Как показали последующие события, в этот период в резидентуре бытовало упрощенное представление о деятельности местной контрразведки («вокруг шныряют шпики, за кем-то появился хвост, достаточно перехитрить шпиков, оторваться от хвоста — и все будет в порядке»). Сказывалось то, что наши разведчики в основном были молодыми работниками, без достаточного профессионального опыта. Почти все они пришли в разведку после массовых чисток 1937 года: связь поколений была нарушена и приходилось учиться только на собственных ошибках. Правда, контрразведка США тоже еще не была той мощной организацией, какой она стала спустя десятилетие, но в ней уже стали появляться профессионалы высокого класса.

В конце 1941 года Центр дал указание о постепенной разгрузке Голоса от имевшихся у него на связи источников информации, передаче их агентам-групповодам и кадровым сотрудникам развед-аппарата. Реорганизация была необходима с точки зрения конспирации.

Надо сказать, что вопрос о руководстве работой Голоса время от времени создавал определенные сложности. Раньше Голос, как правило, был на связи у резидента. После ареста и последовавшего затем выдворения из США весной 1941 года Овакимяна возникла некоторая пауза, а затем с прибытием В.М. Зарубина контакт восстановился. Зарубин был опытным разведчиком-нелегалом, но в новой для него роли резидента «легальной» резидентуры не сразу нашел себя. Являясь сотрудником советского посольства в Вашингтоне, он разрывался между Нью-Йорком и Вашингтоном, пытаясь руководить обеими точками. Несмотря на свое положение сотрудника официального советского учреждения, Василий Михайлович восстанавливал контакты с лицами, с которыми работал ранее, находясь в США на нелегальном положении. При всех обязанностях и темпе, который он взял, по-видимому, трудно было соблюдать конспирацию.

Голос вскоре был передан на связь молодому сотруднику нью-йоркской резидентуры Леониду, который, как отмечалось позже, ввиду отсутствия оперативной квалификации, достаточного уровня образования, политической подготовки, знания местных условий и языка не смог направлять работу «Звука», как того требовала обстановка. Показательна в этом плане выдержка из отчета самого Леонида: «Должного руководства в работе со «Звуком» я не получал. В таких условиях встречи с ним были для меня мукой. Что касается самого «Звука», то в процессе работы с ним я систематически узнавал от него много полезного как в смысле изучения страны, так и в вопросах работы с агентурой. Именно он, а не руководители резидентуры учили меня этим вопросам».

Судя по всему, в Центре понимали эти трудности и старались помочь их преодолеть. Именно поэтому в апреле 1943 года начальник разведки П.М. Фитин направил Голосу личное письмо, имевшее для последнего важное значение. К сожалению, текст письма Фитина не сохранился, но в деле есть ответ Голоса.

«Дорогой товарищ Виктор![28]

Хочу заверить Вас и остальных наших друзей, что я делаю все, что в моих силах, — и даже немного больше, — чтобы нынешняя политическая ситуация была использована в интересах нашей организации. Я научился работать здесь в любых условиях — благоприятных и неблагоприятных, — и Вы можете быть уверены, что я максимально использую нынешнюю ситуацию.

…В числе трудностей должен отметить и го, что некоторые из наших людей дезориентированы нынешним союзом между нашими странами и не видят необходимости помогать нам. Они наивно считают, что для получения чего-то мы должны просить об этом открыто.

Мы видим эти трудности и делаем все, что в наших силах, чтобы преодолеть их, и я могу заверить Вас, что мы сделаем все возможное, чтобы использовать существующую обстановку в наших интересах. Если Вы проанализируете работу, сделанную до настоящего времени, я думаю, Вы увидите, что мы получаем многое. Но это не означает, что мы не можем получать больше. Лично я не удовлетворен результатами и пытаюсь ежедневно их улучшить.

Мои наилучшие пожелания всем моим друзьям. Шлю поздравления с днем Первого мая».

Центр продолжал настаивать на форсировании перестройки работы резидентуры с Голосом. В ноябре 1943 года В.М. Зарубин по указанию наркома госбезопасности Меркулова дважды встречался сним и обсуждал план реорганизации его группы, а по существу передачи нам всей его сети. Мотивировалось это необходимостью повышения конспиративности работы с источниками.

Резидент, естественно, пытался «подсластить пилюлю», говорил о том, какую высокую оценку заслуживает работа Голоса, но основную надежду возлагал на то, что «Звук» подчинится приказу. Уступая нажиму, Голос сказал, что он сделает все необходимое, но при этом выразил личную обиду по поводу того, что мы, как он считал, «отбирали» у него людей для передачи кому-то другому.

Яков Наумович скоропостижно скончался 25 ноября 1943 г. Внезапная кончина руководителя целой группы помощников-единомышленников не могла не взволновать руководство внешней разведки. Было необходимо в спешном порядке найти достойную замену Якову Наумовичу Голосу. Но решить эту задачу было не так-то просто, поскольку в разведке ощущался недостаток резерва руководителей закордонных точек. Чтобы избежать нежелательных последствий от затянувшейся паузы с подбором руководителя группы, было принято решение о замораживании, временном прекращении контактов с наиболее важными информационными источниками. Разведчики, работавшие с ним, были отозваны на Родину.

Заслуги Я.Н. Голоса перед советской разведкой трудно переоценить. Он честно и бескорыстно выполнял свой долг, много работал над изучением людей, представлявших интерес для разведки, занимался проверкой их надежности, привлекал к сотрудничеству. От приобретенных им ценных источников информации Голос получал важные сведения по экономическим, военным, политическим, научно-техническим вопросам. Переданная им информация учитывалась при развитии отношений СССР с США, проведении советским правительством внешнеполитического курса, укреплении и повышении эффективности советской экономики, оборонного потенциала Советского Союза. Деятельность Голоса была настолько многогранной, что ее трудно свести к одному какому-то аспекту. След, оставленный Яковом Голосом в истории внешней разведки, настолько значителен и впечатляющ, что отдельные просчеты не могут бросить на него тень сомнения. Российские разведчики всегда будут чтить это имя и гордиться им.

Далеко не все пути вели нашу разведку к успеху… В одном из архивных дел внимание привлекла выписка из плана работы резидентуры внешней разведки в США, относящаяся к началу 30-х годов, в которой, в частности, говорилось: «…при наличии этого агента и его связей считаем нецелесообразным дальнейшее проникновение в госдепартамент по линии как «легальной», так и «нелегальной».

Столь информированным агентом и резидентура, и Центр считали в то время «Лео», получавшего сведения, по его словам, от подысточников «Вилли» и «Даниеля».

«Лео» родился в 1876 году в Германии. Еще будучи молодым человеком, он эмигрировал в США и занялся журналистикой. Попал в поле зрения резидентуры в 1933 году как активный журналист и был привлечен к сотрудничеству на материальной основе разведчиком-нелегалом В.Б. Маркиным.

«Лео» принимал участие сначала в деятельности левого крыла Социалистической партии Америки, а затем других партий, однако подолгу в них не задерживался. Его политическое лицо оставалось весьма неопределенным, а идейные позиции — путаными.

Но приобретенные им источники вроде работали, и неплохо. Резидентура в середине 1934 года так оценивала разведывательные возможности «Вилли» и «Даниеля»:

«“Вилли” дает копии докладов послов, консулов и военных атташе США в Европе и на Дальнем Востоке, адресованные в госдепартамент. Материал представляет большую ценность. Может давать постановления кабинета по вопросам внешней политики и деятельности военной разведки.