Да если и она — я же выронила её на ковёр, когда Дэриан меня поцеловал.

К лицу приливает кровь, и я касаюсь ладонями пылающих щёк. Думать об этом — выше моих сил, а знать, что сегодня меня вызовут в кабинет, где я останусь с ним наедине…

Может, сказаться больной?

Так ведь не поверит. Сам придёт.

Впору не готовиться к парам, а бегать по кругу, держась за голову, и выть на одной ноте!

Пока я теряюсь в собственных мыслях, из дверей на крыльцо выходит не кто иной, как Кеннет Уорд в компании тех самых студентов, кто прицепились к нам на площади. Принц пытается шутить и поддерживать разговор, однако смотрит сквозь друзей, будто его мысли находятся где-то вдалеке.

Та самая девушка-брюнетка, отчаявшись привлечь его внимание, мажет по мне липким, уничижительным взглядом, как будто я не человек, а насекомое.

Пальцы сжимаются в кулаки, когда Кеннет поворачивается в мою сторону, и я решаюсь на форменное безумие.

Приближаюсь к надменной компании и звонким от волнения голосом спрашиваю:

— Ваше Высочество, можно вас на пару слов?

Наследный принц не торопится с ответом. Пристально всматривается в мои глаза, будто хочет прочитать по ним причину внезапной дерзости.

Но ведь это он должен сам искать возможности объясниться со мной за ночное происшествие!

— Неслыханная наглость, — хмыкает парень с шапкой вьющихся волос, а надменная девчонка снисходительно отвечает:

— А чего ты хотел от деревенщин? Их унижают, а они воспринимают это как знак внимания от высших и вымаливают добавки.

Эмоции, наполняющие меня изнутри, выплёскиваются наружу:

— Я не с вами разговаривала! Сами-то что? Позабыли правила приличия, которые в вас вдалбливали с детства толпы гувернанток и прислужников?

Драконица белеет от злости, а медноволосый делает шаг в мою сторону, сжимая кулаки, но внезапно Кеннет становится на мою защиту.

— Она права, — отвечает, не сводя с меня серебристых глаз, похожих на ртутное озеро. — Рты позакрывали, быстро!

А сам хватает меня за локоть с такой силой, что я невольно ойкаю и тащит меня едва ли не волоком в сторону женского общежития.

— Пусти! Сама пойду! — я пытаюсь затормозить по гравию, но спотыкаюсь и едва не целую носом широкую тропинку.

— Где «Ухо»? — Кеннет останавливается и злобно шипит, зыркая по сторонам глазами, чтоб никто не мог подслушать.

— В кабинете у ректора, — сдержанно отвечаю, борясь с соблазнительным желанием вывалить на него всё возмущение и досаду за то, что обманул и выставил дурой перед Дэрианом.

— Какого хрена, деревенщина? — шипение сменяется на рык, а красиво очерченные губы яростно кривятся. — Мы же договаривались!

Зашибись!

Нет, сам напросился!

Топаю ногой, но получается не шибко убедительно. Подошва утопает в мелких белоснежных камушках с серыми прожилками, заглушая звук.

— Это я хочу спросить, зачем вы так? — шепчу, но на такой громкости, что нас без труда могут расслышать все желающие.

Кеннет скрипит зубами и щёлкает пальцами, отчего нас двоих окутывает полупрозрачный мерцающий кокон. Краем глаза замечаю, как несколько парней, проходящих мимо, останавливаются и показывают на нас пальцем.

— Ёжик, я тебе все иглы повыдираю, — белобрысый переходит на угрожающий тон. Под прядью платиновых волос на виске заполошно пульсирует венка, а кулаки зловеще сжимаются. — Верни «Ухо»!

— Вы! — задыхаюсь от несправедливых упрёков. Он хладнокровно подставил меня, а теперь пытается выставить меня виноватой! — Вы обещали предупредить, если появится сторож! А появился ректор Уорд и застал меня с поличным!

— Я спас твою шкуру, деревенщина, — уверенно возражает Его кошмарное Высочество. — Отвлекал сторожа, подарив тебе уйму времени, чтобы найти все скрытые артефакты, сунуть нос во все личные дела студентов и покинуть ректорат прогулочным шагом. Так что имей в виду, если до конца занятий ты не вернёшь мне «Ухо» — у тебя будут огромные проблемы. А если дядя найдёт его раньше тебя, количество этих самых проблем умножится на десять.

— А кто же… — растерянно моргаю, чувствуя, что напрочь запуталась во всём. — Кто же украл артефакт основателя?

— Это уже не твоё дело, деревенщина.

Наследный принц поворачивается ко мне спиной, показывая, что разговор окончен. Удаляется прочь, демонстрируя впечатляющую мускулатуру, которую не скрыть под пиджаком, а я смотрю ему вслед и понимаю, что крупно влипла.

Бреду в общежитие как в тумане. Будто зачарованная складываю в сумку тетради, писчие принадлежности и без всякого удовольствия плетусь на пару зельеварения.

Ноги подкашиваются, и на четвёртый этаж поднимаюсь со сбившимся напрочь дыханием. Бегущие драконы толкают друг друга локтями при виде меня, цепляющейся за перила, и подкидывают едкие шуточки.

— Подбросить? — хмыкает один из парней с коротким ёжиком иссиня-чёрных волос. — Лезь на спину, докину с ветерком.

Он нагибается под хохот дружков, мол, давай, забирайся. Кусаю нижнюю губу до металлического привкуса и кое-как ускоряю шаг. В мыслях всё что угодно, кроме учебной программы.

На моё счастье, сегодня мы проходим зелье искренности — весьма облегчённый вариант зелья правды, использование которого, что в Оукланде, что в Дрэйгене грозит большими неприятностями.

Прохожу за широкий, потемневший от времени и пролитых жидкостей стол, в центре которого расположена круглая выемка под котёл. Слева место для учебников и большой, добротный стул. Справа находится батарея свёртков и флакончиков, которые понадобятся для практической работы.

Воздух пропитан ароматами трав и дымом от котлов, и я слегка успокаиваюсь, ощущая, будто вернулась в родную стихию.

— Ясного дня, моя дорогие! — пожилая драконица в тёмно-сером платье со стоячим воротничком доброжелательно улыбается, будто мы не группа учащихся, а её любимые племянники.

В ответ раздаётся громовое:

— Shassn saer, Betani!

— Сегодня, мои дорогие, мы будем готовить зелье искренности, — объявляет саэра Бетани, стоя у края большой грифельной доски. Её голос, глубокий и немного хриплый, эхом разносится по подземелью.

— Кто подскажет, чем отличается зелье искренности от зелья правды?

Вскидываю руку наряду с ещё тремя студентами.

— Мисс Россо? — благостно кивает мне драконица.

Поднимаюсь из-за парты и громко чеканю:

— Они различаются принципом действия и результата, саэра Бетани.

— Поясните.

— Зелье правды принуждает человека говорить только фактическую, объективную информацию, — отвечаю уверенно, расправив плечи. — Оно подавляет волю и способность к сокрытию или искажению фактов. Оно действует напрямую на сознание, заставляя выдавать максимально достоверные сведения.

— Хорошо, продолжайте.

— Зелье искренности, напротив, не подавляет волю человека, а лишь снимает внутренние барьеры и страхи, позволяя ему свободно выражать свои истинные мысли, чувства и убеждения. Оно раскрывает субъективную правду человека, то есть то, во что он искренне верит или что чувствует, даже если это не соответствует объективной реальности.

— А чем опасно зелье правды? — интересуется саэра Бетани, придвигая ближе журнал с отметками.

Это я тоже знаю. Две ночи не спала, пока писала реферат в Алгарде.

— Зелье правды гарантирует получение фактически верной информации, но может быть воспринято как нарушение свободы воли. Зелье искренности же способствует открытому и честному самовыражению, сохраняя индивидуальность человека… простите, дракона тоже. Но не гарантирует фактической точности сказанного.

— Высший балл, мисс Россо! — объявляет саэра Бетани, и я едва сдерживаюсь, чтобы не запищать от радости.

Первая высшая отметка в драконьей академии! Если так дальше пойдёт, Дэриан Уорд не найдёт повода ко мне придраться!

При упоминании имени ректора, пускай и мысленном, губы снова опаляет жаром, и я поспешно закрываю нижнюю часть лица двумя ладонями.