Надо выплеснуть свои эмоции на чем-то, и рисование тут не поможет. Искусство меня выручает в случаях грусти, каких-то мягких чувств. А сейчас резкие. Очень «понятное» объяснение, но описывать то, что внутри, трудно. Вроде как чувствуешь, а что чувствуешь — понимаешь на каком-то бестелесном уровне.

Гимнастика подойдет, как нельзя лучше. Сконцентрироваться. Переключить внимание. Забыть про все остальное. Там нет места отвлечениям. Только ты и снаряд. Пару градусов не докрутишь, на несколько сантиметров ниже подпрыгнешь — будешь валяться с вывихом, а то и чем-нибудь похуже.

Когда я переезжала к Артему, прихватила все вещи. Поэтому сейчас смотрю на лежащий передо мной купальник и понимаю — не влезу. Когда я ушла из гимнастики? Гхм, давно. Ясное дело — выросла! Ну и ладно, обойдемся без этого.

Через пять минут я уже на улице. Одела то, что более-менее подходит для тренировки — топик с кружевами типа воланов и шорты. Откопала и фиксаторы с бинтами. Не знаю, насколько получится вспомнить вольные, но на всякий случай чешки тоже захватила.

Встаю на покрытие, снова ощущая то приятное волнение, когда идешь к снаряду. Когда понимаешь риск того, что после этой тренировки тебя увезут на скорой. Понимаешь… и все равно заходишь на помост, готовясь делать то, к чему лежит душа.

Начать со статичных? Пожалуй.

Шпагат, кувырок, прыжок «кольцом» ноги вместе[5].

Передышка.

Шпагат со сменой в «кольцо» на 180[6]. На 360. Затяжка на 270, бланш[7].

Из трех поворотов Мустафиной[8] получается сделать только один. Когда-то выходило два с половиной. Гхэм. Ладно, ничего страшного.

Сальто с места. Без «винта»[9]. С «винтом».

Вперед. Назад.

В группировке[10]. Без.

Ноги сами вспоминают программу, и мне остается лишь слегка корректировать направление.

Разбег. Винт. Сальто.

Разбег. Винт заднее[11].

Чуть останавливаюсь, чтобы отдышаться. Все еще не так плохо, как мне казалось! Интересно, «два с двумя»[12] получится? Сейчас попробуем!

Исходная позиция. Руки по привычке взлетают вверх и вытягиваются по швам.

Разбег. Прыжок. Толчок. Винт. Толчок. Закрываю глаза, полностью концентрируясь на элементе. Первый, второй… Стопы касаются покрытия, инерция толкает тело вбок. Ладони тут же упираются в дорожку, а нога начинает противно ныть.

Усаживаюсь, разматывая лодыжку. Да, я ее вывернула. Опять. Даже бинты не помогли. Хотя, если б их не было, полноценный вывих был бы мне обеспечен. Вот такой спорт — гимнастика.

Заматываю обратно, крепко прижимая слой к слою. Встаю, отряхиваясь, и ковыляю в сторону дома. Ничего, сейчас помажу и завтра — даже нет, сегодня вечером — можно будет вспомнить брусья. Хотя бы частично. Главное, чтоб мышечная память не взяла верх и я не улетела к несуществующей нижней перекладине.

Добравшись до тумбочки, наношу мазь на ногу и запрокидываю ее на кровать.

Только через два часа все равно не выдерживаю и иду на улицу. Нет, я не буду заниматься. Просто хочется насладиться тихим, спокойным одиночеством и природой — у Артема очень красивая территория.

Артем

Люблю бродить в одиночестве среди огромных сосен и елей, многие из которых — мои ровесники. Помню, как мы с отцом сажали каждую елочку, как я рос среди них. С каждым деревцем связано какое-то воспоминание.

Откуда-то раздается тихое мелодичное пение. Слов не разобрать, слышна только интонация.

Иду на звук и… а я ожидал увидеть кого-то другого?

— …я всегда с тобой рядышком была, но просто ты уехал… слишком рано…[13]

Завороженно останавливаюсь, боясь пошевелиться. Чтобы не привлечь внимание. Чтобы дослушать.

Аня поет по-своему, непохоже ни на кого. Так, как чувствует. Поет… душой. Как бы пафосно и затерто это ни звучало.

— …папа, не рисуй белый океан, а просто забери меня… обратно…

Поднимает голову к небу.

— Я посвящаю эту песню тебе, пап. Я скучаю по тебе, — слышится сквозь рваные вдохи. — Возвращайся скорее.

Разворачивается и идет в сторону дома, прихрамывая. Так. Где на этот раз?

Бесшумно отхожу — желательно успеть встретиться с Аней, но она не догадалась, что я ее слышал. Все-таки личное…

Девушка выходит из парка, со свойственною ей задумчивостью глядя под ноги. Стою невдалеке. Увидит, так увидит, навязываться не буду.

Аня меня замечает и кивает в знак приветствия. Навстречу не идет.

— Доброе утро, — подхожу сам.

— Доброе.

— Любишь рано вставать?

— Вообще нет, но что-то не спится.

Опускаю взгляд на лодыжку. Перемотана.

— Сейчас в комнату?

— Да… наверное… — отвечает робко, заметив, куда я смотрю.

— Что с ногой?

— На лестнице подвернула, — отмахивается, но глаза не поднимает. — Все норма…ааа! — взвизгивает, когда я подхватываю ее на руки. — Ты…

— Я.

— Зачем? Я сама могу дойти, — по-детски хмурит идеальный лобик.

— Вот и дойдешь, когда нога заживет, — парирую, поднимаясь по лестнице. — Мне нужно будет сегодня уехать, поэтому смысла спускаться в гостиную на обед и ужин не вижу, — помогаю сесть на кровати. — Тебе все принесут сюда.

— Спасибо, — смущенно опускает голову.

На вряд ли когда спускалась с лестницы. Можно посмотреть по камерам, только смысл? Важнее Анино доверие, чем собственно информация.

Аня

К вечеру, которого я кое-как дожидаюсь, нога потихоньку успокаивается. Часам к шести уже могу ходить, не хромая (спасибо чудо-мази!), поэтому вновь направляюсь на площадку. На этот раз к турнику. Предварительно захватываю кусок фарша из морозилки и заворачиваю его в шарф. На всякий случай. В первый раз он бы точно мне не помешал.

«Холод» кладу в рюкзак. Туда же помещаю коробочку, оставшуюся еще со времен профессиональных занятий гимнастикой. Бинты, йод, ватные диски и еще что-то там. У тренера, конечно, тоже была аптечка, но нам все равно говорили приносить свое.

Ухватываюсь за перекладину, делая несколько пробных вращений. Соскоки сегодня вспоминать, скорее всего, не буду. Разве что самые простенькие.

Перелет Ткачева[14]. Разворот на 180. «Дорожка» руками в стойке. «Дорожка» с разворотом на 180.

Передышка.

Запрыгиваю снова. Теперь мое любимое. Сделав два вращения, отпускаю жердь и, разворачиваясь в воздухе, снова хватаю ее руками. Еще. И еще. Обычно у меня выходило раз десять, а сейчас… Семь. Восемь. Девять.

Практически отрываясь понимаю, что меня заносит в другую сторону, и лишь крепче сжимаю пальцы. Тело дергает, я держусь крепко. Достаточно, чтобы не упасть.

Нет, не буду храбриться. Девять, так девять, тоже неплохо.

А теперь посложнее. С разворотом на 540.

Один.

Два.

Три.

Все, больше не смогу.

— Сможешь!

Нет, спасибо, я уже вывернула ногу утром! К чему себя гнать сейчас? Не на турнире.

«Солнышко» с ногами на жерди. Идеальное название! Многие я уже позабывала или еще в начале старта своей… хм… наверное, это можно назвать карьерой… поназывала другими, более понятными «именами».

Стойка на руках.

Стойка в шпагате.

В полушпагате.

Отлично!

Заход на перелет Команечи прерывает голос:

— Вечер добрый.

Ну, все, мне крышка…

Артем

Все время, что Анюта кувыркалась на перекладине, я наблюдал в стороне и только успевал диву даваться. Откуда в хрупком теле силы, чтобы выполнять настолько сложные элементы? Не все из них я бы смог сделать.

Каждый раз, когда она отрывает руки от перекладины, сердце взлетает вместе с ней, а затем ухает вниз. Судя по всему, девушке нравится то, чем она занимается. Иначе как объяснить, что с больной ногой Анюта вышла делать ЭТО?

Наверняка занималась гимнастикой в детстве. Этот факт очевиден и по сложности, и по технике выполнения. Хоть я и не интересовался ее биографией до такой степени.