— Не лги сама себе. Ты пряталась два года, Тэкэра. За это время может измениться абсолютно всё.

— Значит, ты разлюбил меня?

Глаза её наполнились влагой, и по щеке скользнула прозрачная капля.

— Нет, — с сожалением признался и усмехнулся: — Но я впервые жалею об этом. Если не хочешь мне помочь, хотя бы не мешай.

Забрав все ножи, я побрёл к двери.

— Не строй из себя святошу! — взвизгнула Тэкэра. — Ты же убийца…

Я застыл у выхода и, не оборачиваясь, тихо произнёс:

— Ни женщины, ни дети не падали от моего куная. Увидимся, Тэкэра.

— Чтоб ты сдох!

— Доброй ночи, любимая, — горько ответил я, закрывая за собой дверь.

Сначала я спасу их, а потом приду за ней. И данными на Ингота.

Дочь у меня забрали. От крика я сорвала голос, а от ударов по животу и лицу меня бесконечно мутило, в глазах собиралась кровавая тьма.

Через несколько долгих часов пыток: сломанных ногтей, порезанной кожи, меня отбросили в угол и приказали перенести куда-то. Я уже слабо соображала, почти ничего не слышала от шума в голове, но одно понимала — от меня требовали ту самую флешку, о которой вспомнить не получалось. А под давлением я совсем терялась и как тряпка перекатывалась из рук в руки. Хорошо что я была так слаба, что мало что запомнила, потому что жить с этим ужасом дальше вряд ли получилось бы.

Да и выживу ли я?

Глубокая тьма помещения, пропахшего гнилой водой и мышами, вспыхнула ярким светом. Я беспомощно сощурила опухшие глаза, прикрыла их ранеными ладонями и зашевелила губами:

— Я ничего не знаю…

— Окуни ее разок, — жестко бросил стоящий в темном углу мужчина. Мне показалось, что его речь искажена, а звуки непривычно вытянуты и изломаны. Не русский. Азиат. Догадалась я, но увидеть его не смогла, слишком больно было фокусироваться.

— Пожалуйста, — шептали губы. — Я вспомню, только дочь не убивайте.

— Стой! — тот, что тащил меня, тут же послушался и отпустил. Я беспомощно распласталась по полу. — Тэкэра, — мужчина-гора вышел вперед. Он был намного ниже Куная, насколько я могла оценить, но его вид нагонял мертвенный ужас. Все тело в шрамах и черных тату, живого места не осталось, лицо искажено порезами и уродливыми буграми, а его улыбка буквально говорила: «Ты сейчас умрешь, Владислава. Твои дни сочтены».

Когда он потянул ко мне руку, я болезненно поморщилась.

— Я же говорил лицо не портить, твари. Она мне еще нужна.

— Я… — вырвалось изо рта. Я закашлялась кровью, вытерлась ладонью, а потом меня потянули за волосы вверх, отчего крик замер в груди острой катаной. Казалось, я сейчас порвусь надвое, и больше не встану.

— Готова мне сказать, куда дела флешку, стервочка? — спокойно спросил мужчина. Но его взгляд, его движения говорили о том, что это последнее, что я услышу сегодня.

— Не помню. Я все забыла. Прошу… дайте время.

— Думаешь, сука, я тебе поверю? — он говорил все также спокойно, растягивая гласные, его рука сильно сдавила подбородок, а большое палец поднялся выше и коснулся рта. Плотно лег на кожу и, раздвинув губы, потер мои зубы. Я судорожно сглотнула и прикрыла глаза.

— Придется отдавать тебе дочь по кусочку, чтобы ты осознала, что натворила.

Я замотала головой, вцепилась в его руку, измазав смуглую кожу грязью и кровью. Мужчину перекосило.

— Даю час, — он махнул кому-то в сторону. — Проработай ее хорошенько, но не вздумай ее убить. Пригодится шалава еще.

— Прошу… — я все шептала, когда меня отпустили. Тяжелые шаги ушли в сторону, меня оттащили куда-то. — Прошу, — шептала, когда с меня срывали одежду, что была и так порвана. — Прошу, — когда меня топили, а потом давали сделать вдох и снова топили. — Прошу… — без сил, когда чья-то рука болезненно сжала грудь. Меня бросили на кровать, я пыталась отползти, но сил оставалось все меньше.

Когда черная фигура накрыла меня тяжестью, ворвалась внутрь, вытянув из меня последний крик, я просто выпала из реальности…

А когда очнулась, мертвое тело прижимало всей тяжестью меня к матрацу, а голова мужчины была зажата между моими руками и отвернута ненатурально в сторону.

Я хотела закричать, но лишь опала, справляясь с жуткой тошнотой и осознанием, что случилось. Кунай не пришел. Я на волоске от смерти, и никто не поможет. Лишь теневая сторона, Тэкэра, способна меня защитить, а я не знаю, как её позвать. Внутри все горело, ублюдок, скорее всего, порвал меня. По ногам текла кровь, а душа обливалась горечью, потому что пережить такое я вряд ли смогу.

Раны заживут, но это…

Дыхание перекрыло, тьма окутала, тело подрагивало от конвульсий.

И я снова отключилась.

Старое, сморщенное лицо надо мной кривилось и качалось вверх-вниз. Он двигался быстро, причиняя боль, а я кричала под сухой ладонью и не могла дышать.

— Тише, тише, а то накажу. — Его слюни капали мне на лицо, слезы застилали глаза. Рука, которую получилось выдернуть из-под тяжелого мужчины, нащупала на столе что-то твердое и длинное. Я замахнулась, и старик замер. Скатился с меня и, захрипев, затих на полу.

В его глазу торчал карандаш.

Я сползла на пол и завыла беззвучно, терзая волосы до сильной боли, а потом вскинула голову и прошептала:

— Ты скажешь мне, кто я на самом деле. Урод!

Мне хватило нескольких секунд, чтобы найти в картотеках свое имя и узнать правду…

Родовой эпикриз описывал тяжелые роды. Мать еле выжила, сильнейшая кровопотеря, кесарево, реанимация.

Детей было двое. Девочек. Одна здоровая, а вторая со страшной родовой травмой. Диагноз звучал жутко, а ниже, еще ужаснее, — отказ от больной малышки.

Мое сердце сжалось, и я с хрипом вырвалась в реальность.

И, открыв глаза, я поняла, что все мои воспоминания — не мои. Теневую сторону звали Ярослава, и она моя сестра. Родная. Кровная. Близняшка.

Понимая, что в таком состоянии я не только не спасу Владу и её дочь, но могу просто не добраться до дома Ингота, я достал телефон. Понимая, что этот звонок будет последним, не смог придумать ничего лучше.

— Помоги мне, — выдохнул в трубку, — и я сдамся.

Молчание на той стороне было красноречивее всех слов, и я, не теряя времени, объяснил врагу, что от него требуется. Демоны, которых я призывал, не отпустят меня после того, как желание исполнится. Они потащат меня на самое дно боли и отчаяния.

Но я хотя бы спасу их. Исправлю чудовищную ошибку.

Не прошло и часа, как меня подобрал внедорожник с затемнёнными окнами, внутри которого я насчитал трёх профи. Мой намётанный взгляд не смогли обмануть ни классические костюмы с иголочки, ни дорогие часы и ботинки. Цепкие взгляды на бесстрастных лицах, обтянутые шерстяной тканью бугрящиеся мышцы мощных тел, отточенные движения — это такие же убийцы, как и я. С одной разницей — они работали на закон. Лицемерие правосудия!

Но сейчас они были единственными, кто мог мне помочь.

Рассказывая о логове Ингота, я понимал, что это билет в один конец. Если мы выиграем, то меня загребут эти ребята, и познаю все прелести «законных» допросов за высокими стенами несуществующей организации. Там же меня и похоронят. Если…

Я сжал челюсти и шумно выдохнул. Нет второго «если». Я спасу их! Маленькую девочку с раскосыми глазами, что так доверчиво тянулась ко мне, и её маму, что верила мне больше, чем самой себе, и даже позволила убедить себя, что страдает расстройством личности.

Моя вина. Моя расплата.

Один из парней молча протянул мне наполненный шприц, и я принял его, сделал себе инъекцию. Там мог быть яд, но я знал, что мой враг не станет убивать или калечить меня раньше времени. Всё же удобно иметь дело с благородными людьми. Через несколько минут боль отступила, и появилось ощущение силы. Я понимал, что это лишь действие лекарства, но был благодарен. Концентрация усилилась, и появилась уверенность, что я сумею пробиться сквозь охрану босса и спасти девочек.