На его молчаливый вопрос я пояснила:

— Игла в руке женщины — опасная штука. Тебе так не кажется? — легко провела кончиками пальцев по краю раны, царапнула иголкой в достаточной близости от кожи, но чтобы не зацепить его. Наклонилась ниже. Надрез небольшой, но шрам останется. Его тело покрылось мурашками от моего дыхания или близости, не знаю, а я, пользуясь тем, что Кунай прикрыл глаза, ввела острие в кожу. Быстро натянула нить. Затем еще два стежка и завязала. Так, словно делала это тысячу раз. Забрызгала рану спиртом и, приклеивая пластырь, внезапно осознала, что не испугалась вида крови. Меня не замутило и не вырвало. Я не упала в обморок.

Убрала руки и встала, откровенно шокированная. Отступила от мужчины и отвернулась. Он меня делает другой, не собой.

— Где я могу переодеться? — я покосилась на кровать, где тихо посапывала дочурка.

— Здесь, — хрипло ответил он. — В этом доме одна комната. Или снаружи. Удобства ты видела… Но советую не выходить без меня. — Раздался короткий смешок. — С твоей способностью падать, мне всё же стоит быть рядом, чтобы помочь тебе подняться.

Я ощутила на щиколотке поглаживание его пальцев.

— Тогда, — убрала ногу подальше, хотя совсем не хотелось, — отвернись.

— Меня только что зашили, — тон его напоминал рык сытого хищника, а взгляд, казалось, жалил кожу. — Мне противопоказано двигаться.

— Но глаза же закрыть можно? — зашипела я яростным шепотом.

— Нельзя, — откровенно усмехаясь, ответил он. — Один раз я уже закрыл их, так тебя едва не прикончили люди Ингота. Больше я такой оплошности не допущу. Теперь ты всегда будешь в поле моего зрения. Вла-да.

Я чуть не топнула ногой. Вот наглец!

— Ну смотри, тебе же хуже, — и показала ему язык. Да мне терять уже нечего. Не тронет он меня, у него другая есть. Тэкээээра.

От неоправданной ревности меня всколыхнуло новым жаром.

Потянула вверх мокрую майку, оставаясь к Кунаю передом, а когда край ткани почти приоткрыл грудь, отвернулась и стала спиной.

Когда брала лекарства, заметила в сумке футболку. Большую такую, черную. Сойдет за ночную сорочку и бедра прикроет.

Подцепила ее пальцами ног и подкинула вверх. Поймала на лету. Наклоняться перед ним не буду. Еще чего! И быстро напялила футболку.

Осталось всего лишь стянуть брюки и сменить мокрое белье. Не хочу заразу подхватить.

Нашла самый темный угол в комнате, около окна, ступила туда и только после этого повернулась. И опешила.

Кунай стоял передо мной и прожигал мрачным взглядом. Когда только успел подобраться? Ни звука не раздалось!

— Твоя любимая, — приподняв по-звериному верхнюю губу, рыкнул он. И, слегка поморщившись, пояснил: — Именно в этой футболке любила спать Тэкэра. Заставляла меня носить её днём, а ночью надевала. — Протянул руку и провел подушечкой пальца по вороту, смещая ткань так, что она соскользнула, обнажая одно плечо. — Говорила, запах нравится.

Я опустила взгляд и тихо сказала:

— Но я не она. Извини.

Он поставил ладони на деревянные стены и, подавшись ко мне, хитро прищурился:

— Так что насчёт запаха? — Едва не касаясь губами моего лба, глухо уточнил он. — Нравится?

Издевается? Да? Ему все равно, что ли?

— Все вы одинаковые, — прошипела отчаянно. — Козлы! — Толкнула его, чтобы отошел. Стянула через верх футболку и швырнула мужчине в лицо. — Отойди.

Он ловко отклонился и снова ужалил меня взглядом.

— У тебя красивая грудь, Влада. — Быстро облизнулся и хрипло добавил: — Не похоже, что ты ею кормила ребёнка.

— Кормила, — не стала прикрываться. Опустила руки вдоль тела и сжала кулаки. Пусть подавится слюнями! — И кормила бы еще, если бы… — полоснула его горьким взглядом. Зачем ему мои проблемы, он все равно слушать не будет. Все о своей Тэкэре волнуется. Ищет ее образ во мне. Зачем тогда так пялится? — Что ты хочешь, Кунай? Я не она. Точка.

— Убеди меня, — шепнул он и подался, накрывая мои губы своими, сминая волю, ломая реальность.

Она была зла. Это чувствовалось. Она не просто целовала, а отдавалась моему языку самозабвенно, обещая ему смерть после сладкого удовольствия.

Она рычала и царапалась, сопротивляясь. Но боролась не со мной. С собой.

А когда потянулась к волосам, дернула влажные еще пряди на себя, запустила пальцы, причиняя острую возбуждающую боль, и я будто увидел перед собой жену. Ее движения, ее жажду и прыть. Ее необузданность и чистый секс в пылающих страстью глазах.

Влада разорвала поцелуй и, шумно дыша, вдруг перевела взгляд за мое плечо.

— Дара? — выскользнула из рук, как мотылек, подхватила футболку, быстро надела и оказалась за секунду возле дочери. Всмотрелась в светлое личико, заулыбалась, но улыбка вдруг погасла. Девушка подняла взгляд и, едва не плача, прошептала: — Она не издает звуков, Кунай. Как это? — взяла девочку на руки. Та открывала рот, но ничего не было слышно. — Что с ней? — Плечи Влады затряслись, и она, будто внутри худого тела лопнула пружина, разрыдалась. — Она же уже «м-мама» говорила! П-почему? — всхлипывая, девушка подняла на меня глубоко-синие глаза, наполненные до краев влагой. — Ей нужно в больницу. Ее нужно проверить. Пожалуйста.

Я сжал пальцы в кулаки до боли, сдерживая рвущуюся ярость. Не на ту, что только что ласкала, доводя до экстаза. Вжималась в моё тело, туманя разум и обдавая жаждой сладкой разрядки. Не на мелкую, что проснулась так не вовремя и смотрела на меня огромными тёмными глазёнками.

Даже не на псов Ингота, которые напали на домик старика и напугали ребёнка до немоты. Я понял, что с ребёнком что-то не так сразу после случившегося. Влада под действием адреналина, после испытанного шока, только увидела это.

А злился я на себя. Я допустил это, позволил себе отвлечься от основной моей задачи — спасти жену от ужасной расплаты за её проступок. Влада, может, и не Тэкэра… как бы мне ни хотелось видеть её в страстной женщине, как две капли похожей на мою любимую. Но я должен защитить её и малышку, — это единственная ниточка, что может привести меня к разгадке.

О, как бы мне хотелось, чтобы моя демонова лисичка обвела меня вокруг пальца! Я бы вывел Владу на чистую воду, раскрыл её ложь… Наказывал бы её медленно, страстно, выжимая стоны и мольбы. Доводя до исступления и отступая на грани оргазма. Снова и снова, пока не…

— Нельзя, — опираясь на стену, хрипло выдохнул я. Внизу живота жгло от желания, и я не мог сказать точно, кому я ответил сейчас: себе или Владе. Мотнув головой так, что мокрые волосы хлестнули по щекам, отрезвляя, добавил сухо: — Это верная смерть. Не забывай, что тебя ищут. Не дорога своя жизнь, подумай о ребёнке. Да, она пострадала, но жива… Пока.

Я шагнул к сумке и выбрал чистую футболку. Достал джинсы и бельё. Скинул свои мокрые насквозь брюки и, зная, что Влада видит эрекцию, покосился на покрасневшую женщину. Та поспешно прикрыла глаза ребёнку и отвернулась сама.

Я лишь ухмыльнулся. Малая ещё ничего не понимает. В отличие от матери… Заметив, как Влада сжала колени, едва сдержал смех. Жаркая, страстная натура, что скрывается под внешней чопорностью, так похожа на мою Тэкэру… Улыбка растаяла.

Что же, у нас есть время, детка. Здесь нас не найдут… сразу, во всяком случае. Уж я постараюсь выяснить, лгунья ты, лишилась памяти или демовова шутка. Отражение моей Тэкэры. Двойник ли, сестра ли — я это выясню!

Одеваясь, смотрел на затылок женщины, что тихо шептала что-то Даре на ушко, поглаживая темную голову малышки.

— Я ненадолго оставлю вас.

Она крупно вздрогнула и, резко обернувшись, опалила меня испуганной яростью.

— Уходишь?

— Нужна еда, — пояснил я и выгнул бровь. — Не уйду далеко, лишь поохочусь. И заодно проверю периметр. Я обещал защитить вас, Влада…

Но она продолжала буравить меня злым взглядом. Я мельком глянул на молчаливо открывающего рот ребёнка и, затягивая на брюках ремень, вздохнул: