- Он прав. Мы должны что-то сделать.

- Дым легко убьет вас, - возразил Корабельные Деревья. - Не говоря уж об огне.

Человек Бенедикт стиснул зубы. А затем повернулся и побежал в горящий храм.

- Бенедикт! - вскрикнула Мышонок. Она сбросила Роула, словно мешок гнилых клубней и кинулась за ним. В этот момент добрая четверть крыши в задней части храма грохоча рассыпающимися камнями осела, подняв тучу, взвившихся в безумном смерче, искр.

Сердце Роула неистово забилось, так сильно, что готово было выпрыгнуть через горло. Здание было в огне. О чем думала Мышонок? Это было самоубийственно. Она вообще соображает? Кто будет чесать Роулу ухо по-особенному, если Мышонок превратится в угли и пепел? От одной только этой мысли ему захотелось сесть на землю и свернуться калачиком.

Это была по-настоящему возмутительная грубость. Он должен позволить ей сгореть, если она будет обращаться с ним так бесцеремонно, однако сама мысль о том, что Мышонок сгинет в огне заставила Роула спорить самим с собой.

И без дальнейших колебаний кот рыкнул и бросился прямо в горящее здание.

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, лесопильный квартал

Майор Эспира оттирал лезвие своего меча белой тканью, пока его люди готовились сжечь это крысиное логово дотла.

Вокруг него со всех сторон оглушающе визжали наручи: его люди держали оборону против граждан Альбиона и странных гвардейцев, которые решили что битва их касается. В этой крысиной норе, похожей на хаббл было тысячи альбионцев и битва в храме, выдалась короткой, но насыщенной. Его отряд уменьшился до почти трехсот пятидесяти человек.

Потерь могло быть больше пока они пробивались через лесопильный квартал, но скорость и внезапность позволили их минимизировать. Хоть они численно и уступали местным жителям, его люди были организованы и действовали слаженно, не сбиваясь в беспорядочное стадо. Самая сложная и опасная часть миссии — ожидание — закончилась. Теперь оставалась честная, без затей драка, в которой не было равных его пехотинцам.

Он стоял посреди торговой улицы, стараясь не замечать существо, носящее имя, Кэвендиш и её ручного монстра. Сарк маячил рядом с ней, как и всегда, безмолвной и постоянной угрозой. Воинорожденный был ранен и истекал кровью, но двигался, словно не замечая, что его предплечья и брюхо выглядят словно нашинкованное кровоточащее мясо под остатками одежды. Женщина держала книгу, единственную, что они вынесли из Великой Библиотеки, открытую на начале, её палец скользил по страницам, а глаза бегали по строчкам; она вела себя так, будто стояла в читальном зале, а не в гуще битвы среди криков раненых и умирающих.

- Сержант, - позвал он, - Долго еще?

- Устанавливаем запалы, сэр, - ответил Сирьяко.

Эспира кивнул и продолжил очищать клинок, умом понимая, что крови на нём уже не осталось. Это занятие просто давало ему передышку, перед тем как он решится отдать следующий приказ.

К тому же, он предпочитал держать оружие в руках, когда Кэвендиш и Сарк были рядом.

Труп юноши, который наткнулся на Эспиру и застал его врасплох, вероятно, ученик плотника, лежал в одной из ближайших лавчонок. Мальчику было не больше четырнадцати лет, скорее всего меньше. Чистейшая случайность, что он вскочил со своего тюфяка на полу за прилавком именно в тот момент, когда мимо в темноте проходил Эспира. Потом были только рефлексы и булькающий хрип, который, Эспира знал, он не сможет стереть из памяти. Теперь тело мальчика, засыпанное опилками, ожидало огня, который пожрёт внутренности самой оживленной экономики в Шпиле Альбион.

Заряды устанавливались в маленькие бочонки, забитые опилками, оставшимися от дробилок, плотников и резчиков по дереву, которые работали в этом квартале хаббла Лэндинг. Это были не стандартные бочонки с подрывным порохом, а зажигательные — адская смесь мазута, пороха и клейкой массы, которая взрывалась и липла ко всему, чего касалось, яростно горя. Чаще всего такие использовались для стрельбы по дирижаблям при тесном контакте и Эспира собственными глазами видел их пугающую разрушительную эффективность.

- Как считаете, сержант? - спросил он. - Инженеры правильно всё сделали?

- Солнце вот-вот встанет, - кивнул Сирьяко. - Разогреет восточную сторону башни, воздух двинется и направит огонь, как по дымоходу, только боком. Как только загорятся эти опоры, второй уровень рухнет. Альбионцы будут слишком заняты чтобы обращать на нас внимание. Тут подбежал капрал и коротко переговорил с Сирьяко.

- Майор, - передал его слова сержант, - заряды установлены, запалы будут готовы через шестьдесят секунд.

Эспира постарался не думать о мужчинах, женщинах и детях, которых он собирался предать смерти огнем и угарным газом. Эта область была сердцем экономики Лэндинга, важной военной мишенью и нельзя было обвинять Шпиль Аврора в том, что альбионцы проигнорировали мудрость Великих Строителей в отношении строительства из легковоспламеняющихся материалов в пределах хаббла.

Эспира оглядел деревянные здания, деревянные пешеходные настилы, опоры и балки из дерева, кричащие о роскоши, недоступной даже десятку вместе взятых хабблов его родного Шпиля. Их жадность и тщеславие были их слабостью и станут их погибелью. Он просто высекал искру.

- Прикажите людям, чтобы они собирались и начинали выходить поотрядно, - сказал он сержанту. - Продвигайтесь вперед и расчищайте дорогу, обычный боевой строй.

Сирьяко знал, что делать. Он кивнул и начал выкрикивать приказы, едва Эспира закончил, а затем отошел, чтобы проследить за отходом. Послышались взрывы, слабые и разрозненные, когда пехотинцы начали бросать керамические гранаты, заполненные порохом и серным порошком, чтобы скрыть отступление неприятными осколками и облаками густого, удушливого дыма.

- Мадам Кэвендиш, - сказал Эспира, придав голосу спокойный и вежливый тон. - Прошу меня извинить.

Её взгляд, полный холодной ярости, оторвался от книги, один глаз судорожно дёргался. Она стояла неподвижно, явно сдерживая боль, судя по выступившей слезе и небольшому пятну крови на лифе платья, предположительно от раны, полученной, когда они с Сарком остались позади, чтобы разобраться с группой напавших альбионцев.

Эспира сглотнул комок в горле, но сохранил нейтральное и вежливое выражение на лице.

- Пожалуйста, простите, что прерываю, - сказал он, - но мы готовы отойти к кораблю и эта область скоро будет охвачена огнём. Для вашей же безопасности я должен попросить вас следовать с нами прямо сейчас.

Кэвендиш на короткий миг закрыла глаза, а когда снова открыла их, её лицо смягчилось, и она вежливо ответила:

- Конечно, полковник.

- Прошу прощения, мэм, - возразил Эспира, - Но я майор.

Она улыбнулась, блеснув зубами, потом осторожно закрыла книгу и застегнула защелку на обложке.