— МОЯ! — одновременно рычат все голоса.

— НЕТ! — кричу так, что закладывает уши.

Падаю назад, поднимаюсь и бегу. Рев голосов, стук собственного сердца, бешеное дыхание — все сливается в один невыносимо громкий гул.

Удар — мое тело придавлено чем-то тяжелым.

— Отпусти меня! Не трогай! Отпусти!! Уходи!!!

Еще удар — и я проваливаюсь в разверзшуюся пропасть…

Лба касается что-то холодное. Усиленно верчу головой, сдвигаясь всего на пару сантиметров.

— Очнулась? — спрашивает кто-то негромко.

— Да, — отвечают шепотом.

— Ну, слава Богу. Наконец-то!

Голоса вроде близко и одновременно очень далеко. Как будто уши ватой набили.

— Можешь идти.

— Хорошо.

Сквозь завесу тумана вижу силуэт. Мужской. Кто-то садится рядом, бережно поправляя компресс на голове. Пытаюсь приподняться — пальцы упираются в ключицу.

— Лежи, тебе еще рано вставать.

— Артем?

— Да.

— Что случилось?

Распухший язык прилип к небу, еле-еле откликаясь на усилия выговорить что-то толковое.

— Ты простыла, — берет мою руку, едва касаясь пальцев губами, — даже сейчас горячая, но уже получше. Промокла под дождем, скорее всего.

— Я бредила?

— Бредила.

Вытаскивает градусник. А я его даже не чувствовала.

— Сколько?

— Тридцать девять. Была сорок два.

— Нет. Бредила… сколько?

— Двое суток в себя не приходила.

Вон оно как…

— Что я говорила?

Улыбается.

— Всякую ахинею.

— Что. Я. Говорила?

Никогда не думала, что, сказав три слова, можно запыхаться.

— Какого-то зверя прогоняла, — пожимает плечами. — Кричала, чтоб он отпустил тебя.

Настойчивый какой, даже в бреду не отпускает.

Артем

— Досталось вам тут, — легкая полуулыбка касается ее губ.

Молчание.

Чувствую вину. Огромную. Давящую. Если б я был внимательнее, она бы сейчас не лежала с температурой под сорок, еле дыша.

— Ладно, лежи, отдыхай. Я еще попозже зайду.

Не думаю, что мое общество ей приятно, тем более в таком состоянии.

Осторожно кладу ее руку на кровать.

Аня слабо сжимает мои пальцы. Мне показалось или…

— Останься, — просит еле слышно. — Не уходи.

Присаживаюсь обратно.

— Пить хочешь?

— Мгм, — выдавливает из себя кое-как.

Открываю пакет с соком и подаю ей. Жадно впившись зубами в трубочку, начинает пить.

— Спасибо.

Опять молчим.

— Кто со мной был?

— Мария. Она же перебинтовывала тебе ногу.

— А ты?

— Сменял ее. Днем и на пару часов ночью.

— Мм.

Прикрывает глаза.

— Я посплю немного? — спрашивает тихонько, как будто извиняясь.

— Конечно. Тебе нужно много спать — быстрее выздоровеешь.

Последнюю фразу она уже, кажется, не слышит. Уснула.

Отпускаю худенькие пальчики, собираясь выйти, но взгляд привлекает оголившееся плечико. Холодно ей, наверно.

Поправляя сползшую лямку, палец на что-то натыкается. Что-то, слишком большое для родинки. Шрам?

Какое-то странное любопытство берет верх — осторожно, чтобы не разбудить, провожу пальцем чуть дальше. Похоже на ножевое…

Аня

Когда просыпаюсь, Артема уже нет. Почему-то немного обидно. Хотя, что такого? Он ведь не обязан сидеть около меня круглые сутки. Увидел, что я уснула и ушел. У него и без меня дел полно.

В комнату входит девушка. Та самая, которая две недели ухаживала за мной, точнее моей ногой.

— Мария?

— Да, — отвечает, слегка растерявшись.

— Дайте попить.

Стыдно, неловко, но на слово «пожалуйста» банально нет сил. Каждая буковка дается с трудом. Надеюсь, Мария на меня не в обиде.

Подает мне трубочку, держа кружку рядом. Жадно глотаю живительную влагу, как будто неделю не пила.

— Спасибо, — благодарю, оторвавшись.

— Давайте я Вас покормлю.

Надо же, на «Вы», хотя я ее младше. Ненамного, лет на пять, может, семь от силы, но все-таки.

— Не надо.

— Вам нужно покушать. Тут совсем немножко.

— Хорошо.

Спорить смысла не вижу, мне правда нужно чем-то подкрепиться. Только как я буду это делать? Лежа?

Упираюсь руками в постель, пытаясь привстать, и тут же оказываюсь в сидячем положении. Как-то слишком легко получилось… Аа, понятно. Не без Машиной помощи.

Берет в руки тарелку с супом, набирает в ложку, стирая капельку о край тарелки, и подносит к моему рту. Как младенцу, прям. Сама я все равно не в состоянии толком даже сидеть, чего уж хорохориться. Таким же образом скармливает мне кашу и даже небольшой кусочек котлеты. Помогает лечь.

— Спасибо.

— Выздоравливайте, — говорит сочувствующе, убирает посуду. — Может, Вы чего-то конкретного хотите на ужин?

Честно говоря, вообще есть не хочу, не знаю, как в меня даже эти мизерные порции влезли, но… Боже, это так мило!

— Не, не надо.

— Хорошо.

Спать хочется ужасно. Переворачиваюсь лицом к стене и через пару минут уже проваливаюсь в сладкую дрему.

Прошло три недели с момента моего побега. Я выздоровела. И продолжаю старую новую жизнь. Старую — потому что, по сути, ничего не изменилось: я делаю все то же, что и раньше. Новую — потому что живу я у Артема и, как ни крути, обстановка все равно непривычная, ибо никто не орет, не нужно постоянно убирать квартиру и ночевать вне дома.

Снова я возвращаюсь к своему внутреннему миру, пытаясь разобраться в катавасии, которая там творится. А порой там тако-о-ое творится… Дискуссии, аргументы — ух!.. Целые баталии! Правда, по большей части из разряда «почему? потому что…», и дальше смотря по настроению. Частенько: «потому что я так думаю/вижу/считаю», нужное подчеркнуть. Остается только сунуть в начало таких фразочек «я художник» — и самое то! [2]

Так, лирическое отступление. Ближе к сути: Артем в целом вызывает у меня какие-то двоякие чувства. С одной стороны, мое отношение к нему до сих пор пропитано подозрением (за что? за то, что он меня якобы приобрел как вещь? так я уже начинаю сомневаться в верности слов отчима…), с другой — кро-о-охотными росточками доверия. И самое «занимательное» в этом противостоянии двух частей расколовшегося сознания — его обладательница понятия не имеет, какая из сторон страшнее.

А еще я до сих пор думаю о том, что назвала одну из этих частей — влюбленной дурочкой. ВЛЮБЛЕННОЙ, БЛИН!! Что это вообще было?? Нет, с тем, что Артем нормальный и отчим мне все сбрехал, я еще могу смириться, но с тем, что мой «похититель-покупатель» мне нравится… Это слишком, знаете ли! Похоже, в копилку пора добавлять Стокгольмский синдром[3]. Поговоришь со своим внутренним(-и) «я» — многое узнаешь…

Вот зачем я его тогда задержала? Не знаю (самое интересное!)… Возможно, просто хотелось, чтобы кто-то был рядом, хотелось чувствовать поддержку, понимать свою нужность, как бы убого и наивно это ни звучало. По-моему, из-за жара чего-то у меня переклинило, раз я эту поддержку увидела в Артеме, перед этим чуть ли не прямым текстом послав его.

Просто в его движениях была какая-то… забота что ли. Ну да: забота, переживание, сочувствие — назовите, как угодно, суть не изменится. Было то, чего я не получала с момента маминой смерти. Сказался пережитый стресс, помутненный из-за жара рассудок, вот и результат — пе-ре-кли-ни-ло.

Как ни крути, я перестала испытывать лютую ненависть, и перспектива проживания с этим человеком уже не кажется такой ужасной, как раньше. Частично благодаря встрече со Зверем… Этого только мне сейчас не хватало! Нет, нет, нет, не хочу об этом ни думать, ни вспоминать, ни…

От злополучных мыслей отвлекает вибрация телефона.

«Здравствуйте. Занимаетесь оформлением профилей? Мне Вас одна знакомая посоветовала»

О, «сарафанное радио» в ход пошло, приятно.

«Здравствуйте. Да, занимаюсь»

«В Инстаграмме сможете оформить?»