- Непременно, и благодарю за приглашение, - согласился Дюваль. – Но сначала скажите мне вы, оба: что вы хотите во всей этой истории? Чего вы хотите, господин граф, от дома Бодуанов? Или скажу иначе: зачем простецу, уж простите, господин граф, но так точнее всего, насквозь магическое имущество? И чего хотите вы, господин Руа, почему вы поддержали графа со всей этой историей о покупке дома?

- Я хотел, чтобы имущество не стояло почем зря просто так, а приносило городу доход, - быстро ответил Жермон.

Ещё только не хватало, чтоб Дюваль дознался о его тайне!

- А я хотел купить домик в предгорьях, - пожал плечами граф.

- Правда, но не вся, - сказал Дюваль с непередаваемой улыбкой. – Хорошо, пусть пока так. Идёмте воздавать должное телятине, телятину нельзя заставлять ждать.

Эрмина только-только начала сложную кампанию по укладке спать младших братьев и сестры, когда внизу хлопнула входная дверь, и раздался отцовский голос:

-Эрмина! Где ты есть! Приди немедленно!

Эрмина только вздохнула. Путём уговоров и торга дети были умыты и доставлены в постели, но продолжали и там скакать и прыгать – будто совсем не устали за день и будто не они полчаса назад тёрли слипающиеся глаза, когда они все вместе рассматривали книжку с картинками про приключения волшебного кота в сапогах. Кот очень напоминал господина Валентина – такой же самоуверенный и вальяжный, и всё на свете знающий, и умеющий придумать выход из самой безнадёжной ситуации. И тоже полосатый.

Но сейчас и Поль, и Пьер, и Мадлен радостно смеялись и прыгали на своих кроватях, а снизу звал отец.

- Ступай, сестрица, батюшка не любит ждать! – улыбнулся Поль.

- А мы тебя подождём! – вторил Пьер.

- Без тебя спать не будем, ты не беспокойся! – Мадлен подпрыгнула на кровати особенно высоко и плюхнулась сверху на подушку.

Эрмина только вздохнула и пошла вниз – что случилось, для чего она понадобилась отцу именно сейчас?

Отец ждал в бабушкиной гостиной, маменька тоже пришла туда, хмурилась и поджимала губы – чем-то недовольна. Только бабушка безмятежно улыбалась.

- Эрмина, послушай, - начал отец.

- Да, батюшка, - поклонилась Эрмина.

- Я предварительно обговорил твоё замужество, - произнёс он.

Что? Какое замужество? Сейчас?

И для маменьки и бабушки эта новость тоже оказалась сюрпризом – маменька подскочила с дивана и прижала ладони к щекам, а бабушка просто более внимательно глянула на отца и спросила:

- И кто же посватался к Эрмине?

- Я сам предложил её руку господину графу Джилио, - отрезал отец.

Что? Этот ужасный граф? Зачем он ей? Зачем она ему? Или… всё дело в том, что он богат? Эрмина силилась сказать хоть слово, но не могла издать ни звука – казалось, эта способность покинула её. Она не могла ни спросить, ни заплакать, ни попросить помощи.

- И что же граф? – сощурилась бабушка.

- Граф обещал объявить мне своё решение через три дня. Но я думаю, что Эрмина уже может выбросить из головы все свои обычные глупости и начинать готовиться. Софи, пересмотрите всё её приданое, и начинайте шить платье.

- Но позвольте, Жермон, если граф ещё не дал своего согласия, то какое может быть свадебное платье? – спросила бабушка.

- Чтобы когда он его даст, ему не пришлось ждать полгода, пока они, - отец кивнул на Эрмину и маменьку, - соберутся!

- Эрмина ещё очень юна, ей совершенно некуда торопиться, - отрезала бабушка. – Женихи подождут. Поспешность со свадьбой должна объясняться какими-нибудь разумными причинами, здесь же я их не вижу.

- Матушка, вы не понимаете, - поджал губы отец, но бабушка перебила:

- Это вы, Жермон, не понимаете. К чему торопиться? К чему суета и спешка? Всё это выглядит так, будто вы пытаетесь выставить Эрмину из дома с первым встречным! Эрмина достойна лучшего! – сурово сказала она. – Что мы знаем о графе, кроме того, что он богат? Ничего? Вот, то-то же! И человеку, о котором вы ничего не знаете, вы готовы отдать дочь?

- Вы очень точно сказали, матушка – он богат! Он обеспечит Эрмине безбедную жизнь и поможет нам всем, ясно вам?

- Госпожа Амелия идеалистка и до сих пор верит, что браки свершаются на небесах, и по любви, - брезгливо сказала маменька.

Да что с ними со всеми сегодня! Как только отец мог придумать такую чудовищную вещь, и почему маменька так говорит о бабушке?

- Я не могу достучаться до вашего разума, но я могу лишить Эрмину приданого, - усмехнулась бабушка. – Останется ли она при этом привлекательной невестой?

Да, всё верно, приданое Эрмины – это бабушкино наследство. Всегда говорили, что когда Эрмина выйдет замуж, то до смерти бабушки будет получать доход с поместья Зелёный Лес, а после её смерти вступит в права наследства. Другого приданого у Эрмины нет, потому что детей в семье пятеро, а отец не очень-то богат, во всяком случае – не так, как хочет показаться. За Эжени дают денежную сумму, о Мадлен пока вовсе помалкивают. А мальчиков осенью нужно отправлять в школу, и это тоже деньги.

- Что это, вы разлюбили свою самую любимую внучку? – усмехнулась маменька.

- Нет, наоборот. Любить её я никогда не перестану, - и бабушка улыбнулась Эрмине – тепло и ласково.

- Всё, достаточно! Эрмина, ступай спать, а с утра займёшься пересмотром приданого. Софи, приглядишь за этим. Матушка, доброй вам ночи!

Под строгим взглядом отца Эрмина на ватных ногах отправилась к себе. Ой, нет, не к себе, нужно заглянуть к младшим.

Но младшие ждали-ждали, да и угомонились сами. Эрмина накрыла одеялом Мадлен, поправила подушки у близнецов. Эти простые вещи делались сами собой, без участия разума, а разум спал. Он уснул в тот момент, когда она услышала, что отец отдаёт её графу – только бы тот взял. Как будто она какая-то бесприданница или отщепенка, или запятнала чем-то своё доброе имя, и теперь её хотят поскорее сбыть с рук!

Наверное, если бы граф хотя бы сам к ней посватался, ей бы не было так больно – но когда отец и маменька хором говорят, что пусть только заберёт? Всё настолько плохо, или они её разлюбили?

Эрмина пришла к себе, и тут же в стенку её спальни застучала Эжени. Да, она же наказана, за то, что как-то нехорошо вела себя в доме господина Гийома. Но подарок ей всё равно подарили, интересно, почему? Нужно зайти к ней, она сама по себе стучать не перестанет и перебудит весь дом.

Эжени сидела на постели – в ночной сорочке.

- Вы все так кричали, что весь дом слышал! – сообщила она.

- Я ни слова не сказала, - пожала плечами Эрмина.

Уф, наконец-то она снова смогла говорить! А то уже было подумала, что теперь так навсегда.

- Папенька говорил за вас за всех, и бабушка тоже! Я всё слышала! Почему тебе опять всё самое лучшее? Ты, значит, будешь графиней Джилио, а я кем? Супругой докторского сына? Или сына судьи?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Эжени, как господу будет угодно, так и станется, - вздохнула Эрмина. – Я никак не стремилась выйти замуж за графа Джилио. И сейчас не стремлюсь, если говорить по правде. И он даже не сватался, понимаешь, папенька просто предложил ему мою руку и моё приданое!

- Да какая разница! Ты поедешь в столицу! И будешь там принята при дворе! А я останусь в этом городишке навсегда!

- Поезжай ты, - пожала плечами Эрмина. – Ты красивее меня, и дорогие платья будут смотреться на тебе намного лучше, чем на мне. И графа забирай! Только тебе придётся убедить папеньку, что нет никакой разницы, какую дочь выдавать за графа замуж. Папеньке без разницы, вот поверь! Лишь бы дочка стала графиней, остальное уже не важно!

- Ну конечно, а ты? Как это – выдать замуж младшую дочь раньше старшей? Вот если бы ты сбежала и обвенчалась с кем-нибудь, то другое дело!

- Нет, Эжени, я не собираюсь ни с кем сбегать, - вздохнула Эрмина. – Да мне и не с кем, если честно. Но я готова уступить это странное замужество тебе, если ты хочешь. Только договариваться со всеми будешь сама, моего красноречия не достанет, да и не очень-то папенька меня слушает.