По Литве в указанный список было включено около двух десятков агентов. Среди них:
«Форнер — старший чиновник германского посольства в Ковно. Руководитель немецкой разведки в Литве. До войны 1914 года служил консулом в Киеве. В 1926 году работал в германском консульстве в Москве. Предположительно, его агентурный № 2080».
В разведывательный аппарат Германии в Литве, который нацисты наверняка прибрали к рукам в 1933 году, входили также:
«№ 2082. Резидент разведки Кёнигсбергского военного округа с 1929 года. Капитан запаса (очевидно, германской армии);
№ 2090. Специалист по животноводству, литовец, был завербован в Кёнигсберге, куда приехал на ежегодную сельскохозяйственную ярмарку. Проживает в Ковно;
№ 2133. Агент Кёнигсбергского военного округа. Руководитель литовского информационного отдела. Завербован между октябрем 1933-го — мартом 1934 года;
№ 2140. Журналист. Не исключено, что он — представитель кёнигсбергского отделения «Телеграфен унион» в Литве;
№ 2139. Будрис — литовский генеральный консул в Кёнигсберге. После образования литовского государства был некоторое время начальником политической полиций, затем — губернатором Мемель-ской области. Характеристика немцев: “Пройдоха, требует жесткой руки”».
Еще до прибытия Романа в Ковно его предшественник — Тер — разобрался со списком и установил имена и адреса почти всех агентов, работавших в традиционной для немцев «солидной» манере. Их «операторами» были офицеры, прошедшие в свое время «школу» Вальтера Николаи, прославленного обер-шпиона императора Вильгельма II. Начинал он, кстати, в Кёнигсберге. Однако в умиротворенно-патриархальной Литве, где иностранные разведки исподтишка наблюдали друг за другом и неторопливо (никуда не денутся!) завладевали скудными государственными секретами с помощью продажных чиновников, появилась куда более агрессивная, чем абвер, спецслужба Третьего рейха — СД. Литва стала одной из стран, где нацисты с особой поспешностью создавали свою «пятую колонну». Под видом дипломатов, торговых представителей, корреспондентов, туристов и т. д. засылались сотрудники и агенты спецслужб, вокруг которых формировались бесчисленные цепи и цепочки «сподвижников», рассчитывавших на свою долю от щедрот «тысячелетнего рейха».
Разобраться в хитросплетениях прибалтийской политики нацистской Германии и предстояло резиденту Роману, сотруднику разведки НКВД. В Прибалтике он работал под фамилией Глебов. В Москве знати, что Глебов — это Сергей Аркадьевич Родителев, 1903 года рождения, выходец из калужских мещан. На работу в ВЧК он пришел по путевке комсомола в 19 лет. Нелегкая служба его проходила в Белоруссии, Закавказье, потом в Москве. Уже опытным контрразведчиком его пригласили в ИНО ОГПУ и через полгода послати в Ригу, где, приняв дела и агентуру, он долгое время работал один. Похожая ситуация ожидала его затем в Ревеле (1937–1938 гг.) и в Ковно. Печатать служебные бумаги тоже приходилось самому — машинистки не было.
В ковенских отчетах Романа, находившегося в 1938–1939 годах «на передовой» в Литве, в многочисленных шифровках и «почтовках» шаг за шагом отслежен процесс усиления германского присутствия в регионе. Центр не ошибся, направив в Ковно самого подготовленного из своих специалистов по прибалтийским проблемам. Будущая агрессия против СССР не могла миновать наезженный путь вторжений в Россию с запада. Советские лидеры, прежде всего, конечно, Сталин, уделяли все больше внимания подозрительной возне Германии в этом опасном районе.
…Итак, в феврале 1938 года Роман прибыл в Ковно и без раскачки взялся за дела, оставленные его предшественником Тером, отозванным без объяснения причин в Москву. Обещания Центра «прислать подмогу» Роману так и не были выполнены: в аппарате разведки шла чудовищная по масштабам и формам чистка оперативных кадров. Можно представить себе, с каким настроением ехал в Москву Роман в мае того же года, получив неожиданный вызов «для консультаций». Однако пронесло… Ему поручили подготовить аналитическую справку «О внутреннем и внешнем положении Литвы» и попутно «наметить» перспективные задачи «по усилению разведработы по Германии, выявлению подлинного характера текущих литовско-германских контактов и целей, которые ставят перед собой обе стороны». Справку изучил нарком внутренних дел Ежов, остался ею доволен и после небольшой доработки направил в ЦК ВКП(б) за своей подписью. 9 июня 1938 г. нарком лично принял резидента, долго обсуждал с ним литовские и германские дела. «Работай без ошибок, иначе ответишь головой!» — таким было напутствие Ежова.
Через две недели (можно представить, какими тягостными они были) Роману разрешили вернуться в Ковно.
За считанные дни Роман возобновил работу агентурной сети. Ключевым звеном в ней был К-3, в своем роде «ветеран» операций ГПУ-НКВД в Прибалтике, сотрудничавший практически со всеми резидентами советской разведки, которых направляли в Литву. К-3 занимал важный пост в полиции, что позволяло ему быть в курсе практически всех правительственных дел. О деятельности литовской политической полиции ему было известно почти все. На счету К-3 были десятки разоблаченных агентов охранки, в том числе и тех, кто поступал по найму в советские учреждения в Литве. Он своевременно предупреждал о готовящихся провокациях, проверял по полицейским учетам интересующих советскую разведку лиц, проводил через свои возможности установки, собирал досье на местных политиков и иностранных агентов, давал надежные и, как правило, безошибочные наводки. С помощью К-3 Роман укрепил агентурный аппарат, в который входили чиновники МИД, служащие из окружения президента Сметоны, журналисты. К-3 не верил в то, что Литва сохранит свою независимость, считал, что грядущие бури и потрясения она сможет пройти только при помощи Советского Союза, а потому работал, «не комплексуя» и не отказываясь от денег. Он был самым надежным источником в литовских «верхах» и знал здесь подноготную любого персонажа. К-3 ненавидел нацистов и их сторонников, библией которых являлась «Майн кампф» Гитлера, и с особой старательностью сообщал данные на эту группу людей.
«Резидентом гестапо в Литве является Рихард Зоммер. Он проживает но немецкому паспорту и в качестве прикрытия использует экспортно-импортную контору, которую содержит в Ковно по Мишку гатве, № 17. Его квартира находится на Чурлионис гатве, № 23. Помощник Зоммера по нелегальной работе — Рихард Косман. Он учитель по профессии, руководит культурбундом и журналом «Дойче нахрихтен». Помощник Зоммера по связям с нацистской интеллигенцией — Эрнст Лихтенштейнас, адвокат, литовский гражданин, через него организуются «мероприятия» по поддержке тех или иных акций гитлеровского режима. По линии экономического шпионажа Зоммеру помогает некто Долин, бывший ассистент в университете, литовский гражданин, ныне работающий в фирме «Сименс и Шук-керт». Прямую связь с германским посольством поддерживают только Зоммер и Долин через коммерческого атташе Пикота».
О военной разведке Германии в Литве:
«До последнего времени ею руководил сотрудник германского посольства майор Клайн, который занимался уходом за захоронениями немецких солдат, павших во время мировой войны. Его отозвали из Ковно в связи с провалом одного из агентов. Сейчас руководство разведработой осуществляет другой сотрудник, прибывший из Берлина (установочные данные прилагаются). Необходимо отметить, что почти вся «организация Клайна» — сторожа, смотрители могил, инспектора — так или иначе участвует в развед работе.
Нелегальным резидентом абвера в Литве является полковник в отставке Оскар Урбанас, проживающий по Франкогатве, № 4 (в собственном доме). Раньше он занимал пост инспектора в армии. Поддерживал связь с Клайном. Урбанас известен и Зоммеру».
Не менее продуктивным, чем К-3, был агент «Дайнис». Этот особо ценный источник имел разведывательные выходы на Восточную Пруссию и, более того, на секретариат самого Эриха Коха, влиятельного нациста, гауляйтера провинции. «Дайнис» воспринял восхождение к власти Адольфа Гитлера крайне болезненно. Как патриот, он понимал, что отныне опасность для Литвы неизмеримо возросла. «Первым делом фюрер наложит лапу на Клайпеду», — предсказывал в разговорах с друзьями «Дайнис». Президента Сметону «Дайнис» презирал, считал его неспособным защитить интересы страны и ее территориальную целостность. Нерешительность Сметоны, медлительность, наивный «практицизм» и так называемая стратегия «срединной линии» — равноудаленности от всех возможных участников грядущего конфликта — все это вело к потере времени, темпа, постепенному втягиванию Литвы в силовые поля крупных держав и утрате свободы маневра. А испытание «на разрыв» она не выдержит, как, видимо, и Польша.
