Слушая «Марту», Федор вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится эта женщина, ему приятно сидеть с ней за чашечкой кофе и слушать взволнованную исповедь. Он тут же постарался взять себя в руки: нельзя расслабляться. Да и вообще, почему эта дама так бесхитростно раскрывает ему душу? Нет ли здесь ловушки, все ли чисто? Но искренность «Марты», ее поведение и манера держаться говорили в ее пользу. И на самом деле ловушки не было. Просто «Марте» нравился этот подтянутый, высокий мужчина, корректный, почтительный и в то же время строгий. Он умело поддерживал беседу и не проявлял навязчивости. В том, как он реагировал на ее рассказ, были участие, искренняя заинтересованность, которые резко контрастировали с привычной бездушностью окружавших ее в высшем обществе людей.
Молодые люди стали встречаться и очень скоро почувствовали себя так, словно были знакомы много лет. Оба понимали, что их тянет друг к другу, но соблюдали дистанцию, не переступали черту, за которой их взаимные симпатии переросли бы в нечто большее. Они старались бережно хранить возникшее чувство доверия. «Марта» вела себя так в силу природного такта и воспитания, а Федор — потому что ясно понимал, что его желание укрепить отношения с ней было далеко не бескорыстным: документы, лежавшие в портфеле ее сановного мужа, оставались главной целью встреч.
Теперь больше всего разведчик хотел заполучить с помощью «Марты» нужные материалы МИД и одновременно не разрушить их чувства. Федор понимал, какую мучительную травму может нанести поверившей ему женщине, каким эгоистичным корыстолюбцем окажется он в ее глазах. Из бесед с «Мартой» было ясно, что она не удовлетворена своей жизнью. Обаятельной, умной и деятельной женщине наскучила роль светской дамы на раутах. К тому же она была стеснена в средствах. Нужно было помочь «Марте» найти свое место в жизни, увлечь ее каким-то занятием.
Первая реакция Центра на столь необычный и динамично развивавшийся контакт разведчика-нелегала была очень сдержанной. Перспективы казались заманчивыми — ведь дорожка от «Марты» вела в высшие круги Германии, но характер знакомства, его стремительное развитие не могли — и вполне закономерно — не вызвать в Центре определенных колебаний. Почему это вдруг жена высокопоставленного чиновника МИД, светская дама с такой легкостью пошла на знакомство с мужчиной по объявлению в газете? Нужна была всесторонняя проверка.
Федору было дано строгое указание: «В отношениях с «Мартой» проявляйте осторожность, продолжайте ее «разработку», но не идите на вербовку до проведения проверочных мероприятий… Не проявляйте интереса к ее мужу и его работе, к имеющимся у него документам. Создавайте у «Марты» впечатление, что она интересует Вас прежде всего как женщина, а также как возможный помощник в Вашей журналистской деятельности».
Центр не понимал того, что было совершенно ясно Федору: «Марта» видела в нем друга, общение с которым стало для нее потребностью, открывало ей окно в новый мир. Она испытывала к нему чувства симпатии и уважения. Впрочем, суховатые отчеты Федора о встречах с «Мартой» не раскрывали всех нюансов их отношений.
В беседах со своей знакомой Федор все чаще и чаще затрагивал политические вопросы, касался положения в Германии, Европе и мире, и она проявляла к таким разговорам живой интерес. В суждениях и оценках, которые он высказывал, в его размышлениях вслух «Марта» находила ответы на многие волновавшие ее вопросы. Его слова разительно отличались от того, что она слышала от мужа и других государственных чиновников. Ей хотелось поделиться с Федором тем, что она почерпнула из разговоров с мужем и его коллегами. Она верила, что ее сведения пригодятся ему в журналистской работе.
Вскоре стало ясно, что «Марта» может стать серьезным источником политической информации, необходимо лишь тактично и грамотно организовать с ней работу. Федор не сомневался, что ради него женщина согласится на передачу материалов, которыми располагал ее супруг. Но нужно было дождаться результатов проверки «Марты».
К удовлетворению Федора, они оказались позитивными, сведения отмели подозрения в том, что его знакомая действует по заданию немецких спецслужб. В письме Центра о проверке «Марты», в частности, говорилось: «Ей чуть более 30 лет, она родилась в одном из прирейнских городов в семье крупного коммерсанта.
Окончила консерваторию, а затем с целью усовершенствования посещала музыкальные курсы, любит музицировать у себя дома. После смерти отца она с матерью и сестрой проводила летние месяцы на южных курортах Германии, где они заводили знакомства с отдыхающими — немцами и иностранцами. Там она познакомилась и со своим будущим мужем — уже немолодым дипломатом, типичным прусским чиновником. Знающие «Марту» люди характеризуют ее как жизнерадостную, общительную особу, любящую повеселиться, но в рамках, дозволенных этикетом. Она знает себе цену и пользуется хорошей репутацией. Уроженка прирейнской области, она отличается вооду-шевленностыо и жизнелюбием. Про таких женщин немцы обычно говорят: «Легко живущая, но не легкомысленная».
В этой характеристике Федор без труда узнал свою подругу: Центр убедился также, что «Марта» является женой ответственного сотрудника МИД, но все же было решено пока в общении с «Мартой» придерживаться линии пассивного интереса к материалам этого ведомства. Если после более тщательной проверки «у нас отпадут сомнения в возможности провокации, то необходимо взять курс на активизацию «разработки», согласовав вопрос с нами».
Между тем встречи с «Мартой» продолжались, и Федор видел, как растет ее доверие к нему, как раскрываются ее чувства. Интересны его записи в оперативном дневнике, отразившие развитие их знакомства. В апреле 1931 года он отмечает: «Отношения значительно укрепились, но уловить их оттенки трудно из-за чрезвычайной осторожности с нашей стороны… Муж «Марты», по ее словам, с первых же дней замужества из карьеристских побуждений стал требовать, чтобы она занялась осведомительской работой». «Марта» как-то рассказала Федору такой эпизод. Во время одной из международных конференций, на которой присутствовал ее муж, руководитель германской делегации попросил ее помочь в «деликатном деле»: она должна была под благовидным предлогом пригласить в заранее снятый отдельный кабинет в ресторане некоего иностранца, который неизменно носил с собой портфель с документами его делегации. Эти бумаги очень интересовали немцев, и они устроили дело так, что иностранцу подали вино, куда было подмешано снотворное. Документы, конечно, были пересняты, а затем возвращены проснувшемуся «ухажеру», который, опасаясь разоблачения, был вынужден поддержать позицию Германии при голосовании. А вопрос был важный — снятие ограничений на вооружение германской армии, предусмотренных Версальским договором.
Супруг «Марты», как выяснилось, был в курсе этой операции, но, очевидно, не очень-то дорожил честью жены, если согласился на то, чтобы она взяла на себя сомнительную роль «приманки».
К слову сказать, «Марта» использовала потом эти навыки сбора информации в окружении своего мужа и порой добывала для Федора ценные сведения.
Следующая запись в дневнике Федора: «…Семейная жизнь тяготит «Марту», и поэтому она ищет удовлетворения в какой-либо деятельности… Муж скуп, и недостаточность личных средств несомненна». Через пару дней он напишет: «“Марта” часто говорит о недостаточности средств. Обратилась однажды с просьбой дать ей денег на покупку пальто. Дано 150 марок». Чуть позже находим такие строки: «Близость позволяет уже ставить вопрос о постепенном втягивании ее в работу в наших интересах. Попросил сообщить интересные сведения экономического характера… Она продиктовала по телефону неофициальный доклад одного журналиста». Наконец, в мае 1931 года Федор зафиксировал: «Отношения настолько углубились, что речь зашла о помощи, которую она может оказать в моей журналистской работе, используя материалы мужа к майской сессии Совета Лиги Наций. Договорились, что до отъезда составит обзор, который мне якобы послужит основой для статьи общего научного характера. Обзор она составила и передала мне».
