— Привет! — надеясь, моя улыбка не показалась слишком сильно вымученной, наконец отозвался я, глядя в до предела расширившиеся зрачки.… Хотя кого я обманываю? — Как дела? Извини, только сегодня удалось наладить связь.

Правильнее сказать, только сегодня у меня не осталось внятных причин откладывать звонок. Хотя ладно — он довольно дорогой, не та трата, на которую я хотел бы вынудить родственницу. А вот на электронное письмо без картинок моей родственнице средств в семье точно хватило бы — и на него Марина разрешение точно дала бы.

— Алан! — отмерла собеседница.

— И еще раз сразу извини за столь сумбурное прощание в прошлый раз! — зря я боялся, что не найду слов… Ох, ч-чёрт! От последней фразы супергероиня дернулась, как от удара!

— Я вел себя как полный идиот! — быстро произнес я.

Вот уж воистину: если женщина виновата — пойди и извинись! Чего-чего, а обвинять себя сам я точно не планировал. Впрочем, оправдываться — тоже. Но за мгновения с начала разговора понял: любая другая фраза сейчас ляжет невыносимо-тяжелой плитой на чувство вины девушки.

Не знаю, почему Роуз проголосовала за меня на совете директоров, а вот Ястреб, как я вдруг понял, двигало именно это чувство. Вина. А еще до меня дошло: одаренная так накрутила себя, что вот-вот пойдёт бессознательная защитная реакция, и все эмоции трансформируются в сокрушительный гнев!

Н-да, а я был до звонка подспудно уверен, что колдунья на меня уже зла. Во всяком случае, на несколько последних инцидентов с моим участием она реагировала преимущественно так… Видимо, принудительное расставание и его причины, которые она позже выяснила у Фила, заставили девушку временно впасть в противоположные эмоции. Это лично для меня здесь и сейчас значит — надо продолжать удачно выбранную линию разговора!

— Причем не только в тот вечер уж точно. Даже не знаю, что теперь сделать, чтобы заслужить твоё прощение, — печально произнёс я.

— Алан…

На мгновение мне показалось, что Птица сейчас расплачется. Но нет — сдержалась. Зато, сама того не замечая за собой, прямо на глазах расслабилась. Какое счастье, что за месяцы совместной жизни я научился читать её скупую мимику. А что касается реакции…

Такова уж Хоук: она бы так и потащила бы за собой наполовину надуманную, наполовину реальную вину передо мной, предварительно загнав её поглубже в душу и не пытаясь с ней что-то сделать. Так, как она до встречи со мной держала в уме рассказанную матерью историю про демоническую кровь. Так же, как давила на неё каждый день невозможность вывести «Молодых защитников Монтерей-Бэй» из забвения у местных жителей, пока мы не стали работать над этим вместе…

Я тогда подставил ей плечо — совсем недавно, на самом деле, прошлой весной. Дал почувствовать уверенность в себе, помог в самый тяжелый момент, не позволил её телу под действием восставшего против хозяйки дара мутировать. И только теперь понял: наше получившееся очень дурацким расставание едва не перечеркнуло все мои предыдущие достижения! Ох, хорошо, что я не собрался написать письмо: чувствую, я бы там дров-то наломал…

— Расскажешь, что у вас новенького? — понимая, что собеседница временно выведена эмоциями из строя, продолжил выстраивать линию беседы я, демонстративно оглядывая попавшие в кадр камеры интерьеры незнакомого помещения. — Я здесь живу у бабушки, она фермер. Представляешь, пока дипломаты проверяли-подтверждали и переводили мои документы об образовании, меня опять в школу засунули! В третий раз!

И все-таки мне это удалось: вызвать тень мимолётной улыбки на таком знакомом и родном лице. Как же я соскучился по Хоук, оказывается… и почему-то успел уверить себя, что всё осталось за пограничной чертой.

— «Защитников» р-расширили, — с лёгкой запинкой наконец сообщила мне колдунья. — На базе надстройку сделали, высокую, как мачта маяка, этот кабинет в ней. Все оборудование задублировали, и антенны, и вычислительный кластер новый собрали… Комьюнити признали высотный рефлектор «технологией значительного гуманитарного влияния», мы теперь вроде как именно центр управления и сами зеркала охраняем… Одновременно штаб Национальной гвардии Калифорнии заключил с «Небесным светом» дополнительный договор… А Экзо сразу после чествования пропал, как ты и говорил…

Думаю, надо закруглять разговор: довести Птицу до того, чтобы она не могла связно выражать мысли — это прямо я своеобразный «рекорд» поставил. Со знаком минус.

— Я рад, что комьюнити не только чествование тебе устроили, но и дали статус и должность, которых ты давно заслуживаешь! — теперь мне и самому не пришлось делать усилие, чтобы улыбнуться. — И нашему высотному зеркалу хорошую рекламу сделали. Жаль, что из-за этого тебя и Фриман работой завалило, но теперь опять можете рассчитывать на меня. Не думаю, что нахождение в России сильно помешает мне работать удаленно. Я ведь только приехать больше не могу, но не все остальное… Ну ладно, до связи — а то я и так тебя сильно отвелёк!

Нажав на экране «отбой» — я сделал шаг назад, уперся в деревянную стену своей комнаты. И сел прямо там, где стоял — ноги больше не держали. Короткий разговор потребовал от меня столько усилий, что после его окончания меня аж в пот бросило. Да так, что футболка промокла, будто я в ней под дождь попал!

— Ты её все еще любишь, — в ухо через гарнитуру сказала мне Зэта. Разумеется, она все слышала и видела от начала и до конца, и это был не вопрос.

— А толку? — отозвался на реплику я. — Не знаю, сделают ли мне в НИИ по работе невыездной статус, но я и сам за пределы России добровольно не сунусь. А Птица никогда не оставит своё новое место добровольно: слишком ответственная. Джаз, Оборотень, Роуз, чета Йонов — она сейчас для них всех важный человек на ключевой позиции. Это если оставить за скобками, что Штаты вообще своих сверхов неохотно куда-то отпускают даже внутри страны, я не говорю про заграницу! Шанс сорваться у неё был только со мной — последний. А теперь… насколько я знаю, ни одна любовь не выдержит проверку непреодолимым расстоянием. Сгладить финал отношений — вот и все, что я могу для неё сделать. И для себя тоже.

— Сказал человек, вытащивший меня из вечного небытия смерти, — неожиданно весело фыркнула синта.

— Вот именно, — с нажимом согласился я. — За тебя я вечности глотку перегрызу, если смогу, конечно, и никогда не отпущу. Ты — моя! Как думаешь, хотела бы Птица потерять все ради меня ради такого укрепления нашей связи, повторить твой опыт? Точно нет. Лучше уж приятные воспоминания о скоротечном пылком романе с иностранцем в юности…

Ответом мне был странный звук.

— Зэта?

— Лёгкий сбой системы… — протянула электронная девушка. — А я, дура, думала, что «забыла, как дышать» и «сердце останавливается» от по-настоящему сильного признания в любви — это такая игра слов. А я-то рассчитывала узнать, как это — ревновать?

— Я не могу их от тебя принять!

— Ба-абушка, — я устало потер лоб. — Это мои деньги, я их ни у кого не взял, а честно заработал. Так уж позволь позаботится о единственном близком родственнике. В конце концов это моя прямая обязанность, как твоего внука.

— У тебя и другие родственники есть… — отвела взгляд Марина.

— Хоть один из них даже не мне — тебе позвонил, чтобы спросить про меня? — перебил я её. Разумеется, в ответ получил молчание. — Вот и получается, что родственники у меня есть, но если бы не ты — уехал бы на полгода в детдом. Какие же они после этого мне «близкие»? Хотя, конечно, если ты им расскажешь про мой подарок, с них станется и передумать.

И опять опекунша промолчала — на правду про родичей ей возразить было нечем.

— Разреши мне помочь тебе хоть так, — почти взмолился я. — Я ведь через пару месяцев в экспедицию уеду, а там уже и время переезжать в научный городок, к работе и учебе. Ты ведь со мной не поедешь на новом месте хозяйство обустраивать?