— Гостевая спальня, ты располагайся тут пока, — открыла передо мной дверь комнаты родственница. — Знаю, маленькая, но пока и так хватит, а потом второй этаж ангара переделаем под жилое помещение. Его обшить изнутри осталось только, теплоизоляцию сразу заложила. А места там— хоть в футбол играй, да и я слегка в сторонке. Знаю я, как по молодости это важно.

На такие наполеоновские планы мне оставалось только молча кивнуть. Про себя я был уверен, что оставаться мне тут до февраля-марта. Стукнет восемнадцать— и мне предложат работу на НИИ какого-нибудь «Пространствоведения», от которой я не намеревался отказываться. «Якорные» способности достались мне против воли, но раз уж достались— глупо было пихать их под сукно. Одно дело— жить на пороховой бочке, если ничего не можешь изменить, и совсем другое дело— если можешь. В какой-то мене я понимаю своего здешнего биологического папашу. Если б он еще не свихнулся в прямом смысле этого слова на своей идее-фикс, блин…

Ладно. Полугодовой перерыв в стремлении чего-то добиться— это как раз то, что мне сейчас нужно. Устал— не физически, но психологически. Я вот думаю, не из-за рекомендации ли психолога из консульства меня так оперативно и быстро передали под опеку Марине? Сельская жизнь— то, что надо для затягивания душевных ран. Опять же, акклиматизироваться в социальном смысле мне здесь будет, наверное, проще всего— где уже каждой собаке известно, что я не просто какой-то залётный чужак, а «внук Викторовны». Опять же, у меня есть все шансы успеть к началу какой-то движухи сделать новое тело для Зэты и разблокировать вирит-комплекс, скушав нужный объем пищи…

— Ох, внучок, совсем забыла, — заглянула в дверь опекунша. — Тебе бы сегодня лечь пораньше, не выспался, поди? А то завтра ни свет ни заря в школу вставать.

— В школу?! — это восклицание у меня вырвалось от неожиданности.

— Так первое сентября же как раз, — логично указала мне Марина.

— В третий раз, — я все-таки приложил руку к лицу. — Я же в США её закончил. И первый курс колледжа тоже!

— Ну вот придут документы твои, тогда будем разбираться, — здраво рассудила бабушка. — А пока придется ходить. Ты же не хочешь, чтобы меня лишили опекунства из-за того, что я не даю тебе реализовать базовые права гражданина?

Время «не свет, не заря» оказалось скорее образной пугалкой, чем реально какой-то несусветной ранью. Во всяком случае, мне вставать в школу в шесть утра — формально, кстати, действительно за восемь минут до восхода Солнца— было скорее привычно. Все детство, прошедшее в родном мире так делал— правда, не сказать, чтобы уж совсем добровольно. А здесь, в этом мире, решив всеми силами взяться за ЗОЖ и подкачаться при помощи пом-пома, я уже по собственной инициативе бегалв японскую старшую школу при интернате «Хиро» — опять же, просыпаясь для этого пораньше.

Вот только бабушка Марина, встала явно на час раньше меня! Автоматизация, роботизация, капельное орошение и прочие высокие технологии в сельском хозяйстве — а справный крестьянин в деревне как вставал раньше петухов, так и продолжает. Сильно подозреваю, что обслуживающий персонал российских космических оранжерей, буде такие появятся, тоже не сможет похвастаться крепким сном по утреннему станционному или корабельному времени! Есть все-таки во всех мирах незыблемые константы, и ни одно Изменение не в силах их поколебать… наверное.

Итак, меня, только продравшего глаза, уже ждал завтрак… и мой же костюм, и даже с галстуком. Потому что первое сентября для школьника всегда праздник— это родственница мне напомнила, если я вдруг забыл. Даже если один путешественник со сложной судьбой идет туда с одним ПКУ, не озаботившись скачать хотя бы учебники или чем там еще надо?

Завтрак я смёл во мгновение ока, несколько удивив опекуншу, решившую, похоже, что я буду носом крутить, увидев пшенную кашу на молоке, обильно сдобренную сливочным маслом. Не объяснять же, что в последний раз я такое блюдо ел черте-когда, даже не могу сказать сколько лет назад— меня им собственнаябабушка кормила! Слезу второй раз за неполные трое суток я не пустил, но ностальгия меня накрыла— огого!

Потому толстенную и одуряюще пахнущую охапку цветущих гладиолусов, только что срезанную родственницей в собственном цветнике, принял не то, что безропотно— с благодарностью. И, наконец, отправился учиться, учиться, и еще раз учиться… правильно, к остановке рейсовиков, куда же еще. «Кузнецово» как деревня считалась слишком маленькой для собственной школы. То ли дело почти-соседние «Красные горки», из аж двухперпендикулярных улиц! И лететь всего две остановки.

Чисто из статистики, кроме меня из нашей деревни кто-то еще должен был посещать школу в «Горках» — тем более, вчера детей среди односельчан я и видел мельком, и куда лучше, чем увидел, расслышал. Но то ли родители отправили чад в ближайший город грызть гранит науки еще вчера вечером (что логично), то ли что — но такой красивый и с цветами в дирижабль на нашей остановке забрался я один.

А вот в салоне другие школьники присутствовали, заняв вместе с сопровождающими едва ли не половину мест. Тут я обнаружил, что мой букет один из самых маленьких, практически совсем формальный на фоне, как бы это сказать, цветущих стогов, за которыми иные первоклашки могли спрятаться целиком! Что интересно, на «Красных горках» вышло всего несколько учащихся, и зашло едва ли не больше: вывод напрашивался— все же местные деревенские жители предпочитают школы покрупнее, в райцентрах, например. Ну и ладно, мне-то как раз любая сойдёт: учитьсямне там точно будет нечему. Да и документы мои скоро по дипломатической линии должны спустить…

Когда я дошел до здания школы, гордо носящей название «номер один», в спутниках у меня оказалось семеро бедолаг. Совсем мелких не было, пятерых я условно «зачислил» в средние классы, где-то между пятым и восьмым— эти почти сразу скучковались, явно знакомые между собой. Моей возрастной группе соответствовало двое: уныло тащащий венник вдвое больше моего парень и девица, собравшая волосы в косу при помощи просто огромного белого банта. Она старалась казаться бодрой и веселой, но поминутно заразительно зевала и лишь чудом не спотыкалась на своих пятнадцатисантиметровых каблуках. У меня сложилось четкое впечатление, что барышня сегодня встала в два часа ночи— чтобы уж точно успеть нанести сложный макияж и справится с прической.

Школьное здание не внушало размерами: обычный довольно старый, может, даже начала двадцатого века, кирпичный хорошо отремонтированный двухэтажный дом. По-моему, в моей первой московской школе родного мира здание столовой было больше. С другой стороны, и столпотворения перед учебным заведением не наблюдалось: вместе с мамами-бабушками набиралось еще человек двадцать. Набрался бы один полноценный класс, будь тут все одного возраста. А так… Мне даже интересно, как нас собираются учить?

Как оказалось, все просто: для младшеклассников предназначался свой класс с подходящими по размеру партами-терминалами и учителем-по-всем-предметам. Точнее, молодой учительницей— такой миленькой, что я аж засмотрелся, и не только я. Среднеклашкам досталось собственное помещение, оборудованное аналогично с поправкой на рост — к ним направилась стройная и подтянутая женщина… в спортивной форме. То, что сегодня первое сентября и ей сейчас торжественно принимать букеты— её нимало не смущало. А вот нашу, саму взрослую тройку отсадили отдельно— да, все те же столы-триде-экраны с активной поверхностью, которые при желании можно было повернуть вертикально.

— Так, тому альтернативно-одаренному, кто и в этот раз «догадается» подарить мне свой стог сена, я лично обещаю долгие и плодотворные дополнительные часы, проведенные в моей мастерской мастерской, — вместо «здрасте» сходу вывалил на нас чрезвычайно ценную информацию ввалившийся в класс тип. Своей манерой одеваться и причесываться преподаватель отчетливо напомнил мне Синдзи. Только в отличии от моего приятеля-мечника неряшливость здешнего сенсея складывалась в некий законченный, не лишенный брутального шарма образ— разве что незажженной сигареты к растрепанным волосам и щетине для полного образа не хватало. — Лариса придет— ей и отдавайте. Ларина, ты меня хорошо поняла?