Потребовалось несколько мгновений, чтобы покрыть расстояние между судном Авроры и "Хищником", напряженность обстановки всецело увеличивалась, сгущалась в прохладном воздухе, её суровость становилась видна в позах артиллеристов и аэронавтов. Битва кораблей была самой разрушительной жестокостью, известной человеку, и все на "Хищнике" знали об этом.

Гримм играл свою роль, как он всегда делал. Людям разрешалось быть нервными и напуганными, в конце концов, это была единственная вменяемая реакция на текущую ситуацию. Но страх был болезнью, которая могла увеличиться и распространиться, вывести команду из строя и привести к гибели, которая ужасала изначально. Капитану не позволялось такой роскоши как страх. Люди должны быть уверенными, не просто подозревать, а быть абсолютно уверенными, что их капитан точно знает, что делает. Они должны знать, что их капитан - непобедимый, непогрешимый, с иммунитетом к поражению. Эта уверенность и определенные знания имели решающее значение для команды - они позволяли игнорировать свой страх и сосредоточиться на обязанностях, как их и учили.

Люди, которые вели себя, как профессионалы, даже в адских условиях воздушной атаки, являлись важнейшим условием для победы. Такой экипаж, как правило, получал намного меньше травм и нес меньшие потери, а Гримм скорее бросится в бездну с палубы "Хищника", чем прольет хоть каплю крови своих людей без необходимости. Поэтому он сделал все возможное, чтобы заставить их бороться так отчаянно и жестоко, как они только могли.

Он не сделал ничего.

Гримм спокойно стоял на палубе, заложив руки за спину. Спасательные ремни аккуратно и крепко обхватывали его тело. Он смотрел только вперед, не позволяя ни одной эмоции отразиться на лице. Время от времени он ощущал на себе взгляды людей, но оставался неподвижным и уверенным.

Криди пытался подражать капитану с небольшим успехом. Он так вцепился в один из поручней, что побелели костяшки, и тяжелое дыхание вырывалось из раздутых ноздрей.

- Старпом, - тихо сказал Гримм, улыбаясь. - Перчатки?

Криди взглянул на руку и поспешно убрал её с поручня. Он потратил мгновение, выуживая перчатки из карманов и надевая их.

Гримм не мог винить юношу. Это будет его первая битва на борту "Хищника" - гражданского судна. Построенное из кое-чего большего, чем дерево, оно не было облицовано листами латуни и стальной броней, покрытой медью, которой могли похвастать военные суда. Стоит только вражескому огню повредить его защитный экран, каждый взрыв причинит чудовищный ущерб как судну, так и команде, а удачный выстрел мог разрушить его сердцевинный кристалл, высвободив взрыв энергии, который разбросает оба корабля и команду по небу на мили и мили.

Опасения Криди были основаны на многолетнем опыте службы на военных кораблях шпиля Альбиона. Всё, что он знал, говорило ему, что он собирался участвовать в битве, которая вполне может закончиться взаимным уничтожением, что Гримм идет на ужасный риск.

Не вина старпома, что он никогда не сражался на "Хищнике" раньше.

Время пришло. Его корабль вышел на позицию возможно в милю с небольшим над судном Авроры.

- Начать маневр! - Крикнул Гримм.

Корабельный колокол принялся звонить быстрым стаккато - последнее предупреждение команде корабля проверить тросы безопасности, прежде чем "Хищник" отправится в бой.

 Губы Гримма растянулись в волчьей усмешке. Он поднял руку, чтобы подтянуть ремешок фуражки, готовясь к пике, и слегка кивнул вбок.

- Мистер Кеттл, - произнес он, - можете начинать пике.

Торговый корабль Альбиона "Хищник"

Гримм не шелохнулся, когда Джонимен прекратил подачу энергии на подвесное устройство подъемного кристалла, и "Хищник" камнем рухнул вниз.

Атакующее пике было маневром небольших кораблей. Падение, как таковое, едва ли может навредить кораблю любого размера, но резкое изменение скорости в конце маневра оказывало слишком большое воздействие на шпангоуты. Крупные корабли, оснащение которых намного тяжелее, испытывали огромные перегрузки. Чтобы плавно замедлиться, с целью снизить нагрузку, большой корабль снижался настолько, что уже не мог вернуться на боевую высоту. Действительно эффективное пике должно было выполняться с быстрым, жестким торможением, а Гримм когда-то читал рапорты крупных кораблей о попытках резкого снижения, которые приводили к самоуничтожению подъемного кристалла при слишком резком торможении. Разумные капитаны крайне редко прибегали к такому маневру на чем-либо, крупнее легкого крейсера, но в случае с миниатюрным "Хищником" опасный маневр можно было провести, как по учебнику.

Кеттл крепко держал руки на рычагах управления, направляя корабль в пике, ровно удерживая его с помощью маневренных рулей, установленных на корпусе и в хвосте. Эфирная сеть все еще тянула судно вперед, как раньше, но теперь она также неслась вниз, надвигаясь на корабль Авроры почти напрямую из-за полуденного солнца.

Палуба начала дергаться и трястись, когда их скорость увеличилась. Шпангоуты протестующе стонали и сгибались, крен непрерывно увеличивался. Только тросы безопасности удержали Гримма на месте, и он еще раз порадовался, что был среднего роста - бедный высокий Криди пытался имитировать стоическую позу Грима, и его голова беспорядочно дергалась, пока корабль прокладывал путь в битву.

Аврорец становился все ближе и ближе и звук перегруженных шпангоутов "Хищника" возрастал, увеличивая тембр и громкость. У всех кораблей в пике был собственный неповторимый звук, хотя никто не мог точно объяснить почему. Эсминец с которого пришел мичман Гримма, назывался "Блик". Он выл словно проклятая душа, устремившаяся за жертвой. Некоторые корабли звучали, как огромные паровые свистки. Другие отбивали ритм, как будто стуча по какому-то громадному барабану. Однажды Гримм был на борту легкого крейсера "Яростный", который буквально издавал оглушительные рыки, как только бросался в бой.

Но его корабль превзошел их всех.

Стоило Хищнику ввязаться в бой, он начинал петь.

Завывание ветра и возрастающий скрип вдруг сливались в единую гармонию. Трели снастей, рей и мачт, которые до этого вибрировали сами по себе, начинали вплетать собственные нотки в музыку, сочетаясь друг с другом. По мере возрастания скорости звук увеличивался и рос, настраиваясь, пока не достигал крещендо чистой, жуткой, нечеловеческой ярости.

Гримм чувствовал, как музыка становится все громче, заставляя "Хищник" мчаться во весь опор, и его сердце забилось чаще в едином ликующем порыве вместе с его кораблем. Каждый изгиб корпуса, каждое пятнышко на палубе корабля или униформе его аэронавтов с невероятной резкостью врезались в его сознание. Он ощущал, как корабль движется вперед и вниз, как он рассекает воздух, как усиливается страх его людей. Один из них закричал - кто-то всегда должен быть первым - и вот уже вся команда слилась с "Хищником" в боевом кличе. Корабль не подведет их - Гримм знал это, он чувствовал это так же, как мог ощущать солнечный свет на коже или порыв ветра в волосах.