Подобная неоднозначность объясняется тем, что все существовавшие предварительные свидетельские показания и материалы досудебного расследования не сохранились. Обычно обвиняемые в государственной измене подвергались многократным допросам, прежде чем предстать перед королевским судом. Допросы велись по специально подготовленным подробным опросным листам, а ответы, как правило, фиксировались на бумаге в виде стенографических отчетов. Частично сохранились опросные листы и стенограммы ответов по аналогичным делам этого периода, включая процесс по делу герцога Бекингема 1521 года, процессы над Томасом Мором и епископом Фишером. В значительно большем объеме представлены материалы обвинения против королевы Екатерины Говард 1542 года².

Все эти документы никогда не хранились в кожаном мешке для секретных документов Baga de Secretis. Их обнаружили среди большого количества более важных государственных и дипломатических бумаг, а также корреспонденции в кабинете Генриха, рядом с его «старой спальней» в «потайном помещении» Уайтхолла. За исключением тех документов, которые были изъяты сэром Робертом Коттоном, бумаги оставались нетронутыми вплоть до 1618 года, когда их переместили в башню над так называемыми воротами Гольбейна, соединявшими восточное и западное крыло замка. В 1619 году бумаги едва уцелели во время сильного пожара, но затем сильно пострадали в годы Гражданской войны. Чтобы спасти документы от огня, их «спешно и беспорядочно завернули в одеяла», а потом влага и грызуны довершили процесс разрушения и нанесли непоправимый ущерб.

Вплоть до 1825 года не предпринималось никаких серьезных попыток сохранить, систематизировать и опубликовать все эти документы. Неудивительно, что к этому времени многие бумаги буквально рассыпались³. До недавних пор не было известно о том, что существует опись важнейших документов, сделанная в 1544 году Уильямом Хоннингсом по настоянию Уильяма Пэджета. Барон Пэджет потребовал рассортировать, разложить по мешкам и заново отправить на хранение в шкафы и шкафчики, сундуки, лари и ящики все ценные бумаги. Сегодня опись находится в Национальном архиве в Кью в отделе, где хранятся малоизвестные документы, которые редко видят свет⁴. Пэджет взялся за дело, когда сменил преемника Кромвеля, Ральфа Сэдлера, на посту первого секретаря короля. Будучи человеком методичным и организованным, Пэджет поручил Хоннингсу, одному из клерков Тайного совета, рассортировать документы и составить их инвентарный список.

В этом списке, к которому до сегодняшнего дня не обращались биографы Генриха и Анны, среди документов, касающихся судебных дел в отношении изменников и их пособников, за период с 1531 по 1544 год значатся «маленький сундучок с бумагами, написанными рукой господина Норриса», «маленький сундучок с бумагами, написанными рукой лорда Рочфорда [то есть Джорджа Болейна]», и «мешок писем леди Рочфорд [то есть Джейн Паркер]». Очевидно, что письма Паркер были изъяты после низвержения Екатерины Говард, о чем свидетельствует следующая запись в том же инвентарном списке: «мешок писем [и] признаний и т.д. касательно дела бывшей королевы»⁵. Бумаги Норриса и Джорджа, однако, могли быть конфискованы лишь во время судебных процессов 1536 года. Они не были уничтожены Кромвелем, иначе Пэджет и Хоннингс не смогли бы заняться их сортировкой в 1544 году, четыре года спустя после смерти главного врага Анны. К сожалению, в процессе сортировки документы не были по отдельности зарегистрированы, поэтому сейчас точно установить, что именно было утеряно, не представляется возможным.

В письмах к леди Лайл Джон Хьюси настойчиво утверждает, что главным источником свидетельских показаний против Джорджа и Анны Болейн для Кромвеля была Элизабет Браун, графиня Вустер. В письме от 24 мая 1536 года он написал: «Первыми обвинителями [были] леди Вустер, Нэн Кобем и еще одна горничная. Но первое слово принадлежало леди Вустер, видит Бог». В письме от 25 мая он продолжает: «Что касается обвинителей королевы, то главной фигурой считается миледи Вустер»¹.

Сэр Джон Спелман в записях, сделанных во время судебных процессов, отмечает: «И все свидетельства касались распутства и разврата и подтверждали, что другой такой блудницы больше не было в королевстве. Примечательно, что все эти подробности были раскрыты одной женщиной, леди Уингфилд, которая раньше была в услужении упомянутой королевы и обладала теми же качествами…»² Совершенно очевидно, что под леди Уингфилд Спелман имеет в виду не графиню Вустер, а подругу детства Анны, Бриджет Уилшир (вдову сэра Ричарда Уингфилда и сэра Николаса Харви). Этот факт не противоречит утверждениям Хьюси, поскольку вполне возможно, что посмертные показания Уингфилд могли быть представлены во время судебного процесса, а изначальные обвинения строились на показаниях Элизабет Браун и Нэн Кобем, полученных в ходе досудебного расследования.

Несмотря на все это, некоторые историки утверждают, что относительно главного пункта обвинения, а именно преступного инцеста, сторона обвинения могла основываться на показаниях Джейн Паркер, а это означало бы предательство Джорджа собственной супругой³. Поверить в это значит поверить в недоказуемое: Райотсли, Спелман, Шапюи, Хьюси, де Карль, автор весьма сомнительной «Испанской хроники», Джордж Константин и анонимный португальский джентльмен не упоминают имени Джейн в связи с этим делом, вопреки некоторым устойчивым, но ошибочным мнениям, утверждающим обратное⁴. К примеру, существует легенда о том, что Джейн, приговоренная к казни за пособничество в адюльтере королевы Екатерины Говард, буквально на эшафоте призналась в том, что в свое время оклеветала Джорджа. Это не более чем выдумка, которая была беззастенчиво сфабрикована итальянским историком Грегорио Лети, который также известен тем, что писал фальшивые письма и выдавал их за письма Анны⁵.

Версия о том, что у Джейн якобы были свои мотивы, поскольку ее брак с Джорджем оказался несчастливым и бездетным, при том что у Джорджа будто бы имелся незаконнорожденный сын, звучит необоснованно и неубедительно⁶. В 1593 году некий Джордж Болейн, настоятель Личфилдского собора, написал письмо графу Шрусбери, в котором, говоря о Мэри Скудамор, дочери сэра Джона Шелтона – младшего и Маргарет Паркер, называет ее «своим добрым другом и горячо любимой кузиной»⁷. Однако понятие «кузен» или «кузина» в XVI веке было довольно расплывчатым, и этот Джордж Болейн – младший мог быть незаконнорожденным сыном любого другого из клана Болейнов. В своем завещании настоятель назвал внука Мэри Болейн, Джорджа, 2-го лорда Хансдона, одним из своих благотворителей, а другого ее внука, сэра Уильяма Ноллиса,– своим душеприказчиком «по причине родственных связей»⁸. Однако и этот аргумент не является убедительным. В 1539 году Томас Болейн незадолго до смерти составил завещание, которое, однако, не сохранилось, и о его содержании можно лишь частично судить по материалам одного дела, которое впоследствии рассматривалось в канцлерском суде⁹. Судя по всему, отец Анны распорядился семейными земельными владениями (это решение было позже согласовано Генрихом) таким образом, что главным бенефициаром стала Мэри Болейн, при этом какие-либо упоминания или указания относительно его внука от Джорджа, законнорожденного или нет, отсутствовали¹⁰.

Другие появившиеся недавно мнения о том, что ремарка Томаса Тернера относительно Джейн, якобы ставшей «орудием смерти королевы Анны», взята из дневника Энтони Энтони, ошибочны. Сверившись с материалами Бодлианской библиотеки, мы установили, что источник, на который ссылается Тернер, упоминается в книге «Жизнь и правление короля Генриха Восьмого» лорда Герберта из Чербери, а не в записях в дневнике Энтони Энтони. Этот факт был установлен в 2007 году Джулией Фокс¹¹. Кроме того, она обнаружила, что источником для лорда Герберта послужила книга «Деяния и памятники» Джона Фокса, а не дневник Энтони Энтони. В книге Фокса, опубликованной в 1563 году, имя Джейн не упоминается, однако оно появляется в заметках на полях в издании 1576 года: «По некоторым сведениям [источник при этом не называется], эта леди Рочфорд написала клеветническое письмо против своего мужа и королевы Анны, своей золовки, которое стало причиной их гибели»¹².