Самый главный из них наклонился, чтобы добавить в микрофон:

– Я безумно рад, что мне удалось добиться расположения самой красивой девушки в академии, несмотря на все косяки с моей стороны. Да, и самой умной, самой талантливой и самой смелой, конечно же, не щипай меня за бок, Фостер, я это и так собирался сказать. И, пользуясь случаем, хочу спросить. Кадет Элла Фостер, любимая, выйдешь ли ты за меня замуж по-настоящему, а не фиктивно?

И он – боже мой! – у всех на глазах стал передо мной на одно колено и вынул из кармана обитую алым бархатом миниатюрную коробочку. И когда только успел прикупить кольцо?

Стоявшие на сцене ребята засвистели и зааплодировали. Кто-то отпустил грязную шутку, кто-то уже давал советы по поводу первой брачной ночи. После того, что мы пережили, я не могла сердиться на них. Наоборот, была благодарна за поддержку. Сердце переполнилось счастьем, в глазах подозрительно защипало.

– Как я могу отказать тебе, кадет Фицрой? – голос сорвался, но его заглушило всеобщее ликование.

Прямого запрета в Уставе на поцелуи на сцене в присутствии ректора и представителей семи академий Тройственного Союза нет, а значит то, что прямо не запрещено, в особом разрешении не нуждается. И как только Джед надел на мой безымянный палец красивейшее колечко с бриллиантом, наши губы соприкоснулись в самом головокружительном и самом сладком поцелуе за последний час, учитывая тот факт, что мы не целовались – кошмар какой! – уже более шестидесяти минут подряд. Как всегда при этом у нас бывает, над головами закружились искристые снежинки, а резкий порыв ветра сорвал с кустов несколько соцветий рододендронов и бросил в гудящую толпу.

– Раз, два, три, четыре, – считали друзья.

А Пламфли подскочил, загородив нас собой, и заголосил в микрофон:

– Жизнь, как видите, продолжается, несмотря ни на что, и это самое главное. Поздравим же жениха и невесту, друзья! Пожелаем влюблённым мира, гармонии, всяческого благополучия и, конечно же, наследников, да побольше! И, я так полагаю, стоит заказывать диплом не на имя Эллы Фостер, а на имя Эллы Фицрой? Приятные хлопоты, что ни говорите. Обожаю свою работу.

Дождавшись окончания строгого траура и завершения судебного процесса над Ирвином Ноксом, отпраздновали свадьбу – пышную, сытую, весёлую, с огромным количеством гостей, обилием танцев, конкурсов, фейерверков и подарков. Я печалилась только об одном – о том, что на празднике не было моего младшего брата. И, получив отпуск, на медовый месяц мы с Джедом отправились в Альверию. Там нам предстоял очень серьёзный и малоприятный разговор с тётей Эмили и оформление опеки над Мирреном. В Ла Риору вернулись перед самыми выпускными экзаменами уже втроём – с Мирреном, для которого подобное путешествие было в новинку. А я была счастлива вновь ступить на землю, где случилось столько всего значимого, поучительного и просто приятного. И теперь по прошествии стольких событий я без всяких сомнений могу сказать: Ла Риора приняла меня как родную.

- Поместье сеньоры Вальенде, несколько лет спустя -

На лужайке за цветущей магнолией гоняют заговорённые мячи Коби и Миррен. Сорванцы-погодки Мигель и Люсиль с криками носятся за ними, но игра с баскетболистами-профессионалами их не особенно забавляет, и они частенько прибегают к нам на террасу попить лимонада со льдом.

Напившись, раскрасневшаяся Люсиль присоединяется к младшей сестрёнке и ловко сооружает из кубиков домик для щенят.

А Мигель, усаживаясь рядом со мной на мягкий ковёр, просит:

– Мам, спой нашу любимую.

Я поглаживаю его непослушные тёмные вихры, переглядываюсь с его отцом и начинаю:

– Там, где сияют южные звёзды,

Там, где гарпии вьют уютные гнёзда,

Где течёт широкая Монта-Хиора

Простирается край мой родной – Ла Риора…

Песню подхватывают старшие дети. Не проходит и дня, чтобы эти двое не устроили потасовку – то они не поделили игрушку, то поспорили, чья конфета вкуснее, то не нашли компромисса в вопросе, как назвать нового щенка, которых в изобилии приносят левретки и мопсы сеньоры Алисии. Джед убеждён, что со временем это пройдёт – пока они подчинены буйству врождённых стихий, а не нормам этики и морали, и у брата с сестрой они кардинально противоположные. Мигель унаследовал мои стихии, Люсиль – отца. Но брат с сестрой всегда мирятся и не мыслят жизни друг без друга. Попробуй их разлучи хотя бы на час – такой вой поднимут, что по всей долине Валькорна слышно.

Малышка Ариэль пока только учится выговаривать слова сложнее «мамы» и «папы», но уже, сидя на ковре среди игривых щенков и плюшевых бегемотиков, принимает участие в семейном хоре и тянет своё: «Ла Иоа-а-а». Пока нельзя точно сказать, сколько стихий она унаследовала, но в своих играх она уже демонстрировала наличие всех, кроме земли. Первой у девочки пробудилась вода. С самого рождения она обожала принимать ванны и баловалась тем, что создавала маленькие водовороты, фонтаны и радугу. Затем был огонь. Тогда, мучаясь коликами в животе, она подожгла штору на окне, а позже научилась вызывать резкие порывы ветра, сметающие с тарелки надоевшую овсянку.

Джед, получивший отпуск в честь рождения Эмиля, качает того на руках. За семь лет, что мы знакомы, я видела его разным – играющим в стихийный баскетбол, голыми руками усмиряющим гончих, бьющим по челюсти каждому, кто посмел меня обидеть, с лёгкостью вызывающим магию неродных стихий и крошащим в засушливых аластурийских степях эльвов. Но никогда он не казался мне более мужественным, как в те минуты, когда он играет с нашими детьми.

Малыш вздыхает во сне и его отец наклоняется, прикрывая веки и легонько утыкаясь носом в румяную щечку, а у меня щемит в груди.

То, что Эмиль родится особенным, стало понятно ещё в тот день, когда я узнала о своей четвёртой беременности. Тогда по всему земному шару прокатилась волна катаклизмов – на севере Аластурии, захваченной эльвами, произошло мощное землетрясение, в Пангалосском океане пробудился вулкан, Фелилью замело снегом, Альверию захлестнули лесные пожары, а Ла Риору накрыли ливни и наводнения. К счастью, стихийные бедствия довольно быстро устранили маги-погодники, во всяком случае, там, где земли были очищены от эльвов и их прислужников. В день рождения Эмиля Эрта Далле разразилась фейерверками, а невиданный доселе шторм погубил флотилию эльвов, плывущих к Ла Риоре. С тех пор континенты пришли в движение, соблюдая тенденцию к сближению, а вести об успехах легионеров в Аластурии стали появляться в газетах и на радио всё чаще и чаще. И среди имён героев нередко звучало имя моего горячо любимого мужа Джеда Фицроя.

Пока он не с нами, не проходит и дня, чтобы я не думала о нём, не молилась, не пролила горячих слёз. Всё, что мне остаётся – это жить для его детей и ждать, благо, меня всегда поддержат родные и друзья. Бабуля Алисия, мама Джессика, Клара Кёртис, Рейна Васкес, Рамона Эркин, Анна Реншоу, Кора Торберн, Сиена Сайм и их многочисленное потомство – самые близкие из них. Это наша домашняя ла риорская гвардия, как называет нашу немалую компанию бабуля Алисия, собирая всех за большим, ломящимся от угощений столом. И всегда в таких случаях открываются бутылки домашнего лимонада и вишнёвой наливки, вслух зачитываются отрывки из писем наших дорогих защитников и звучит всеми любимая песня «Край мой родной Ла Риора». И мы не перестаём верить, что однажды настанет тот день, когда по радио объявят долгожданную победу и наши мужья вернутся домой.

Конец.

Благодарю за внимание, дорогие читатели! Надеюсь, вам понравилась эта история. Начиная её писать, я даже не догадывалась, какой выйдет финал. Честно говоря, не догадывалась до последнего. Пока что он меня устраивает, но впереди долгая и мучительная вычитка и исправление косяков (а что, Джеду можно, а мне нельзя?).