— Мои волосы ей тоже нравится выдирать, — тихо засмеялся я и, хоть с большим бы удовольствием притянул к себе Владу, поманил мелкую: — Иди, демонёнок.

Девочка заупрямилась, и Владе пришлось осторожно высвободиться. При этом одеяло снова открыло мне прекрасный вид на мягкие округлости и розовые бутоны сжавшихся сосков. Посасывать их ночью было так приятно, а врываться в горячую плоть ещё слаще. Тело моё тут же отозвалось, желая продолжения игр, но Влада уже всучила мне дочь и ускользнула, натягивая на ходу мою футболку.

Я с трудом оторвал жадный взгляд от стройных коленок жены и подмигнул Даре:

— Итак, чем пока займёмся?

Девочка, уже переключившись с матери, протянула ручки и принялась ощупывать мой нос, тянуть за уши и, конечно же, за волосы. Казалось, я стал для девочки большой мягкой игрушкой. Мне даже попыталась выковырять глаза, так что пришлось срочно что-то придумывать, чтобы не лишиться зрения.

— Давай-ка лучше прогуляемся.

Я выкрутился из цепких ручек и, подтянув к себе подсохшие джинсы, не стал скрывать от Влады, что у меня были несколько иные планы на это утро. Глянул на свою футболку, что скрывала от меня вид соблазнительного тела жены:

— Вернёшь мою одежду?

— У тебя же есть свежие, — лукаво сощурилась она, перебросила густые волосы на одно плечо, потянула ворот и зажмурилась. — А эта слишком пахнет. Тобой. Не отдам. — И сбежала к столу. Достала из коробки с продуктами молоко и застыла, глядя на меня в упор. Сверкающий восторгом взгляд скользнул по моим плечам, распущенным волосам, а потом юркнул ниже, где натянулись брюки, и щеки Влады обдало алой красной. — Кунай, подключишь генератор, чтобы можно было молоко нагреть?

Девочка вцепилась в мою ногу и сухо с тяжестью протянула:

— Ку-у-у…

Влада уронила пакет и оказалась рядом так быстро, что даже я не среагировал.

— Даруня… говори, ничего не бойся, — Влада присела на корточки, обняла дочь и вскинула голову. Прошептала одними губами, обжигая холодной синью глаз: — Спасибо.

Кунай подхватил ребёнка на руки и, посадив себе на шею, коротко заявил:

— Малая мне поможет.

Дара тут же вцепилась в волосы мужчины, а он, развернувшись, направился к выходу. Взгляд невольно задержался на крепких ягодицах Куная. Потом скользнул по широкой испещрённой шрамами спине и покачивающейся попе малышки. Это смотрелось настолько непривычно, но мило, что губы сами собой растянулись в улыбке.

— Подключим генератор, — доносился мужской голос, — а потом ты поможешь дяде Кунаю проверить периметр. Ничего не бойся, нам здесь разве что зайцы встретятся… Но тебе же понравилась зайчатина?

Он еще не привык, я понимаю. И я не привыкла, хотя легкость, что поселилась в груди после вчерашнего открытия, что я и есть Тэкэра, добавляла мне сил и полетности. Со мной рядом тот, кто меня ценит и жизнь отдаст, а я тянусь к нему. Пусть не чувствую ТОЙ прежней любви, я чувствую свою — новую, свежую и не менее сильную.

Я достала из коробки маленькую электро-печь, которую мы вчера взяли у хозяйки придорожного кафе, приготовила кастрюльку и подняла с пола упавшее молоко. Как раз в дом вернулись Кунай с дочерью.

Моя семья. Светлые и такие сейчас счастливые, ничем не омраченные, захотелось заулыбаться, но перед глазами вдруг встал тот самый мужчина с карандашом.

Я отвернулась и, прижав ладонь к губам, заставила себя проглотить ужас. Но буря успела зацепить мою больную голову, я покачнулась и еле удержалась за стол руками.

«Владислава! Веди себя хорошо, ты мешаешь отцу вести».

«Слава, пожалуйста, успокойся».

«Милый, что это? Миша! Ми-и-иша-а-а!!!»

Присев слишком резко, я ударилась головой. Скатилась на пол и спряталась под столом. Затряслась, не понимая, что происходит, а потом подняла взгляд и утонула в черных глазах мужа.

— Тэкэра, — ощутила крепкое кольцо рук, услышала взволнованный голос: — Что с тобой?

Рядом раздалось приглушённое хныканье, и Кунай поднял меня на руки. Отнёс и, уложив на кровать, вернулся за Дарой. Девочка успокоилась, стоило ей оказаться с нами на кровати, а меня колотила дрожь.

— Ты что-то увидела? — не отступал мужчина. — Расскажи мне, Тэ… Влада, обрисуй что тебе привиделось!

— Только голос, — я жутко дрожала, не могла связать слова, язык будто присох к нёбу. — Женский. Она требовала вести себя хорошо, обращалась ко мне, а потом закричала. Так жутко… Они там погибли, — губы подрагивала щеки стянуло от прилива крови. — Я отвлекла папу, и мы…

Не могу. Я просто не могу это восстанавливать. Это прошлое. Давнее. Смазанное. Я была ребенком. Что будет, если я попытаюсь вспомнить себя и все, что я успела натворить уже будучи взрослой? Я не хочу.

— Влада, — серьёзно обратился ко мне Кунай. Взял меня за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. — Ты взрослая сильная женщина. То, что ты начинаешь вспоминать значит лишь одно — ты способна посмотреть в прошлое и пережить это сейчас. Чтобы вернуться к себе самой.

К нам подлезла Дара и, сопя, вцепилась в меня, суя в рот всё, до чего могла дотянуться. Кунай положил ладонь ребёнку на голову и предложил:

— Представь, что она это ты. Что ты скажешь той себе, маленькой и испуганной? Как ей поможешь сейчас, когда уже стала взрослой? Подумай об этом, Влада. Я знаю, что ты способна и на большее. Прекрати отворачиваться от боли прошлого, посмотри на неё.

Подхватив малышку, он направился к плите. Готовая каша убежала из кастрюльки, и муж свободной рукой переставил посуду. Подхватив ложку, зачерпнул немного и, подув, попробовал.

— Ум-м, — подмигнул Даре. — Жуткая гадость, но тебе понравится.

И дал ложку девочке. Дара цапнула её и, распахнув ротик, прижала к лицу. Каша оказалась на лбу и руках Куная.

— Твою ма… маленькую криворучку, малая! Что творишь?!

— Думаешь, что мне не стоит бояться Тэкэру? — я подошла ближе и взяла Дару на руки. — Давай я, а то она тебя сделает манным принцем. Дя? Красотка моя, у папы на ручках веселее? — крепко перехватила ее и присела к столу. Доча, увидев в моих руках кашу, наклонилась и открыла рот. — Заморили бедную голодом.

Дара съела штук пять, а потом повернулась к Кунаю и снова потянула к нему руки.

— Даруня, я начинаю ревновать. Еще несколько ложек, и папа весь твой, так и быть.

Мужчина сложил руки на груди и прислонился к стене. Явно не желая вновь брать девочку на руки, покачал головой:

— Бояться не стоит, Влада. Страх — это наша способность выжить. Но эта способность может привести к смерти, если дать ей волю. Как яд, если дать его мизерную дозу, тонизирует. если чуточку переборщить, тело цепенеет, а есть и фатальное количество. Думаю, Тэкэра появилась как раз поэтому.

Он улыбнулся так, что в груди будто перевернули раскалённую кочергу. Мне он так не улыбался, как воспоминаниям о женщине, которую я не знала.

— Она вовсе не знает страха, — продолжал Кунай. — Меня это и восхищало, и пугало. Когда человек абсолютно бесстрашен, он не осознаёт реальной опасности. Для Тэкэры было не сложно пройтись по лезвию бритвы… Как и мне, но постоянно приходилось быть для жены рычагом управления. Быть её мизерной толикой яда…

Он осёкся, и из тёмного взгляда ушёл туман воспоминания, правильных губ коснулась улыбка:

— То есть, для тебя, конечно. Ведь вы одно целое, Тэкэра твоя тёмная сторона луны, Влада. И если ты найдёшь в себе смелость заглянуть в эту тьму, уверен, из вас двоих получится самая совершенная женщина в мире. Моя любимая женщина.

Кивнув, он направился к выходу, на ходу подхватывая со стола разложенные блестящие ножи.

— Я на охоту. — Замер в дверном проёме: — Подумай об этом Влада. Возможно, тебе будет не так страшно смотреть в прошлое, если я подержу тебя за руку?

Казалось, лёд тронулся. Жена показала мне свою теневую сторону, и я не узнал её. Но сейчас, когда моей стала и Влада, мне стало спокойнее. Пробираясь по лесу, я поймал себя на том, что улыбаюсь. Какой бы мужчина отказался, чтобы его любимая была разной? Каждая сторона моей Тэкэры уникальна! Страстная и безумная стерва, что не моргнув, пришпилит врага его же кинжалом к стене. Нежная и домашняя кошечка Влада, от которой пахнет молоком и ванилью.