Донатьен Дюваль проводил почтенных дам по домам и вернулся в участок. Ламбер уже куда-то отправился, но он-то и не нужен, он только поглядывает да командует, а дела делает совсем другой человек. К нему и заглянем.

Молодой, с виду хрупкий, светловолосый. Ему бы статьи в газету писать, как Морелю, а он служит под началом у Ламбера. Или всё же есть у него какой-то интерес к работе?

- Господин Мерсье, не уделите ли мне немного времени?

- Конечно, господин Дюваль, - уныло кивнул тот.

От чего уныние? Нет результата или наоборот, есть, но делиться с приезжим выскочкой не хочется? Впрочем, поглядим, если там вдруг что – результатов на Донатьенов век хватит.

 Мерсье пригласил Донатьена в маленькую комнатку, где, кроме заваленных бумагами шкафа и стола, ничего больше не помещалось. Он вытащил из-под стола табурет, а потом сходил и принёс стул, и кивнул на него Донатьену.

Донатьен обеспечил невозможность подслушивания – мало ли, что, тут мимо ходят и Ламбер, и местная стража, и ещё гости по камерам сидят – и спросил:

- Вы ведь составили совё мнение о кончине господина Буасси?

- Составил, - кивок вновь вышел донельзя унылый.

- И почему же никому до сих пор не предъявлено обвинение?

- Потому что… да не выйдет ничего, господин Дюваль. Даже с обвинением.

- И что же, у Буасси нет влиятельных родичей, которым нужно, чтобы вышло? Вы можете говорить, нас не подслушают. Иногда магом быть не только приятно, но ещё и полезно. И я даю слово, что не стану использовать вам во вред ничего из того, что вы мне расскажете. Если вы знаете о магах хоть немного больше того, что в городе болтают, то должны понимать – маги обычно своё слово держат. А вроде бы знать должны, раз окончили столичную полицейскую школу.

- Вы даже об этом знаете? – изумился Мерсье.

Парень, похоже, просто утратил всякую надежду на то, что здесь получится заниматься настоящей работой. Вроде бы в городке тишь, да гладь, да божья благодать, а копнёшь чуть глубже – так и странные наследственные дела, и живые артефакты, и маги, которые не знают о себе, что они маги, и нераскрытые убийства на этой почве просто отлично приживаются.

- Хорош бы я был, если бы не знал, - заметил Донатьен. – Так вот, господин Буасси. Что вам удалось узнать?

- Мне удалось узнать, что в тот день на кухне дома Руа болтался некий Пьер Эрикур, вроде бы он присватывается к тамошней кухонной прислуге Нанетт, а вроде бы и не присватывается, в общем – ему случается там бывать, но не часто. И вот одни утверждают, что в тот день означенный Эрикур там был, а другие говорят – ничего подобного, не был. А при попытке спросить разом всех – хором теряют память и не отвечают вообще ничего. Или врут, я чувствую, что врут, но не могу сообразить, на чём их можно поймать, чтобы то враньё наружу выплыло. Просто я пытался выяснить, что могло произойти, отравили Буасси с открытыми, так сказать, глазами, по слову хозяина дома или ещё кого из его семьи, или же был кто-то посторонний. И выходит, что посторонний вроде был, но его покрывают, что ли. Нанетт вообще разом всю память потеряла, обо всём, как только всех хозяев не перетравила ненароком. Кухарка тамошняя, Лизон, тоже тётка себе на уме – ей, кажется, не хочется, чтоб в городе болтали, будто на её кухне кого-то травят. Вот и болтают глупости, или молчат.

- А что господа Руа? Господин мэр, его супруга?

- Господин мэр просто дозволил допрашивать всех, кого я сочту нужным, чтоб очистить себя от подозрений. Госпожа Софи – ну, с неё толку никакого, она только слышит об убийстве, сразу же начинает верещать, что быть не может и какой кошмар.

- А со старшей госпожой Руа говорили?

- Со старушкой-калекой? А зачем? Она же старая и сама не ходит, - растерянно пожал плечами Мерсье.

Дюваль только вздохнул, а про себя посмеялся.

- Друг мой, та дама, которую вы изволили назвать старушкой-калекой – один из двух сильных магов в этом чудном городке.

- В самом деле? – Мерсье вытаращился на Донатьена, как будто впервые увидел. – А кто второй?

- Ещё одна старушка-калека, конечно же. Госпожа Фонтен. Поверьте, такими свидетелями нельзя разбрасываться ни в коем случае. Старушки, даже если и не маги – нередко кладезь информации о том, что происходит в доме. А уж если маги, так и вовсе. И что же, вы больше не пробовали добиться правды от прислуги в доме Руа?

- А у меня был, фактически, только первый вечер, в воскресенье. И немного следующее утро. А потом вернулся из Совилье господин Ламбер и прямо сказал, чтобы я не совал свой нос в дом Руа. Он справится.

- И как? Справился?

- Как видите, - вздохнул Мерсье. – Я не знаю, выяснил ли он хоть что-нибудь, он мне не рассказывает. Не считает нужным. Отправляет разнимать скандалы в таверне Марсо – если таковые случаются. Или споры на рынке по воскресеньям. А бокал, из которого выпил Буасси, и тут же помер, я не дал унести, подменил и спрятал. Здесь, конечно, нет никакой лаборатории, даже и в Совилье нет, но где-нибудь же есть А когда Ламбер спросил меня о том бокале, я сказал, что велел не прикасаться к нему, да и всё, не знаю, чем дело кончилось.

Но вообще у них троих были общие дела – у Руа, Буасси и Талона. Ламбер тоже с ними хороводился, но те были втроём, а его иногда звали, как я понимаю. Они вкладывали деньги во что-то вроде железнодорожной концессии, и ещё Талон в прошлом месяце о каком-то проекте болтал, мол, вложения быстро окупаются. Я случайно слышал, меня пригласили вместе с Ламбером к Талону на обед.

- И вы мне сейчас об этом легко говорите? – усмехнулся Дюваль.

- Так всё равно ж дознаетесь. Лучше я сразу же покажу, что не замешан в этом деле. А наоборот, заинтересован в том, чтоб разобраться, только кто мне даст.

- Я дам, мне не жаль, - честно сказал Донатьен. – Пойдём к Руа? Говорите, кухарка и её помощница? Вот с них и начнём.

В дом Руа они ради разнообразия дошли ногами – благо, недалеко. Позвонили у входа, и Донатьен сказал, что желает беседовать кое-с-кем в доме. Их пустили, но на дороге возникла Софи Руа – в чём-то невероятно объёмном и столь же невероятно розовом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Добрый день, господин Дюваль, господин Ламбер. Моего супруга нет дома, а я, к сожалению, ухожу, у меня дела. Не могли бы вы заглянуть к нам попозже, например, на ужин?

- Дорогая госпожа Руа, мы очень благодарны вам за приглашение и непременно воспользуемся, - когда нужно, Дюваль умел быть очень галантным. – Но сейчас мне нужно переговорить с вашей кухаркой и её помощницей.

- Зачем это вы будете отрывать её от работы? – нахмурилась госпожа Руа. – Она должна варить обед, а не болтать!

- Не беспокойтесь, я не задержу её надолго.

- Я думаю, вам незачем с ней разговаривать. И тем более – с Нанетт! Я прошу вас удалиться, и вернуться позже, когда дома будет мой супруг. А вам, господин Мерсье, я слышала, господин Ламбер вообще запретил приходить сюда и расспрашивать!

- Так, госпожа Руа. Мне очень жаль, но – я имею полномочия несколько большие, чем господин Ламбер, и даже чем господин Руа. Поэтому вы сейчас не будете спорить и пропустите нас в дом.

Госпожа Руа нахмурилась и пыталась придумать ещё какой-нибудь довод, но из-за её спины раздался ещё один голос.

- Софи, вы ведь куда-то собирались? Вот и ступайте. И не мешайте людям выполнять их работу.

Поскрипывание больших колёс – и рядом с Софи Руа появляется её свекровь, Амелия, старшая госпожа Руа. Супруга мэра бросила на них на всех раздражённый взгляд, схватила шаль и шляпку, позвала камеристку и вместе с ней буквально выскочила из дома. А Донатьен добавил ей вслед несколько слов – чтоб не разболтала никому об их незапланированном визите.

- Всё к лучшему, господин Дюваль, - сказала старшая госпожа Руа. – Ступайте и делайте, что должно.

- Вы не возражаете? – уточнил он на всякий случай.