— Мой отец, выдающаяся личность — человек высоких моральных принципов.

Мистер Пемброк не понял, какое отношение к этому делу может иметь отец адвоката, но ему было все равно. У него пока была одна забота.

— Значит, вы берете это дело?

— Я буду в Парадайз-сити завтра. Да, я отменю свой отпуск — причем моя жена устроит мне по этому поводу истерику, тут ей нет равных — и вступлю в бой за правое дело Сэма Клейтона. И не нужен мне никакой отпуск! Мне вот что нужно: пятикомнатный номер — апартаменты в лучшем отеле города, где я смогу разместиться со своими ассистентами.

— Мне говорили, что «Парадайз-хаус»… Мой клиент уполномочил меня выдать вам на расходы аванс в размере пятнадцати тысяч. Я попрошу своего секретаря перевести вам эти деньги. А как насчет вашего гонорара? Будет ли достаточно суммы пятьдесят тысяч долларов — это помимо текущих расходов?

— Вполне. Я оставляю вам все заботы о финансовой стороне дела.

Пемброк едва ли мог ожидать такого поворота событий.

Дэвидсон обыкновенно получал за ведение каждого дела шестьдесят, а то и восемьдесят тысяч, и, как было известно, он отнюдь не был равнодушен к деньгам. Что же такого особенного он усмотрел в предложенном деле? Почему он за него взялся?

— Мистер Дэвидсон, я рад, что вы согласились защищать мистера Клейтона, о чем я тут же проинформирую нашего клиента. Он, в свою очередь, проинформирует преподобного Эзру Снелла, настоятеля Первой баптистской церкви Парадайз-сити. Как мне сказали, преподобный Снелл, возможно, сумеет вам помочь… Мистер Дэвидсон, позвольте задать вам один вопрос?

— Безусловно.

— Что заставило вас все же согласиться взять это дело?

Адвокат по уголовным делам рассмеялся.

— Я отвечу вам, если вы признаетесь мне, кто ваш клиент, — предложил он сделку. — Нет? Хорошо, тогда я сам найду его или ее. Тайны! Я обожаю тайны не меньше, чем поединок в зале суда. Я же воин, мистер Пемброк, как ветхозаветный царь Давид. Я воспитан на Ветхом Завете. «Стезя праведников как светило лучезарное». Это четвертая глава книги Притч Соломоновых. «Горе тем, которые зло называют добром, а добро злом». Это пророк Исайя.

В этом человеке уживались вместе вития, проповедник, коммерсант и адвокат. В оторопении и некотором смущении мистер Пемброк из юридической конторы «Экли, Пемброк, Трэвис, Кэбот энд Гувер» постарался закруглить беседу и, положив трубку, откинулся на спинку кресла перевести дыхание. А в нескольких милях к северу в своей конторе на углу Пятьдесят седьмой улицы и Парк-авеню адвокат по уголовным делам, названный в честь двух великих библейских воинов — Джошуа[19] и Давида, — деловито отдавал указания, предвкушая битву с филистимлянами.

В тот же вечер, когда он сообщил своей жене, что отпуск отменяется, она, как и ожидалось, закатила ему отменную истерику. Но, как и ожидалось, она сразу же оную истерику прекратила, как только он объяснил ей, почему согласился поехать в Парадайз-сити и защищать Сэма Клейтона.

— Ты сошел с ума, Джошуа, — нежно упрекнула она его.

— Я не вижу иного выхода, а ты? — спросил он.

— Для тебя нет, Джошуа. Для тебя нет… Знаешь, если бы я кому-нибудь рассказала, мне бы просто не поверили.

— Так и не говори никому до тех пор, пока все не закончится, во всяком случае. А когда это закончится, — пообещал он, — мы отправимся отдыхать.

В этот самый момент миссис Джошуа Дэвид Дэвидсон возобновила свои крики.

А в Парадайз-сити Эндрю Уиллистон и Тони Арболино слушали голос другой женщины — куда более приятный. Они прибыли порознь в «Фан парлор» для последней рекогносцировки объекта. Они сидели у стойки бара — их разделяли четыре табурета, — наслаждаясь внешностью и голосовыми данными певицы-блондинки, а потом отправились порознь в игорный зал. Расположение помещений и постов охраны казино оказались в точности такими, как их изобразил на плане и описал на словах Гилман. Они немного поиграли и проиграли, после чего покинули казино с разрывом в двадцать минут. Уиллистон вернулся в свой номер в отеле «Джефферсон» в половине первого и снова изучил схему Гилмана.

— Да, все точно — операция вполне осуществима.

Все должно получиться, если, конечно, не произойдет чего-то непредвиденного.

И если человек, который никогда не ошибался, не ошибся и на этот раз, они сумеют все провернуть, не пролив ни капли чужой крови — никого не убив, за исключением вооруженной охраны.

Уиллистон зевнул и посмотрел на часы.

Через двадцать три часа и одиннадцать минут они нанесут свой удар. После этого у Пикелиса не останется сомнений, что в его логово пробрались неприятельские силы, и он, как в свое время и оберштурмбаннфюрер Эгон Гиндлер, мобилизует все силы и средства и объявит тотальную охоту на невидимых противников.

Вот тут-то война пойдет в открытую, как в старые добрые времена.

Не на жизнь, а на смерть.

21

С какой точки зрения ни посмотреть — марксизма ли, или неевклидовой геометрии, или экзистенциалистской философии, или фанатов фольк-рока, — следующий день, среда, 23 июля, стал великой вехой в скучной и мрачной истории Парадайз-сити, города на Юге Соединенных Штатов. Вообще-то говоря, в эту среду наблюдалось то же количество часов в сутках, то же количество дорожных происшествий, мигреней и поломок кондиционеров, что и во вторник 22 июля; равным образом, ни в этот день, ни накануне не проводились ядерные испытания, не было объявлено о снижении налогов и не сообщалось о том, что ученицам городских средних школ было видение Девы Марии. Днем 23-го, однако, человек по имени Дж. Д. Дэвидсон в сопровождении двух молодых людей и одной весьма фигуристой брюнетки, которую все трое называли «Долл», въехали в пятикомнатные апартаменты в «Парадайз-хаусе». Портье отметил, что по документам женщину зовут Ширли Доллберг и что все члены команды Дэвидсона указали в регистрационных карточках нью-йоркские домашние адреса. Это была вне всякого сомнения команда Дэвидсона: пожилой мужчина с длинными седеющими локонами излучал власть и авторитет.

Через полчаса после того, как они зарегистрировались в отеле, Дэвидсон и один из сопровождающих его молодых людей — субъект с песочного цвета шевелюрой и с могучим телосложением бывшего крайнего полузащитника футбольной команды университета Нотр-Дам (как оно и было в действительности) — спустились в вестибюль и укатили в такси. К удивлению таксиста, они попросили доставить их на Лоуэлл-сквер к Первой баптистской церкви.

— Это же негритянская церковь, — заметил водитель, трогаясь с места.

— Очень хорошо, — ответил Дэвидсон с добродушной беззаботностью. — Мы к тому же и не баптисты.

— Вы, ребята, правительственные служащие? — поинтересовался водитель, решив, что они представляют Федеральное агентство по изучению движения за гражданские права или Управление по борьбе с бедностью.

— Мистер Келлехер, будьте любезны, сообщите нашему шоферу, — попросил адвокат по уголовным делам, — работаем ли мы на правительство или против?

— Мистер Дэвидсон, — честно ответил могучий телохранитель-ассистент, — в течение всех тех блистательных девяти лет, что я имел честь и удовольствие работать с вами, я постоянно был свидетелем вашей неутомимой борьбы с правительством. Вы выступали против федеральных органов власти, против властей отдельных штатов, против муниципальных властей и всякий раз с неизменной преданностью своему делу и с той благородной страстью, которая всегда ласкала мое ирландское сердце. Да здравствует мятеж!

— Э, поосторожнее с этими опереточными выходками, Джек, — посоветовал Дэвидсон сурово. — Еще минута — и ты затянешь свои мерзкие гимны Ирландской республиканской армии, а меня стошнит… Но все, что сказал мой коллега, истинная правда, — обратился адвокат к шоферу. — Мы не работаем на правительство, даже не симпатизируем ему.

— А что это значит «да здравствует мятеж»? — с беспокойством спросил таксист.