— Нет, — огрызается он, отчаянно пытаясь скрыть овладевшее им смущение, — мимо шёл.

— Вот и иди.

Обхожу его слева и спешу к лестнице, отчаянно желая покинуть давящие стены академии. В горле дерёт, а тело черпает силы из внутреннего резерва.

«В полдень ждёт, как же,» — хмыкаю про себя, отчаянно желая забыть и не прийти.

Или проспать.

Не явится же ректор в нашу комнату с Лоретти?

— Ёжик! — на первых ступеньках меня обходит Кеннет и преграждает путь, раскинув руки в стороны. — Остынь. Что у вас там случилось?

— Дядя твой случился, — вздыхаю, понимая, что не осталось сил спорить и пререкаться. — Меня чуть на части не порвало от его резерва, которым он щедро поделился, даже не спрашивая моего мнения. Правда, и ему досталось тоже. Рубашка в клочья, целым только воротник остался.

Меня начинает трясти, а с губ слетают отрывистые, нервные смешки. Может, обратиться к лекарям за успокоительным?

Однако стоит вспомнить странную фигуру в халате практиканта и жуткий портрет Ханны, как всё внутри переворачивается.

Нет уж, хватит с меня галлюцинаций.

— Ты ж зельевар? — Кеннет прислоняется боком к стене, изогнув тёмную бровь.

— Высший балл за наблюдательность.

— Знаешь рецепт зелья, восстанавливающего силы?

Знать-то знаю, но только кто меня пустит в лабораторию после занятий?

Чувственные губы наследного принца приподнимаются в едва заметной, но всё же заразительной улыбке.

— Не ломайся, Ёжик. Тебе точно не помешает глоток бодрящего зелья, — Кеннет лукаво подмигивает и берёт меня за руку. — Обещаю, что у тебя не будет проблем. Сработаем чисто, комар носа не подточит.

Мы поднимаемся на четвёртый этаж, направляясь к лаборатории зельеварения. Белобрысый с довольной ухмылкой выуживает из кармана тот самый перстень, каким открыл лабиринт, и прикладывает к двери.

Створка раскрывается с тихим, плавным шорохом. Младший Уорд предусмотрительно запирает дверь и садится на край ближайшего стола.

— Действуй. Бейти хранит ингредиенты в дальнем шкафу у окна. Верхняя полка.

Нет сил на споры. Надеюсь, мне и правда ничего не будет за то, что я слегка похозяйничаю во владениях саэры Бетани. Открываю шкаф и набираю из прозрачных баночек с надписями нужные ингредиенты: листья огненного папоротника, толчёный корень мандрагоры, пыльцу лунных цветов и кристалл горного кварца.

Зажигаю огонь под котлом и наливаю в него родниковую воду до нижней отметины.

— Так почему ты решила сбежать? Любая другая на твоём месте рыдала от счастья, заполучив такого Истинного. Это же не рядовой дракон, а самый желанный холостяк Дрэйгена. После меня, естественно.

Кеннет и не думает молчать. Пересаживается ближе ко мне, с интересом наблюдая за тем, как я отмериваю на весах нужное количество толчёного корня.

Не вижу причин скрывать всё, что случилось между мной и его дядей. Рассказываю подробно, опуская разве что два поцелуя и мою реакцию на них.

— Дела-а-а, — задумчиво тянет наследный принц, пока я трижды окунаю кристалл горного кварца в позеленевшую от листьев воду. От камня кругами расходятся искры, которые напитывают будущее зелье мягким, приглушённым сиянием. — Об этом я и не подумал.

— О чём? — спрашиваю резче, чем собиралась. Рука сжимает кварц с такой силой, что грани чувствительно впиваются в кожу, а перед глазами пляшут чёрные, назойливые мушки. — Только не говори, что родственные чувства перевесили?

— Видишь ли, в чём-то он прав, — Кеннет теряется, слегка путаясь в словах, а меня понемногу заполняет жгучее разочарование. Кажется, зря я ему доверилась. Ещё сдаст меня ректору, а тот сразу на цепь посадит. — У Дэриана есть враги. Причём немало. Никто не осмелится в открытую противостоять дяде, но они упорно выискивают слабые места. Один лорд-протектор чего стоит.

Глава Тайной Канцелярии? Отец Флоранс?

Перед глазами встаёт образ холодной блондинки, которая частенько появляется в компании Кеннета.

— И будь на твоём месте кто-то другой, я бы сегодня же переправил тебя в Алгард, а потом наблюдал бы с кульком солёных орешков в руках, как мечется Дэриан в поисках Истинной. Но ты…

Изумрудная мерцающая жидкость закипает, а вот младший Уорд, наоборот, тушуется. Опускает взгляд и сжимает губы в тонкую линию.

Внезапное открытие повергает мысли в полнейший хаос. Сердце ускоряет ритм, и я произношу то, чего не должна:

— Только не говори, что я тебе нравлюсь?

Кеннет будто нарочно медлит с ответом. Внутри всё переворачивается в нетерпении, а сердце дробно бьётся о рёбра.

— Ты мне нравишься, Ёжик, — выдыхает наследный принц, и глядя на моё вытянутое лицо, поспешно добавляет, — как личность, естественно. Моё сердце закрыто для влюблённостей.

В серебристых глазах дракона мелькает глубокая, невысказанная боль. Словно есть что-то, что он и под пытками не расскажет. Что-то или, точнее, кто-то, кто оставил яркий след в его жизни.

Не могу скрыть облегчения. Словами не передать, как я рада, что Кеннет не испытывает ко мне никаких запретных чувств. Мне и Дэриана хватает с его собственническими замашками, а два влюблённых дракона для обычной, ничем не примечательной девушки — это чересчур.

Хотя где ректор и где влюблённость?

Все его слова, поступки — это про долг перед драконьими божествами.

— Не переживай, Ёжик, — принц справляется с эмоциями и заразительно смеётся, вызывая у меня ответную улыбку. — Я ошибался на твой счёт.

— А? — рассеянно переспрашиваю, выныривая из омута печальных мыслей. Помешиваю зелье, добавляя пыльцу лунных цветов.

— Ты хорошая, — рассыпается в похвалах дракон, сияя, как начищенный золотой. — Честная. Не прогибаешься и не лебезишь передо мной. Не пытаешься понравиться, а живёшь своей жизнью.

Щёки предательски алеют от искренней похвалы. Настроение неуклонно поднимается, а в глубине души проскальзывает шальная мысль: остаться в Дрэйгене, чтобы чаще видеться с белобрысым?

Однако в памяти всплывает яростный взгляд саэра Уорда и свирепое: «Убери конечности от моей женщины».

Боюсь, его разорвёт на тысячи маленьких Дэрианов, если он узнает, что я могу остаться только из-за Кеннета.

— Надеюсь, когда-нибудь ты доверишься мне настолько, что расскажешь о причинах вашей вражды с дядей, — произношу, не надеясь на положительную реакцию, однако младший Уорд снова удивляет. Картинно оглядывается по сторонам, зная, что кроме нас здесь никого нет, и прикладывает палец к губам.

— Только никому.

Забавный он. Вроде и дурашливый, а в следующий момент смазливое лицо каменеет, пока принц вспоминает неприятное прошлое.

— Могила, — заверяю его, прокручивая перед губами невидимый ключ и выбрасывая через плечо.

— В прошлом году я заключил нелепый спор с Флоранс и пошёл на свидание с Майлой.

Услышав знакомое имя, навостряю уши и едва не пропускаю момент, когда надо убавить огонь под котлом. В воздухе стоит терпкий травяной запах с характерной горечью, от которой рот непроизвольно наполняется слюной.

— Девчонка возомнила, что я от неё без ума, а я, признаться, считал минуты до окончания этого кошмара под названием свидание.

Уголки чувственных губ немного опускаются, словно он чувствует свою вину. Слегка сутулится, сидя на столе, и буравит взглядом пузырьки на поверхности изумрудного отвара.

— В общем, я выиграл тысячу золотых и освобождение от курсовой. Флоранс была вынуждена сделать её сама. А на следующий день наплёл Майле, что мы не можем быть вместе, потому что я, как и любой уважающий себя дракон, жду Истинную пару. Одного не учёл: она влюбилась в меня без памяти.

Кеннет делает паузу и тяжело вздыхает. Вижу, как чувство вины борется с наигранной беззаботностью, и до меня начинает доходить, что вся эта дурашливость и дерзость — всего лишь маска.

— Она начала преследовать меня. Заваливала записками с признаниями. Тратила всю стипендию на подарки для меня, а сама экономила каждый медяк. Подкарауливала везде, где только можно, а однажды, пока я был во дворце, забралась в мою комнату и притаилась под одеялом.