Шэнь в демонстративной манере поднял с пола сначала Цюаньи, а после и его ножны. Словно и не страшился подойти к Ху Иньлин настолько близко.

Стоило Юн Шэню коснуться рукояти Цюаньи, как жгучая энергия меча неприятно обожгла его ладонь — жар нес с собой возмущение. Словно меч был страшно недоволен всем, что происходит, и так выражал рьяное осуждение. Юн Шэнь чуть ослабил хватку, и, точно боясь быть снова уроненным, меч остудил обжигающий напор. Юн Шэнь поглядел на своенравный клинок и ухмыльнулся.

— Так что? — он заглянул Ху Иньлин в лицо и не спешил спрятать меч в ножны.