Он взглянул в небо. Серая дымка окутала бледный солнечный диск, пробивающийся через тонкие облака. Всё совершенно в порядке. Этот порядок взращивал в Юн Шэне нетерпение и желание выяснить, что происходит там, наверху, за облаками.

Ветер подхватывал легкие снежинки и закручивал в вихри. После очередного порыва ветра Юн Шэнь чихнул. Хэ Цисинь отвлеклась от увлекательного, но, к сожалению, неимоверно пустого рассказа, благополучно пропущенного Юн Шэнем мимо ушей, и принялась причитать:

— Ах, зря я все же согласилась! Юй-гэ нужно было оставаться в тепле. Слишком рано еще прогуливаться...

К тому времени они уже вышли за пределы внутреннего двора и стояли в переходе между двумя павильонами. Поместье Хэ оказалось огромным. Дом был старым, но хорошо сохранившимся. Юн Шэнь подумал, насколько же стар род Хэ или такой дом был пожалован императором за военные заслуги? На самом деле он не слишком в этом разбирался.

— Так-так, — впереди раздался низкий громкий голос.

Хэ Цисинь поправляла накидку на плечах Юн Шэня, но, услышав оклик, вмиг побледнела. Она медленно повернулась и испуганно замерла. Юн Шэнь тоже поднял взгляд и увидел, что в нескольких шагах стоит высокий статный мужчина. Взгляд его темных глаз был острым, словно наточенный клинок. Черные волосы были завязаны в тугой пучок на затылке, перехваченный темно-синей лентой. От щеки к шее по его лицу расползался длинный уродливый розоватый шрам с рваными краями. Сам мужчина был в домашних одеждах и лишь на плечи небрежно накинул легкую меховую накидку.

— Рад приветствовать Цисинь-мэй дома. — Он чуть склонил голову. Не слишком вежливо для приветствия, даже для обращения старших к младшим. Впрочем, и в словах он лишний раз не спешил размениваться на вежливость. — Слышал, ты в поместье уже несколько дней, но так и не почтила второго брата приветствием... Неужто за пару лет жизни подле мужа успела позабыть родную семью?

— Я... нет, — тихо ответила Хэ Цисинь, после чего сложила руки и почтительно поклонилась. — Приветствую второго брата. Я прибыла в поместье, как только до меня дошли вести о болезни Циюя. Я успела поприветствовать лишь бабушку, остальное время провела в заботах о четвертом брате.

Значит, таков был второй брат. Юн Шэнь внимательно разглядывал мужчину. На вид ему было уже за тридцать, этот шрам он наверняка получил в бою. Может быть, этот Хэ тоже был генералом или занимал тот же чин, что и Цзи Чу, будь он неладен.

— В заботах о четвертом брате, значит?

Эхом мужчина повторил слова барышни Хэ и впился взглядом в Юн Шэня. Тот сначала не понял, чего от него хотят, но быстро сообразил. Сложив руки, он, как и Хэ Цисинь, поклонился.

— Приветствую второго брата.

Мужчина, завидев такую картину, на секунду остолбенел, после чего разразился громким хохотом. Юн Шэнь недоуменно нахмурился. Неужели он сделал что-то не так?

Хэ Цисинь меж тем бледнела все стремительнее.

— Ударился головой и решил праведником стать? — сквозь смех смог проронить второй брат, но тон его был злым. — Ты погляди на наглеца!

Наконец он закончил смеяться, и улыбка, оставшаяся на его лице, обратилась в оскал. Юн Шэню вдруг стало как-то не по себе. Медленно второй брат Хэ приближался к нему и чеканил каждое слово:

— Эй, Хэ Циюй, ты хоть понимаешь, что натворил? — речь второго брата утратила всякий уважительный тон. — Какой позор ты навлек на прославленную семью Хэ и нашего отца, а?

Подойдя совсем близко, он схватил одной рукой Юн Шэня за отворот мантии и хорошенько встряхнул.

— Когда ты научишься думать головой? Или болезнь повлияла на твой ум, оттого он такой скудный? Хэ Циюй, ты ведешь себя хуже отброса. Тебе всегда все сходит с рук, но в этот раз... Не думай, что, когда прибудет отец, кто-то за тебя заступится.

— Чжан-гэ, прекрати, прошу, — пролепетала Хэ Цисинь, протянув руку к плечу второго брата. — Четвертый брат только сегодня пришел в себя. Лекарь сказал, что его тело еще слабо.

«Чжан-гэ» не удостоил сестру и взглядом, сейчас он внимательно рассматривал замершего Юн Шэня. А тот совершенно не знал, что ему делать! Светлая мысль, что второй брат не изобьет его посреди веранды под взглядом младшей сестры и слуг, которые с непомерным интересом искоса наблюдали за разворачивающимся скандалом, меркла с каждым мгновением.

— Все прячешься за юбкой младшей сестры? Сколько можно! Ты мужчина или кто? Возьми наконец ответственность за свои поступки! — выплюнул брат Чжан и резко оттолкнул Юн Шэня назад. Тот попятился и, утратив равновесие, упал.

Сердито цыкнув, «Чжан-гэ» отвернулся от этого жалкого зрелища, а Хэ Цисинь опустилась рядом с Юн Шэнем, помогая ему подняться, но он легко освободился от ее руки и встал на колени, уперев ладони в пол. Ему, бессмертному мастеру, не пристало так унижаться, но Хэ Циюю... Тот потерял свою гордость уже давно.

— Я прошу прощения за свое недостойное поведение! — громко сказал Юн Шэнь, после чего поклонился лбом в пол. — Этот Хэ признает, что своими действиями навлек позор на прославленную семью Хэ и в дурном свете выставил собственного отца, и желает искупить свои ошибки. Смиренно прошу о прощении!

Оба Хэ остолбенели от подобного выпада. Хэ Цисинь и вовсе потеряла дар речи, изумленно глядя на Юн Шэня, который по-прежнему склонял голову. Брат Чжан медленно обернулся и посмотрел на него так, будто у того прямо сейчас выросла вторая голова. Замешательство продлилось недолго.

— Паршивец, искупить ошибки хочешь, да? Лучше бы ты вообще не рождался, — пробормотал брат Чжан, после чего вновь развернулся и быстрым шагом скрылся в коридоре.

Эти слова не ранили Юн Шэня, ведь они ему не предназначались. К тому же не впервой ощущать презрение и зло от окружающих людей. Все же в чем-то они с этим Хэ Циюем были похожи.

Когда звуки тяжелых шагов окончательно стихли, Юн Шэнь разогнулся и не без помощи Хэ Цисинь поднялся, отряхнув мантию. Дева Хэ крепко сжимала кулаки, а ее лицо приобрело странное выражение. На мгновение она замерла, пристально разглядывая четвертого брата.

— Ты... — начала она неуверенно.

Юн Шэнь вопросительно склонил голову.

— Неважно. Пойдем. Нам нужно обязательно зайти к бабушке, она будет рада тебя видеть. — Хэ Цисинь слабо улыбнулась.

Если «рада видеть» будет похоже на то, как его поприветствовал второй брат, то Юн Шэнь не готов. Пусть сейчас он находился в теле Хэ Циюя, но второй раз становиться на колени и молить о прощении не желал. Все же это было немного унизительно — извиняться за то, чего он не совершал и за что совершивший никогда бы не раскаялся.

Но что ему оставалось делать?

Встреча с матриархом семьи Хэ не могла не тревожить. Цянь Аньхуа, супруга почившего великого генерала Хэ Цзянвана, мать нынешнего великого генерала Хэ Чуньци, в отсутствие сына в столице имела полную власть над происходящим в поместье, и слово ее было решающим. Разгневается ли она на младшего внука? Наверняка она должна быть в курсе случившегося в игорном доме. Оставалось лишь надеяться, что нрав великой госпожи Цянь будет более мягок, чем у Хэ Цичжана.

Но надежды оказались напрасными. Стоило Юн Шэню показаться в дверях кабинета, как ледяной, точно воды горных рек, взгляд великой госпожи Цянь окатил его с головы до ног. Она была недовольна и, возможно, даже зла. На испещренном морщинами старом лице застыла маска пренебрежения. Цянь Аньхуа вальяжно восседала в кресле, одетая просто, по-домашнему, в темно-синее платье с теплой накидкой поверх — несмотря на жаровни в приемной все равно было прохладно. Даже в расслабленной позе Цянь Аньхуа была заметна ее сила. Не физическая, а сила власти, сосредоточившаяся в руках этой женщины. Она была подобна тигрице, охранявшей свою гору. Цянь Аньхуа постукивала пальцами по подлокотнику, пока пристально разглядывала нерадивого внука. В этот раз Юн Шэня спасло присутствие Хэ Цисинь. Стоило госпоже Цянь увидеть внучку, как ее лицо посветлело. Надвигающийся шторм отступил.