Он сжал собственное запястье, неостриженные ногти впились в нежную кожу словно иголки. Боль обжигала, но вместе с тем и отрезвляла. Бессмертным привести смятенный разум в порядок помогало совершенствование через музыку или медитации, но смертному телу была доступна лишь боль. Юн Шэнь сжал запястье сильнее. Глаза защипало от невольно подступивших слез. Он сжал губы в плотную линию, но не остановился даже тогда, когда почувствовал, как тонкие струйки теплой крови побежали вниз к ладони.

Юн Шэнь так и просидел, собирая разрозненные мысли, пока солнечный диск не начал утопать за линией горизонта, отдавая последние дневные лучи, бившие точно в окна покоев четвертого господина Хэ. Закатное небо окрасилось в ярко-алый цвет, он расползался по перистым облакам и медленно растворялся в наступающей синеве сумерек. Меньше чем через шичэнь ночная мгла заключит в свои объятия все сущее.

Шел приблизительно конец часа обезьяны[36], начало часа петуха[37]. Обычно в это время на вечернюю трапезу всегда приходила Хэ Цисинь, попутно щебеча о всякой нелепице; иногда вместо нее был Су Эр. В этот раз не пришел никто. Стояла полная тишина, ни звуков шагов, ни разговоров, лишь порывы ветра изредка ударялись о деревянные рамы окон, отдаваясь тихим скрипом, походящим на шепот. Видимо, научить младшего сына семейства Хэ смирению решили не только через домашний арест, но и через голодовку. Впрочем, важно было совсем другое.

Совсем скоро заклинатели отправятся в город.

Старик Сун сказал пойти с ними, но сделать это казалось невозможным. Под рукой, как назло, не было Су Эра, который наверняка помог бы, а сам Юн Шэнь был неспособен сориентироваться в городе. Да что уж там, даже покинуть поместье он не сможет. Он все еще видел тени, стоящие за дверью покоев, неподвижные, как каменные изваяния. Похоже, его и правда не выпустят и не пустят никого к нему.

Юн Шэнь поднялся с пола. От запекшейся крови запястье неприятно зудело, он потер его рукой, сдирая тонкую корку. Это причиняло ощутимое неудобство, и, кажется, небольшие ранки от впивавшихся ногтей снова начали немного кровоточить. Юн Шэню не было до этого дела. Он несколько раз обошел комнату в поисках чего-то необычного, чего раньше не замечал. Чего-то, что могло бы ему хоть как-то помочь в этой ситуации. И не нашел ничего, кроме хлама.

За окном алый закатный свет переменился на бордовый. Темнота подступала все ближе, поглощая небосвод. Сквозь бумажные ставни было видно, как где-то вдалеке слуги уже зажигают вечерние фонари.

Юн Шэнь небрежно сбросил со своих плеч мантию Юэлань. Отчего-то ему стало невыносимо жарко, и она только усугубляла состояние, хотя обычно в покоях было довольно прохладно. Стоило ему встряхнуть накидку, как из рукава вывалился свернутый клочок бумаги.

Ах, точно, послание от Хэ Цимин.

Юн Шэнь успел о нем забыть.

Он нагнулся и поднял записку и уже был готов ее развернуть, как услышал, что окружающую тишину прорезает шорох. Юн Шэнь резко обернулся на необычный звук и огляделся. Все разом стихло. За дверью так же стояли две молчаливые тени, а в этой комнате он совершенно точно был один.

Когда раздался очередной странный шорох, Юн Шэнь уже сидел на краю кровати и готовился развернуть послание. Он невольно смял тонкую бумагу в кулаке. На этот раз звук был отчетливее и продолжительнее и доносился от окна. Он медленно встал и постарался как можно тише приблизиться к окну, когда шорох сменился стуком.

Кто-то определенно был снаружи. Юн Шэнь остановился. Разглядеть силуэт не представлялось возможным. Он приложил ухо к оконной раме. Стук раздался вновь.

— Этот скромный был бы очень признателен, если бы господин Хэ перестал просто смотреть и наконец открыл окно! — раздался натужный шепот по ту сторону.

Юн Шэнь пошарил руками по гладкой лакированной поверхности оконной рамы. Наконец его пальцы нашли, за что зацепиться, и он легко поддел края ставен, приподнимая их. Он провел ладонями выше и точно так же поддел сверху. Сняв ставни, он увидел стоящего с другой стороны Цао Сяошэ. На его губах играла уже привычная легкая улыбка. Кажется, он никогда не снимал ее с лица.

— Что вы здесь делаете?

— Я уже говорил, что буду помогать вам, — пояснил Цао Сяошэ все еще тихим голосом, воровато оглядываясь по сторонам. — Вы же не планировали действительно сидеть тут, пока вас не решат выпустить? У нас мало времени, идемте.

Порыв холодного, уже вечернего ветра обдал его тело, и оно отозвалось крупной дрожью. В руки Юн Шэню Цао Сяошэ сунул темный сверток ткани. Развернув его, Юн Шэнь увидел, что это была мантия довольно грубой выделки.

— Скорее! — шикнул Цао Сяошэ, вид у него был дерганый.

Юн Шэнь не решился испытывать удачу — за прошедший день он убедился в ее отсутствии, — поэтому спешно накинул на плечи предложенное одеяние и, опершись рукой о раму, перешагнул через окно на другую сторону. Ноги тут же утонули в мягком снегу по щиколотку. Цао Сяошэ еще раз огляделся по сторонам и махнул рукой Юн Шэню в знак того, что он должен следовать за ним. Тот старался не отставать. Так и не прочитанную записку он спрятал в одном из потайных карманов: сейчас было не время ее читать, да и вряд ли послание Хэ Цимин касалось его самого, а что до семейных дел Хэ Циюя, то Юн Шэня это интересовало в последнюю очередь.

— Куда идем?

С заснеженной, поросшей сухими и колючими кустами части двора они вышли на мощеную дорогу. Впереди виднелись ворота, это... запасной выход? Явно не южные врата, их Юн Шэнь помнил вполне отчетливо, те отличались особой помпезностью. Здесь же, пускай и в тусклом свете уличных фонарей, все выглядело гораздо скромнее. И тише.

— Как куда? — недоуменно спросил Цао Сяошэ, оглянувшись. — В Павильон ароматов, конечно же!

Путь, показавшийся за воротами, был практически не освещен — лишь сияние одинокой луны, влекомой облаками, немного развеивало окружающую тьму. Всюду лежал снег, и идти было трудно — судя по всему, этой дорогой пользуются не так часто, а потому не чистят ее. Тем не менее Цао Сяошэ с довольно живым настроем заявил, что совсем скоро они выйдут на чищеный путь. Так и случилось — немногим позже они действительно вышли к широкой улице, где их уже поджидал экипаж. Он был не в пример скромнее того, на котором недавно Юн Шэнь в компании Хэ Цисинь и Су Эра отправлялся к центру города, — но не то чтобы он жаловался.

— Я думал, вы отправитесь вместе с другими заклинателями, — сказал Юн Шэнь, стоило им оказаться внутри довольно узкой повозки.

Они сидели друг напротив друга, и каждый раз, когда деревянные колеса проезжали даже по крошечному ухабу, их колени сталкивались. Юн Шэнь вжался в спинку лавки, пытаясь отбить себе как можно больше пространства.

— Ох нет, — вздохнул Цао Сяошэ, его, похоже, ни разу не смущало такое положение. — Дело в том, что я не заслуживаю доверия.

Юн Шэнь хмыкнул. Это уж точно.

— Не подумайте! Вас это не касается! — горячо принялся твердить Цао. — Повторюсь, этот скромный на вашей стороне, господин Хэ! Просто, хм, мой статус в школе Юэлань довольно спорный, и мне не доверяют подобные дела.

— Получается, будете, как и я, тайно приглядывать за тем, что делают ваши собратья?

— Нет, это ваша роль. Я буду занят кое-чем другим, но тоже тайно.

— Я бы мог доверять вам больше, если бы вы выражались яснее.

— Что ж! Так уж и быть, скажу! Пока вы будете в Павильоне ароматов, я отправлюсь осматривать тела погибших учеников.

— Вам удалось получить к ним доступ?