Раньше я с этой личностью не встречался, а сейчас она почти полностью поглотила мою Тэкэру. Другой взгляд, иное поведение. Но в критической ситуации возвращается моя жена. и она спасает жизнь им обеим.

Получается, Влада мне не врала. И документы это подтверждают. Фейсы вернули ей прежнюю жизнь, дали паспорт и… Надеюсь, они ничего не вкололи моей девочке, чтобы у неё потекли мозги. Иначе я не успокоюсь, пока не найду того, кто придумал «эксперимент», не отомщу ему за жену.

И за дочь.

Теперь ясно, что Дара от меня. Но Влада ничего этого не помнит, она живёт другой жизнью, и лучше её не пугать моими догадками. Есть ниточка, которая связывает эти две личности — сны. Влада сама призналась мне, что я приходил к ней в видениях. Это её память.

И та авария, что произошла в детстве. Возможно, расщепление личности произошло именно тогда. И лишь спустя годы дало о себе знать. Рисунки маленькой Влады стояли у меня перед глазами, а на сердце было неспокойно.

Моя жена серьёзно больна! Одна её часть — робкая танцовщица, а вторая — жестокая убийца. Моя Тэкэра. Девушка, которую я повстречал на мосту, не имела имени. Я дал его ей. И она пошла за мной.

Потому что в тот момент Влада ушла на второй план? Я не знал, что произошло в жизни девушки, Тэкэра мне так и не рассказала, почему пыталась покончить жизнь самоубийством. Говорила, что это не важно, что я стал её новой жизнью. Её солнцем и луной, её кровью и дыханием.

— Наконец, я нашёл тебя, — вжимая в пол педаль газа, прошептал я и метнул короткий взгляд в зеркало. Она сидела, бледная и напуганная, прижимая к себе нашу дочь, глядела в пустоту перед собой. — Ничего не бойся, я не дам вас в обиду.

Теперь, когда я обрёл свою семью, нужно залечь на дно, слиться с лесом и постараться достучаться до моей Тэкэры. Осторожно порасспрашивать Владу о снах, может, она видела в видениях, куда спрятала флешку.

То, что моя жена оставила страховку, я даже не сомневался. Фейсы, если они виноваты в состоянии Тэкэры, ещё пожалеют! А если это детская травма сделала мою любимую… такой, то мы всё решим. Я из кожи вон вылезу, но спасу мою девочку. От самой себя.

Моя Тэкэра! Моё солнце и луна! Моя жизнь и смерть! Наконец-то ты со мной, любимая.

Дрожь сотрясала меня всю дорогу. Перед глазами стоял карандаш. Желтенький такой, с резинкой на конце. Вертикальный, как стрела, торчащий из головы нападающего. Бандит направил пистолет на дочь, и я его убила. Убила! В кончиках пальцев до сих пор горело напряжение, я помню, как острие вошло в плоть. Я помню эти ощущения, и от них темнеет в глазах. Это была я, никто другой мне не помогал. Как тогда с Толей, я выключилась и дала сдачи.

И это осознание подрывало привычное понимание жизни. Сны, видения, Дара — копия Куная. Документы на одного усыновленного ребенка. Я была одна всегда, никакой сестры нет, мне удобно было так думать.

Неужели он прав, и я — Тэкэра? Я его жена? Но этого не может быть. Не чувствую ничего к мужчине, кроме симпатии и влечения. Неужели я его люблю? Или любила раньше? Так сильно, что бросила и ушла беременная? Спасалась, или были другие причины?

Получается, во мне живет другая личность. Только я не чувствую ее. Разве что… перехожу в состояние забытья в моменты стресса, вылетаю на мгновения и потом не осознаю этого. Вдруг я просто забыла себя?

Это так жестоко, так безумно. Я больна! Сумасшедшая, шизофреничка? Мама с папой не даром пичкали меня таблетками с детства. Говорили, что у меня дистония, что была черепно-мозговая травма, и нужно следить за давлением. И я верила. Что я могла тогда понимать? Это позже, когда родителей не стало, перестала наблюдаться у невропатолога, забросила лекарства, сейчас не вспомню и названий.

Но ясно одно. Со мной что-то не так. Теперь кусочки пазла сложились. Точный удар — защита от Толи, идеально зашитая рана Куная, моя неистовая тяга к нему и вот теперь убитый моей рукой неизвестный. И сны. Бесконечные сны сладких воспоминаний, нашей страсти, наших жарких дней и ночей вместе с мужем. Это было. Когда-то было по-настоящему, а я думала, что фантазирую.

Осталось понять, что за авария повторяется в кошмарах? И кто был в машине еще? Кто вытащил меня из салона? Мои настоящие родители погибли тогда, я видела их смерть — отстранялась от правды, не хотела признавать, но теперь уже бежать некуда. Там, за пределами моего разума, есть ответы на мои вопросы. Вот бы повелевать снами и увидеть немного больше.

По пути мы перекусили в придорожной безлюдной забегаловке, что спряталась за высокими деревьями и явно нуждалась в бензопиле и хорошей косилке. Кусты на обочине сильно разлеглись, перекрыли ворота и сузили вход. Подозреваю, что мужчина выбрал это место не просто так — здесь заметить нас невозможно, а уехать можно в любой момент, недаром мы оставили машину с другой стороны небольшой стоянки.

Теплое помещение с дубовыми столами, скромной обстановкой и запахом домашней выпечки приняло нас в объятия и пригласило за любой свободный столик.

Пожилая хозяйка встретила нас очень тепло. Я даже прониклась и немного отвлеклась от тяжелых мыслей, а Дара вообще развеселилась и улыбалась то Кунаю, то румяной женщине в кружевном переднике. Лариса, как она представилась, между прочим рассказала, что ее муж умер несколько лет назад, и она осталась одна с этим заброшенным местом, которое и денег уже не приносит, но бросить жалко — память все-таки.

Я ковырялась вилкой в салате, ничего в горло не лезло, но дочь с удовольствием умяла миску манной каши, а Кунай съел полную тарелку жареного мяса. С таким аппетитом, что я невольно засмотрелась. Хотелось все вспомнить, восстановить каждое наше потерянное мгновение, и, кажется, я начала привыкать, что он мой.

Как меня судьба с Толей столкнула, не понимаю, а сейчас и понимать не хочу.

Мы купили несколько пакетов молока длительного хранения, забили машину другими продуктами и предметами первой необходимости. Была уже почти ночь, когда уезжали. Женщина вышла с нами на улицу, пожелала удачи, а потом что-то шепнула Кунаю на ухо, и он, лукаво улыбнувшись, повернул Дару на руках и позволил женщине ее поцеловать в щечку.

— Приезжай еще, малюточка. У меня своих детей нет, буду рада гостям, — хозяйка помахала дочери рукой, кивнула нам с Кунаем по очереди, прощаясь, и вернулась в кафе. Перевернула табличку «открыто» на «закрыто», а потом потушила свет и пропала в глубине помещения.

Хотела бы я такую маму. Хотела бы хоть одну родную душу, что сможет просто поддержать, когда плохо. И теперь у меня есть Кунай.

Я наблюдала за мужчиной весь вечер, любовалась, как он ест, двигается, улыбалась, как вглядывается в лицо дочки и непринужденно играет с ней, а Дара тянется и отвечает взаимностью. Невероятно. Он отец, это так очевидно, что хочется смеяться. От радости, наверное, я не знаю. Но стоило мне растянуть губы в улыбке, перед глазами возникал все тот же мужик с пробитой головой.

Я убийца.

От нервов и тишины в машине меня постоянно мутило, тело не слушалось — мышцы немели и покалывали, хотелось сесть или лучше прилечь, голова разрывалась от боли и пульсации в висках.

У-би-ийца…

Дара крепко спала почти все время. Даже не шевельнулась, когда я ее переодевала в чистый памперс. Я так переживала, что малышка все видела, что меня трясло, и слезы сами срывались из-под ресниц и обжигали щеки. Так и не уснула в дороге, даже не вздремнула, все прокручивала и прокручивала последние события, загоняя себя еще глубже во тьму.

Мы подъехали к нашему старому убежищу к полуночи.

Стоило машине притормозить, меня снова замутило. Еле успела выскочить наружу, упасть на колени в холодную траву и вывернуть содержимое желудка.

Когда ураган успокоился, я села на пятки и уставилась на полную луну в небе.

— Как я могла? — прошептала, вытирая губы тыльной стороной ладони. Горло жгло, а сердце давно перешло в гудение, вместо ударов. Оно крутило под грудью, сдавливало ребра, намереваясь меня разрушить изнутри, словно там не орган, что качает кровь, а бомба.