- Даже и не знаю. Что мешает отцу нарушить любое условие? Я ведь понимаю сейчас, он то и дело так поступает, и многие приходили к нам в дом и обвиняли его в том, что он обещал, но когда пришло время, не выполнил обещанное.

- Вы – маг, а он – нет. Вы сильнее его.

- Да о чём вы, - Эрмина глянула на него и с удивлением поняла, что он верит в то, что говорит. – Понимаете… ну, маг, и что? Бабушка тоже маг, но она может не так и много. Это вы привыкли побеждать врагов, и умеете это делать, а я и не умею, и вообще, враги ли это? Это же моя семья.

- Ну а почему они поступают с вами, как с врагом? Или как с пленником, которого нужно обменять как можно более выгодно?

- Вот, точно, выгодно обменять, так и есть. Узнать бы, на что. Вдруг можно получить это без моего замужества за графом?

- Может быть, - кивнул он. – У вас есть способности к ментальной магии? Если есть, то вы могли бы настоять на своём и узнать правду от вашего отца.

- Мне никогда никто не говорил, что у меня вообще есть, я разве что опытным путём пробовала.

- Эх, вам бы в хорошую школу! Или просто к хорошему наставнику.

- Где ж его такого взять, - улыбнулась она. – Хотя хороший наставник ещё должен понравиться моему отцу, иначе меня бы не отпустили.

- Вчера вы сами себя отпустили, и никого не спрашивали.

- Верно, но что дальше? Вы сами говорили, что ваши наставники всегда твердили вам о последствиях. Вот и мне тоже, но я всё равно не послушалась. Я… увлеклась мыслями о той, жившей давно герцогине Саваж, и подумала – раз у неё вышло, то и у меня выйдет.

- Я слышал о ней. И видел их дворец в Фаро, там до сих пор живут их потомки.

- Правда? – изумилась Эрмина. – А я читала всё это, как сказку.

- В каждой сказке есть доля правды, - возразил господин Филипп. – Может быть, эта сказка встретилась вам не зря? А для чего-то важного?

И он так на неё смотрел… как никто не смотрел. С восхищением. Пусть она и причёсана совсем просто, и платье у неё простое – без кринолина и богатой отделки, потому что куда ещё было ночью тащить кринолин? Эх, теперь так. Это дочка мэра Верлена была одета, как модная кукла, а беглянка Эрмина будет одеваться, как получится, лишь бы чисто, и можно выполнять какую-нибудь полезную работу.

- Я бы очень хотела в это верить, - улыбнулась Эрмина, решилась поднять голову и встретиться с серыми глазами – со спокойным и твёрдым взглядом.

- Верьте, госпожа Эрмина, и всё будет, правда-правда, - он поднёс к губам её руку и коснулся пальцев, она даже его дыхание ощутила.

Сердце забилось быстро-быстро и громко-громко, Эрмине показалось, что стук слышен в коридоре.  Что это он делает? Почему? Для чего?

А он просто держал её руку в своих, смотрел на неё и улыбался. И не было слов, и даже вдруг дышать сделалось тяжело – отчего-то. Эрмина смотрела на Филиппа и не могла отвести взгляда – смотрела и вбирала в себя и ямочки на щеках, и пушистые ресницы, и золотистые искры в серых глазах…

Где-то за дверью что-то грохнуло, с потолка посыпалась штукатурка, оба всё равно что отмерли.

- Всё будет хорошо, - прошептал он, ещё раз коснулся губами её пальцев и выпустил руку.

И пошёл посмотреть, что случилось – наружу.

- Что там? – спросила она.

- Дверь в бальную залу сломалась, - рассмеялся Филипп. – В щепки рассыпалась. Госпожа Маргарита говорит – сама, она только за ручку взялась. Придётся новую заказывать.

- Я верю, госпожа Маргарита справится, - улыбнулась в ответ Эрмина. – А нам с вами надо бы вернуться к книгам. Она помогает нам, давайте же тоже будем ей помогать.

- Вы правы, - он легко поклонился и взобрался наверх. – Забирайтесь сюда тоже, будем смотреть вместе. Будете записывать, договорились?

- Конечно, - кивнула Эрмина.

Всё наладится. Как-нибудь. Непременно.

Жермон понял, что его планы рухнули, когда Эрмина не вышла к завтраку. Не было её ни в спальне, ни у младших, ни в комнате матушки. Нигде. Слуги подняли переполох, но – безрезультатно. А потом ещё оказалось, что в конюшне нет Ворона, но, впрочем, его вскоре нашли – умный конь бродил по улице напротив дома и пощипывал травку, пробивающуюся по бокам мостовой. И конечно же, он не мог ни слова сказать о том, кто вывел его из конюшни, куда делась беглянка и кто из слуг помог ей – потому что все засовы и крючки были заперты изнутри.

- Вот, матушка, это всё ваша доброта, говорил я вам, что не доведёт она до добра, - сообщил Жермон матери, войдя к ней в гостиную.

Потому что как же теперь договариваться с графом? А если не договариваться с ним, то… ещё страшнее?

- Расскажите подробнее, сын мой, - сказала она. – Что ещё случилось?

- Уж случилось, так случилось, - мрачно сказал Жермон и велел звать Софи – пусть тоже думает, где искать дочь.

Конечно же, Софи ничего дельного не предложила, только принялась ругательски ругать и Жермона, и матушку. Пришлось просить её замолчать.

- Так что же, матушка, где, по-вашему, эта дрянная девчонка?

Мать долго молчала, Жермон уже было собрался встать и уйти, но она, всё же, заговорила.

- Немудрено, что девочка покинула дом. Вы очень испугали и обидели её, сын мой. Эрмина ничем не заслужила такого к ней отношения – она всегда была вам послушной и почтительной дочерью. Это Эжени можно выдать замуж, за кого угодно – она будет рада самому факту замужества и новой жизни, и сможет быть счастливой хоть за графом, хоть за сыном доктора, были бы подруги, деньги да новые платья, ей, вообще, немного в жизни надо. А Эрмине можно было подобрать судьбу и получше, и я ещё вчера вам об этом говорила, зря вы не послушали.

- Так вы что, знали, что девчонка сбежит? – от родной матушки Жермон такого не ожидал.

- Откуда бы? Я и не подозревала, что она так сможет.

- И кто только ей помогал!

- Наверное, Бабетта. Выгнать её немедленно! – Софи подскочила с дивана и выбежала вон.

- Может быть, Эжени что-то знает? – спросила матушка. – Вы не говорили с ней?

- Нет, - отрезал Жермон. – Она наказана, ей запрещено покидать комнату. Откуда ей знать!

- Те, кто не покидает комнаты, обладают хорошим слухом, - усмехнулась матушка. – И не исключено, что Эжени что-то слышала и на что-нибудь обратила внимание.

- И Бабетты тоже нет! – сообщила вернувшаяся Софи.

- И слава богу, - кивнула матушка, - значит, девочки вместе, где бы они не находились. И будут помогать друг другу.

- Да что там – помогать! Они же непременно влипнут в какую-нибудь неприглядную историю, - в отчаянии сказал Жермон.

Он слишком хорошо знал, что бывает с одинокими, беззащитными и не имеющими покровителей и средств к существованию юными девицами.

- Позовите Ламбера, позовите этого столичного следователя, пусть они найдут нам Эрмину! – требовала Софи.

- Анатоля и вправду можно позвать, - кивнула матушка. – Но и с Эжени поговори. Лишним не будет.

Жермон уже собрался послать за Ламбером и позвать Эжени, но первый появился сам.

- Доброе утро, господин мэр, госпожа Амелия, госпожа Софи, - кивнул он. – Откуда это поутру вернулся ваш драгоценный конь? Его видела стража.

- Сами силимся понять, - мрачно ответил Жермон и кивнул Ламберу на кресло. – Что-нибудь ещё случилось за ночь?

- Восточные ворота были открыты настежь, - сообщил Ламбер. – А стражник, болван, всё проспал.

- Значит, Восточный тракт, - кивнула матушка, будто что-то поняла.

Хотя… куда можно попасть по Восточному тракту? К перевалу, да, но ещё и в дом господина Гийома! К проклятущей Маргарите с непроизносимой фамилией. Девчонки с ней неплохо спелись, и верно, рассчитывали, что у неё их не станут искать! Ну он им задаст, всем!

- Софи, позови Эжени! – впрямь, вдруг вредная девчонка что-то слышала!

Эжени появилась мгновенно, поздоровалась, как воспитанная девица, и скромно села рядом с Софи.

- Эжени, ты вчера вечером разговаривала с Эрминой? – строго спросил Жермон.