Н.С. Тищенко

М.А. Аллахвердов, руководитель резидентуры в странах Среднего Востока

З.П.Рощин                                                    Е.М. Кравцов, сотрудник внешней разведки в Прибалтике

С.И. Ермаков

П. И. Гудимович

Е.Д. Модржинская

Б. А. Рыбкин, резидент внешней разведки в Финляндии

З.И. Воскресенская-Рыбкина, заместитель резидента в Финляндии. 1938 г.

Эрик Такке, разведчик-нелегал

Юнона Сосновская-Такке (Чингор), сотрудница нелегальной резидентуры в Германии

Вилли Леман, «Брайтенбах»

А.М. Коротков

  А. Стеннес

Знаменитая «Марта»

П.М. Журавлев, резидент разведки в Риме в 1933–1938 гг., руководитель немецкого отдела центрального аппарата разведки

Набросок схемы «подпольных связей» «Красной капеллы» из заключительного отчета германского Главного управления имперской безопасности по делу этой организации

Арвид Харнак, «Корсиканец»

Харро Шульце-Бойзен, «Старшина», 1942 г.

Графиня Эрика фон Брокдорф, активный участник «Красной капеллы»

Ганс-Генрих Куммеров                       Адам Кукхоф, писатель-драматург, участник группы «Красная капелла»

Ингеборг Куммерова

Календарь сообщений «Корсиканца» и «Старшины»

Записка начальника 1-го управления (разведка) НКВД — НКГБ П.М. Фитина заместителю начальника 5-го управления НКО СССР генерал-майору Панфилову с просьбой об установке радиосвязи с берлинской резидентурой

Телеграмма из Лондона от 21.10. 1942 г.

В блестящей когорте первого поколения советских разведчиков-нелегалов видное место занимает Дмитрий Александрович Быстролётов. Штурман дальнего плавания, доктор права и медицины, мастер живописи, фотографии и перевоплощения, полиглот и писатель. Раскрыть оперативную деятельность советского разведчика Д.А. Быстролётова мы не можем, архивные материалы о нем никогда не станут достоянием общественности, поскольку содержат данные высочайшей секретности. Д.А. Быстролётов сам рассказал о себе на страницах своего литературного произведения «Пир бессмертных»[36]. Вот и воспользуемся выдуманным диалогом Быстролётова с журналистом.

«Дмитрия Александровича Быстролётова я нашел в рабочем кабинете Всесоюзного НИИ медицинской и медико-технической информации Минздрава СССР. Ученый сидел у стола перед двумя высокими стопками отпечатанных на машинке статей и рефератов, быстро читал русский перевод их заголовков и соответствующий иностранный текст на подклеенных фотографиях, сверял, кое-что сокращал или дописывал. Одна стопка росла, другая уменьшалась. Потом ловкие девушки бесшумно уносили отредактированный материал и заменяли его другим. Высокий человек с белой профессорской бородкой работал как автомат, но горы папок перед ним оставались все такими же.

Наконец он поднял голову:

— Институт получает со всех стран мира около двух тысяч научных иностранных журналов по различным разделам нашей специальности. Я проверяю правильность чужих переводов, где язык или тема незнакомы переводчицам или слишком сложен смысл, я делаю перевод сам.

— А сколько же заглавий вы проверяете за год?

— В институте несколько видов переработки материалов. Если считать все вместе, то около 50 000. Кроме того, сам размечаю почти 2000 научных статей в журналах десятков стран и консультирую переводчиков. Я здесь в роли живого справочника.

— Сколько же языков вы знаете?

— Довольно много, но интересующая нас научная литература печатается только на двадцати пяти языках. Ко мне на обработку или проверку поступают материалы на английском, немецком, голландском, фламандском, африкандерском, шведском, норвежском, датском, французском, итальянском, испанском, румынском, португальском, польском, чешском, словацком, болгарском, сербскохорватском, греческом и турецком языках. Однако знания языков тут мало, недостаточно освоить сложнейшую научную терминологию на этих языках: нужно быть специалистом дела настолько, чтобы понимать вопросы, обсуждающиеся в статье, и при переводе правильно подобрать нужные слова и термины.

— Да, вы действительно живой справочник! Как официально называется ваша должность?

— Никак. Я занят литературной работой для себя и в институте никакой должности не занимаю: являюсь не каждый день, а только тогда, когда скапливаются материалы, подлежащие языковому редактированию.

— Довольны ли вы своей работой, Дмитрий Александрович?

Пожилой человек молчит. Улыбается. Его лицо молодеет.

— Доволен ли?.. Да я просто не мог бы жить без нее! И знаете почему? Когда глаза пробегают по заглавиям на разных языках, то в голове параллельно двигается волшебная лента воспоминаний! Ведь во всех этих странах я когда-то бывал…

Он делает паузу.

— И пережил там много такого, чего забыть нельзя.

Я поспешно вынул перо и блокнот. Обрадованно подхватил:

— Разумеется! Редакции известно, что вы полтора десятка лет работали за границей в нашей советской разведке. Поэтому-то я и направлен к вам для записи беседы. Скажите, пожалуйста, что вы могли бы рассказать нашим читателям? Например, как становятся разведчиком, как живут в зарубежном подполье. Ну и, конечно, хотелось бы выслушать несколько примеров вашей собственной работы.

Дмитрий Александрович задумывается.

— Меня о вашем приходе предупредили. Все согласовано. Но я могу говорить лишь при одном непременном условии. Немецкие и итальянские фашисты в ходе последней войны уничтожены. Но империализм как международная система жив, и его выкормыши опять ведут против нашей Родины ожесточенную тайную и явную борьбу. Поэтому в своем рассказе я должен соблюдать осторожность — расскажу о существе нескольких операций, но не называя ни имен, ни дат. Так будет спокойнее. И лучше для вас: вы представляете отнюдь не научно-исторический журнал и правдивый показ быта для ваших читателей интереснее точного перечисления сухих фактов. Я буду говорить о советских людях, преданных Партии и Родине, всегда готовых жертвовать собой в борьбе, где не просят и не дают пощады.