Криди уставился на дверь каюты и облизал губы.

- Сэр, это был...?

- Левиафан, - тихо ответил Гримм. - Да.

- Эм. Разве он не представляет опасность для корабля, сэр?

- Проглотит нас целиком, - согласился Гримм. - Обычно они не агрессивны в это время года.

- Обычно?

Гримм пожал плечами.

- Если он решит съесть нас, мы не сможем его остановить, старпом. Наши пугачи только разозлят его.

- Зверюги настолько большие?

Гримм понял, что улыбается.

- Они настолько большие. - Он вдохнул и медленно выдохнул. - И их привлекает питаемая энергией сеть.

Криди снова посмотрел на дверь.

- Вероятно, нам следует отключить питание сети и смотать её.

- Думаю, это будет очень мудро, старпом, - сказал Гримм. - Хотя, я подозреваю, что Джонимен прекратил подачу энергии на сеть с того момента, как мы вышли из пике. Развернуть паруса. Мы проведем ночь двигаясь с ветром, поднимемся в течении завтрашнего дня, и понадеемся, что "Итаска" не будет сидеть там, поджидая нас.

Криди кивнул. В очередной раз странный, долгий зов ищущего левиафана завибрировал по каюте.

- Сэр, что мы будем с этим делать?

- Единственное, что мы можем делать, старпом, - сказал Гримм. - Мы будем вести себя очень, очень тихо.

Он кивком отпустил Криди и произнес:

- Поднять паруса. Чем быстрее мы начнем двигаться, тем раньше вернемся в шпиль Альбиона.

Шпиль Альбиона, хаббл Монинг, чановая Тагвиннов

Бриджит сидела под сумрачными сводами чановой, глубоко в темном углу, откуда убрали треснувший старый чан. Она прижалась к углу спиной и подтянула колени к груди. Конечно, она замерзла. В помещении всегда было холодно. Она заметила это только когда задумалась, но она провела большую часть жизни в этой комнате, чтобы ей было по-настоящему неуютно.

- Бриджит? - позвал отец глубоким голосом от входа в помещение. - Бриджит, ты снова здесь? Время пришло.

Бриджит обняла себя сильнее и забилась подальше в угол. Ряды и ряды чанов рассеивали звук его голоса, заставляя его отскакивать от стен. Она прислонила голову к холодной, обнадеживающе крепкой стене и закрыла глаза.

Это был её дом.

Она не хотела его покидать.

Глубокий и ласковый голос её отца зазвучал снова:

- Посиди еще несколько минут, дитя. А потом я хочу, чтобы ты вышла, пожалуйста.

Она не ответила и услышала его мягкий вздох. Затем услышала, как дверь в помещение закрылась, оставив её с тихо журчащими чанами и слабым сиянием нескольких подержанных световых кристаллов.

Так было не честно. Она было совершенно счастлива, занимаясь тем же, что делала с тех пор, как была маленькой девочкой. И это было хорошее и важное занятие. В конце концов, чаны ее отца поставляли лучшее мясо в хаббле Монинг. Если за ними никто не будет следить, люди будут голодать. Ну, или есть некачественное мясо. Лично она гордилась своей работой. Она скорее будет голодать — до смерти, если понадобится — чем станет есть невнятную резиновую бурду, которую производит чановая Камдена.

Это было нелепо. Ее семья даже не принадлежала к Высшим Домам, ну разве что технически, если уж совсем дотошно разбираться. Ради Бога, они с отцом являлись последними представителями линии Тагвиннов, и было не похоже на то, что они бегали покупать новые шелковые наряды каждую неделю. Или что-то в этом роде. Они жили ничуть не лучше, чем кто-либо в хаббле Монинг. Она не просила быть рожденной потомком какого-то сверхуспешного, кровожадного адмирала флота и не важно, насколько важную роль он сыграл в истории шпиля Альбиона. Они с отцом даже не пользовались никакими особыми привилегиями.

Так почему же она должна была сдаться на милость старых упертых традиций?

Она почувствовала слабый огонек злости и попыталась раздуть его во что-то большее, целеустремленное, но он утих и потух, оставив ее... маленькой.

Она могла прикидываться сколько угодно. Она знала истинную причину, по которой не хотела проводить год на службе шпилеарха.

Она боялась.

Раздался шорох и очень тихий звук удара, и она увидела, как одно из самых любимых ею существ, спрыгнуло с соседнего чана, тихо приземлилось всего в нескольких футах от нее и село, разглядывая ее большими зелеными глазами.

- Доброе утро, Роул, - сказала она. Ее голос слышался ей самой незначительным и писклявым, особенно в сравнении с басовитым рокотом ее отца. Темно-рыжий кот промурлыкал приветствие и побрел к ней. Без обиняков он забрался к ней на колени, лениво и царственно покрутился и улегся, все еще утробно урча.

Бриджит улыбнулась и начала легонько водить пальцами у основания ушей Роула. Мурлыканье стало громче, а его глаза сузились до зеленых щелочек.

- Я не хочу уходить, - сказала она, - Так не честно. И ведь не то, что я могу кому-нибудь с чем-нибудь помочь. Чановая это все, что я знаю.

Роул продолжил мурлыкать.

- У нас даже нет наруча или меча, если не считать разделочные ножи. И денег, чтоб их купить, тоже нет. А даже если бы и были, то я не имею ни малейшего представления, как этим оружием пользоваться. И что я должна делать в гвардии шпилеарха?

Роул, решил, что уши у него уже достаточно вычесаны, потянулся и перевернулся не спину. Когда она немедленно не приступила, он начал хлопать ее по руке мягкой лапой, пока она не начала чесать ему грудь и пузо. Тогда он растянулся в бесстыжем довольстве, наслаждаясь вниманием.

- Но... ты знаешь отца. Он... всегда выполняет свои обязательства. Если он дал слово, то держит его. Когда он решает что-то сделать, ему не достаточно просто сделать это. Ему еще и надо быть лучшим. Или, по крайней мере, попытаться. Он свое отслужил. И говорит, что мне тоже важно это сделать. - Она вздохнула. - Но ведь это целый год. Я его совсем не увижу. И... и соседей и людей из этого коридора. И... и чаны, и лавку, и...

Она склонила голову и почувствовала, как ее лицо искажается печалью. Она сгребла Роула в охапку и прижала к себе, слегка раскачиваясь взад вперед.

Через пару мгновений кот пробормотал:

- Мышонок, ты мне шерсть помнешь.

Бриджит виновато дернулась и выпрямилась, ослабляя объятия.

- Ой, - извинилась она, - прости меня, пожалуйста.

Кот повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза и, казалось, задумался на мгновенье. Затем он кивнул и сказал: