Юн Шэнь припомнил испещренную символами чар подкладку мантии, которую ему одалживала Хэ Цимин, и решил, что точно не будет пить чай, налитый ее рукой. К тому же она явно выискивала что-то в покоях в его отсутствие, и это тоже не было благим знаком. Как бы повел себя Хэ Циюй?

— С радостью приму предложение старшей сестры, — кивнул Юн Шэнь с напускной вежливостью. Да будет так. Он продолжит держать дистанцию. Все лучше, чем устраивать сцену.

Зайдя в покои, Юн Шэнь не обнаружил никаких кардинальных изменений, которые могли бы натолкнуть на мысль, что здесь кто-то рыскал. Но это не было удивительным — Хэ Цимин явно не дура, чтобы оставлять после себя бардак.

Вскоре они сидели друг напротив друга за низким чайным столиком, пока маленькая служанка торопливо заваривала чай. Густой аромат, пропитанный фруктовой сладостью, доносился из заварочного чайничка. Юн Шэнь тем временем внимательно наблюдал за Хэ Цимин: та не спешила разбавлять повисшую тишину, как это обычно делала Хэ Цисинь, забивавшая почти все молчание собеседника пустыми светскими рассуждениями.

Когда служанка удалилась, Хэ Цимин начала говорить:

— Здесь все по-прежнему, и не верится, что прошло десять лет. — Она грустно улыбнулась. — Подумать только, я тебя не узнала поначалу, помню ведь еще совсем мальчишкой, и Цисинь...

Она вдруг замолчала, так и не договорив, и подняла руку, точно хотела погладить Юн Шэня по голове. Однако вовремя себя остановила и опустила ее, легко коснувшись лежавшей на плече Юн Шэня ленты, которой он перевязал волосы в низкий хвост. После этого она неловко потупила взгляд и принялась разливать чай.

Юн Шэнь пожалел, что не расспросил Су Эра о семейной истории, пока была такая возможность. Хэ Цимин ударилась в ностальгию по былым временам, вспоминая их совместное детство, но все это было Юн Шэню незнакомо. Он знал лишь, что расставание Хэ Цимин с семьей произошло не на радостной ноте, и хорошо помнил неприятную сцену, которую устроила Хэ Цисинь после шествия. Явно что-то произошло, отчего в отношениях между сестрами возникла трещина.

Юн Шэнь никак не находился с ответом, но Хэ Цимин продолжила, освободив его от мук поиска нужных слов:

— Мне многое нужно рассказать, и точно так же я бы хотела многое узнать. Даже не знаю, с чего начать. Как... как твое здоровье? Как вы тут в целом без меня? Я слышала, отец по-прежнему в походах.

— Не стоит беспокоиться, я в порядке, — сухо ответил Юн Шэнь. — Да, за последние два года это уже третий его военный поход, но совсем скоро он вернется из района Северных врат.

Он решил использовать информацию, услышанную от Хэ Цисинь. Жаль, правда, что ее было катастрофически мало, но, по крайней мере, он имел понятие о делах генерала Хэ, ведь Хэ Цисинь никогда не уставала сетовать на чрезмерное упрямство отца и нескончаемые походы, хотя в его почтенном возрасте давно пора отправиться на покой.

Тем не менее даже разговор о делах семейных не разбавил повисшую неловкость, смешанную с неестественностью. Вся беседа казалась невероятно искусственной и вымученной.

Когда Юн Шэнь закончил рассказывать любимую историю Хэ Цисинь о том, как их седьмого дядюшку обманул встреченный в дороге монах, наверняка шарлатан, то не смог не отметить скучающий вид Хэ Цимин. Хэ Цисинь же считала эту историю невероятно забавной, причем настолько, что почти всегда рассказывала ее, когда замечала, что Юн Шэнь задумчив. Однако первая госпожа Хэ, видимо, не сильно впечатлилась. Да и в целом она мало походила на человека, который соскучился и жаждал услышать, как складывались дела в отчем доме.

— Надеюсь, у меня получится остаться в столице на более длительное время, чтобы провести с вами Чуньцзе. Хотя не знаю, стоит ли, — вздохнула Хэ Цимин, растянув губы в грустной улыбке. Она провела пальцем по пиале, следуя за узорами облаков, выведенных на ней тонкими линиями белой глазури.

— Если обстоятельства позволят, то почему не остаться?

Хэ Цимин сжала пиалу в пальцах и странно поглядела на Юн Шэня.

— Ты говоришь так, будто... — Она запнулась. — Неважно. Думаю, ты прав.

Аромат чая в полной мере раскрылся, приторная сладость сухофруктов оттенялась нотами запаха свежескошенной травы. Хэ Цимин вполне спокойно пила его, не испытывая неудобств, Юн Шэнь же не сделал ни глотка.

— Что-то не так? — спросила Хэ Цимин, в очередной раз наполняя пиалу для себя и обратив внимание, что Юн Шэнь к своей даже не притрагивался. — Тебе совсем ничего не останется, я буду чувствовать себя плохой хозяйкой, если даже не попробуешь.

— Нет, просто он кажется слишком сладким.

Это было действительно так: чай пробовать не хотелось не столько из-за нежелания принимать питье из рук довольно подозрительной Хэ Цимин, сколько по причине приторной сладости.

Хэ Цимин замерла всего на мгновение, и чайник в ее руке дрогнул, но это вышло смазанно и почти незаметно. Почти. С тихим стуком она опустила его на место. Юн Шэнь с тревогой подумал, что прямо сейчас крупно в чем-то просчитался. Он ведь в самом деле не вспомнил, что Хэ Циюй любил сладкое... Хотя Хэ Цимин помнила брата лишь по детству, а вкусы могли меняться в течение жизни. Возможно, Юн Шэнь был слишком мнителен.

К тому времени, как чай был допит, вновь воцарилась неприятная атмосфера неловкости — разбавить ее смогли лишь скомканное прощание и пожелание увидеться вот так снова, в котором не было ни малейшей искренности, хотя и сам Юн Шэнь не желал бы больше проводить время настолько напряженно и пусто.

Уходя, Хэ Цимин вдруг замерла у дверей и обернулась к провожающему ее Юн Шэню.

— Послушай, Циюй, — начала она и замялась, — в мире не хватит слов, чтобы сказать, насколько мне жаль, что все сложилось именно так. Мне жаль. Мне, как старшей сестре, стоило взять ответственность на себя, а не...

Вдруг она схватила Юн Шэня за руку. Он дернулся назад, но хватка Хэ Цимин из легкой и нежной мгновенно стала крепкой. В широко раскрытых глазах Хэ Цимин блеснули непролитые слезы.

«Что...»

Пребывая в растерянности, Юн Шэнь не заметил, как тонкие пальцы скользнули к его запястью, а когда почувствовал нажатие на точки пульса, то мгновенно вырвался.

— Думаю, старшей сестре пора, — процедил он сквозь зубы. — Благодарю, что уделила время этому брату.

Пальцы Хэ Цимин беспомощно сжали воздух. Краем глаза Юн Шэнь заметил, как буря противоречивых эмоций пронеслась по ее лицу, но в итоге все это скрылось за нейтральной маской спокойствия.

— Пожалуй, да.

Провожая взглядом тонкую фигуру заклинательницы, он не мог избавиться от тревожного чувства, что если это и была проверка, то он с треском ее провалил.

Разговор с Хэ Цимин оставил Юн Шэня в смешанных чувствах.

Закрыв двери на засов, чтобы уж точно никакой незваный гость не решил бесцеремонно вломиться в покои, Юн Шэнь первым делом проверил найденный тайник. К счастью, тот остался нетронут, но и оставлять его в таком виде было нельзя. Юн Шэнь взял шкатулку и записи Хэ Циюя с собой. Вряд ли кто осмелится лезть к нему в карманы, а вот комнату обшарить могли. Он не был уверен, что в покоях нет никаких следящих чар или чего-то вроде них. Плащ, ранее переданный ему Хэ Цимин, заставлял остерегаться, при этом Юн Шэнь даже не сумел бы проверить комнату на заклинания. Нужен кто-то, кто бы смог, например...

На ум пришел только Цао Сяошэ. Подумать только! Этот непонятный человек и правда остался единственным, на кого Юн Шэнь мог бы рассчитывать в сложившейся ситуации. В ином случае — он совершенно один и без сил. От этих мыслей становилось тошно.

Юн Шэнь еще раз бегло осмотрел всю комнату и убедился, что ничего из знакомых ему вещей не пропало. Разве что письменные принадлежности оказались в небольшом беспорядке. Хотя в этом Юн Шэнь уверен не был. Он не помнил, как они лежали раньше. Возможно, все было по-прежнему. Он старался не показывать свою чистоплотность в быту и не прикасался к хаосу, царившему в покоях Хэ Циюя, подражая манерам бывшего хозяина тела, который как раз таки слыл неряхой.