Рядом зашагал Фицрой. Какое-то время шли молча. Вымощенная разноцветными плитами дорожка петляла между клумбами и тропическими деревьями. Звонко трещали какие-то насекомые. Пахло чем-то приторно-сладким и маслянистым. В листве и траве неярким матовым сиянием светились круглые фонарики.

Мне хотелось сказать так много, но вырвалось почему-то короткое:

– Поехали в медпункт.

– Да я лёд приложил, – и он продемонстрировал горку подтаявших льдинок на ладони.

– Я свою часть уговора выполнила, – решительно сказала я, не сбавляя шаг. – Уж прости, держалась как могла. Жаль расстраивать сеньору Вальенде, но придётся ей сообщить, что я передумала. Не против, если сообщим после завершения зимних игр?

– Конечно, как скажешь, – рассеянно произнёс он. – Жаль, бабуля расстроится. Она уже намечтала себе правнуков. Возомнила, будто у каждого будет как минимум три стихии.

– Согласна принять удар на себя.

– Послушай, Фостер…

– Это ты послушай, Фицрой, – перебила я, – не знаю, как тебе, а мне всё это притворство претит.

– Неужели?

– Я сыта им по горло. Вот, – я вынула из кармана часы, которые до сих пор таскала с собой, – возьми.

– А я думал, украли.

И снова, как прежде, его пальцы леденящим холодом обожгли мои, а с моих при прикосновении огненные искры слетели. В сердце тоже что-то отозвалось, но я быстро отдёрнула руку и возобновила шаг. Дорожка шла под уклон. Запахло тиной. Наверное, неподалёку раскинулось озеро или какой-то другой водоём.

– Я должна тебе кое-что сказать.

– Я тоже.

– Я первая, – и без паузы продолжила: – Мне правда жаль, что твоя семья приняла меня так хорошо. Честно, не ожидала.

– Почему?

– Как почему? Мы же совершенно разные. Как огонь и вода, как воздух и земля, как Ла Риора и Альверия. Мы – это два совершенно разных мира.

– Да ерунда это всё. Количество стихий – вот что главное.

– Нет, не в магии дело, а в чувствах, которых… В общем, много всего замешано.

– Насчёт чувств...

– Да погоди, дай мне сказать. В общем, то, о чём я хотела тебя попросить… Это не совсем законно, но всё делается во благо.

– Не понимаю.

– Если у нас всё получится, один не очень хороший человек сядет в тюрьму, а с меня снимут все обвинения.

– С этого момента, пожалуйста, подробнее.

– Не могу. Не сейчас. Просто хочу, чтоб ты знал: всё очень серьёзно. Если передумал, так и скажи, я пойму, но всё же буду рада, если не соскочишь.

– Раз уж условились, будем вместе до конца.

– Отлично. И вот ещё что. Не было у нас ничего, ясно? Мы просто целовались, ничего больше. И я тебя вырубила.

– Целовались? – он выговорил это слово по слогам, так, будто впервые услышал.

– Ну да. Я же говорю, ничего особенного, просто поцелуй. Так что не выдумывай себе лишнего.

Дальше идти было некуда. Дорожка оканчивалась небольшой пристанью. На мелких волнах покачивалась лодка. На противоположном берегу квакали лягушки, чуть в стороне прямо из воды высились какие-то шарообразные кусты. Высоко в небе сияли южные созвездия. Причудливая подсветка превращала это место в идеальный уголок романтики, но всё это существовало словно в другом измерении. Из-за переизбытка магии в глазах двоилось, по телу проносилась дрожь, а сердце билось так быстро, что, вздумай я сосчитать количество ударов в минуту, не успевала бы произносить названия чисел.

– Жаль, я этого не помню, – тихо сказал Фицрой, глядя при этом на мои губы.

– Только не вздумай меня целовать! – отшатнулась я. – У меня и своей магии с избытком, твою некуда принимать!

– Я могу забрать излишки и держать свою при себе.

– Надо же, какое щедрое предложение! Но нет. Со своей магией я сама справлюсь.

– Уверена? Я же от чистого сердца.

– Ты и чистое сердце? Не смеши!

– Действительно, оборжаться можно.

– Особенно смешно будет твоей семье, да, Фицрой? Зачем ты устроил весь этот цирк? Тебе нашли невесту, а она тебе не понравилась? И ты решил просто потянуть время за мой счёт?

– Ты же знаешь, что это не так, – он буквально рычал, как раненый зверь, умоляя о милосердии, но сейчас мне не до этого было.

– Если бы это было не так, ты бы не просил меня притворяться.

– Ты бы по-другому не согласилась.

– Не додумывай за меня!

– То, о чём ты говорила в лазарете… Насчёт одуванчиков и прочего…

Он хотел взять меня за руку, но я увернулась. Сорвала серьги и запихнула ему в нагрудный карман. Он не препятствовал.

– Давай вернёмся в академию. Поздно уже. Во всех смыслах.

Уже шагая по дорожке обратно, я поняла, что жалею. И испугалась этих чувств больше, чем предстоящей миссии.

Ночь прошла отвратительно. Не желая оставаться в одном корпусе с Фицроем, я отыскала свободную кровать в комнате, где спали девочки из Гуаталайи и Хендфорда. Я не могла не думать о том, что произошло, и никак не могла поверить, что всё это не в абсурдном сновидении мне привиделось. Ну в самом деле! Такое впечатление, будто после того случая с Ноксом моя жизнь полетела под откос. Одно нелепое происшествие тянуло за собой следующее и так по нарастающей, пока жизнь не превратилась в сумасшедший фарс. Обвинения, угрозы, переезд на Первый Континент, преступные планы, титул королевы красоты, испорченные платья, дорогие подарки, первый поцелуй, подготовка к помолвке и, наконец, пробудившаяся вторая стихия – разве это похоже на будни простой девчонки Эллы Фостер, которая и с одной стихией толком управиться не могла?

Я вертелась на узкой скрипучей постели, то ругая себя на чём свет стоит, то жалея, то проваливаясь в полусон-полуявь. И снова будто оказывалась то за празднично накрытым столом в шикарной гостиной сеньоры Вальенде, то в снежно-искрящемся коконе вместе с целующим меня Фицроем, то прячущейся от гончих в сыром подземелье общины ферджинианцев, то дрожащей от страха в охватившем меня ритуальном огне… Меня штормило не от конкурирующих между собой стихий, а от чувств, бросая из крайности в крайность. Но, что самое странное, все они в конечном итоге крутились вокруг одного человека, как будто он стал центром моей личной вселенной. Я и презирала его, и ненавидела, и пыталась оправдать его странный поступок, и восхищалась силой и смелостью.

Нет, я точно сошла с ума, и моя новая стихия тут совершенно ни при чём.

Слава богам, из-за выездного соревнования подъём был ранним. Я приняла душ, переоделась, как и велено было накануне, в спортивную форму. И неожиданно обнаружила во внутреннем кармане конверт. Бумага такого же качества, как прежде. Отлично. Больше я не совершу ошибки и прочту записку только в присутствии ректора Косгроува.

В компании Рейны я отправилась в столовку. Подруга о чём-то болтала, я отвечала машинально, особенно не вслушиваясь. Стоило мне вспомнить о вчерашнем вечере, настроение снова испортилось. А когда у линии раздачи я встретила Фицроя, который, на удивление, выглядел так, будто тоже всю ночь не спал, все бурлившие во мне эмоции достигли запредельной высоты. Пытаясь справиться с ними, я обрушила свою нерастраченную энергию на первого же подвернувшегося парня. К счастью, этим парнем оказался Эван Торберн, вызывающий у меня исключительно положительные чувства, и вместо пощечин, которые неминуемо обрушились бы на Фицроя, Эвану достались бурные объятия и фраза: «Какая встреча! Как же давно мы не виделись!» Кажется, Рейна подумала, будто платье я просила на свидание с Эваном, но мне всё равно.

– Элла, прекрасно выглядишь! – сказал Эван, обнимая меня в ответ. – Я скучал. Тебя не было всю ночь. Прости за вопрос, тебя что, снова назначили дежурной?

– Просто решила, наконец, отоспаться – у нас ужасно громко по ночам, ты же знаешь.

– Громко – не то слово, – улыбнулся Эван, – в следующий раз зови меня с собой.

– Замётано, – отозвалась я и зачем-то обернулась взглянуть на Фицроя.