— Доброе утро, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, ибо знал, что всякое упоминание о присутствующем главкоме сочли бы за бестактность. — Прежде всего отмечу, что сегодня у нас «состобор-пять».

«Состояние обороноготовности-пять» — низшая степь стратегической боевой готовности, нормальное состояние вооруженных сил США, когда нет никаких признаков военной угрозы извне или международного кризиса. Во время кубинского ракетного кризиса Комитет начальников штабов постепенно довел стратегическую готовность войск до «состобор-двух» — предпоследнего уровня перед полной боевой готовностью, но сейчас готовность составляла лишь «пятерку». Маккензи пил свою вторую за это утро кружку кофе и ждал.

— Оперативная боеготовность, — продолжал капитан, — составляет девяносто четыре процента для укомплектованных эскадрилий бомбардировщиков.

«Старик будет доволен», — подумал Уинтерс, ибо это было на два процента выше по сравнению с субботними данными.

«Черт! подумал генерал Мартин Маккензи. Наверное, это все из-за тех слюнтяев в Гомстеде, которые греют задницы под флоридским солнцем вместо того, чтобы заниматься любовью со своими „Б-52“». В цепком, как транзистор, и безжалостном, как компьютер, мозгу генерала промелькнуло несколько вульгарных мыслей и непотребных выражений — подобные слова он редко воспроизводил вслух, ибо они роняли достоинство главкомстратава. Кое-кто из его крутых предшественников — решительных и колоритных любителей сигар вроде сметливого Курта Лемея — сквернословил без зазрения совести, но Мартину Маккензи подобное поведение претило. Более того, Маккензи был не только мягче и невозмутимее прошлых главкомов, но он также бросил курить, дабы послужить примером для своих подчиненных.

«Черт!» — повторил про себя главкомстратав, размышляя над этими девяноста четырьмя процентами и мечтая о сигаре. Как только доклад закончится, он обязательно проверит эти девяносто четыре процента!

— Боеготовность «Змеиных нор», — продолжал капитан.

«Змеиная нора» было кодовым обозначением пусковых установок американских межконтинентальных баллистических ракет подземного базирования, расположенных в средних и северо-западных штатах. Каждое крыло стратегических ракет имело свое кодовое обозначение по названию одного из видов ядовитых змей — например, «кобра», «гремучая змея» и т. п. На утренних брифингах каждый день давалась общая оценка состоянию боеготовности всех пусковых установок межконтинентальных ракет.

— Готовность к пуску составляет девяносто три процента, — сообщил капитан своим характерным огайским говорком.

Ну, совсем неплохо! Эти идиоты (универсальный термин, которым генерал обыкновенно обозначал журналистов, конгрессменов и по меньшей мере одного из замов министра обороны) полагали, будто все самолеты и ракеты можно подготовить к боевому запуску просто по команде, но они думали так только потому, что понятия не имели о системе наземного обслуживания, да и знать о ней не хотели.

— Оперативная готовность ТА — восемьдесят девять и девять десятых процента.

Тут Маккензи улыбнулся. Ему всегда было приятно осознавать, что он справляется со своими служебными обязанностями куда лучше ребят из командования тактической авиацией, — эта существенная разница, конечно, была результатом более слаженной работы наземных служб. Отличное техобслуживание — важнейшее условие высокой боеготовности войск. Ну и, конечно, жесткий требовательный главком тоже.

Затем капитан стал докладывать о погодных условиях в различных частях земного шара, о недавних перемещениях советских рыболовецких траулеров в Атлантике и на Тихом океане, о расположении русских подводных лодок в Японском море, в Средиземноморье в Карибском бассейне и в северных морях, о начале осенних маневров стран Варшавского договора в южной Польше, о местонахождении высших политических руководителей и военачальников Китая и СССР, а также упомянул про сообщение ЦРУ о ближайшем испытании китайской водородной бомбы, назначенном на следующую неделю.

Никаких крупных перемещений войск вблизи границ не замечено.

Никакой активности в воздухе, никаких признаков рассредоточения войск, обычного перед нанесением превентивного ядерного удара.

Никакой необычной активности флотов.

Никаких признаков того, что советские либо китайские люди спешно покидают свои столицы, которые могли бы стать мишенью ответного удара американских ракет в случае, если та или иная коммунистическая держава осуществит ядерную атаку. Более того, русского премьер-министра ожидают в пятницу в Нью-Йорке, где он будет выступать на генеральной ассамблее ООН.

«Неплохо, — думал Маккензи, — если бы не эти чертовы девяносто четыре процента, все было бы не так уж плохо».

Брифинг закончился в 8.02, а в 8.03 Мартин Маккензи уже звонил по скремблеру командиру эскадрильи тяжелых бомбардировщиков на военно-воздушной базе Гомстед к югу от Майами. Затем он побеседовал с генералами, возглавлявшими остальные базы стратегических бомбардировщиков «Б-52» в ВЗ — Внутренней зоне Соединенных Штатов — и за рубежом. Побеседовал сурово, но не теряя присутствия духа. Ведь предполагалось, что главкомстратав — любой главкомстратав — не может быть удовлетворен состоянием дел в своем ведомстве, но в то же время положение обязывало его показывать свой свирепый норов лишь в случае серьезных провалов или вооруженных конфликтов.

В половине девятого Маккензи встал и по зигзагу коридоров направился наверх. Он миновал двух часовых у стальной двери с табличкой «УСЦ — ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но не сбавил шага. «Управление стратегических целей» было суперсекретным межведомственным разведывательным отделом, замкнутым мирком, обосновавшимся в бункере Стратегического авиационного командования на правах арендатора и непосредственно связанным с комитетом начальников штабов в Пентагоне. «Тупоголовые молчуны», — подумал главкомстратав, проходя мимо бронированной двери по зигзагообразному туннелю, который в конце концов вывел его обратно в вестибюль на первом этаже.

Когда Маккензи и Уинтерс покинули здание, солнце уже пробилось сквозь облака и свежий ветерок дул с бескрайних равнин Небраски. Генерал замедлил шаг — и адъютант замедлил шаг — и по привычке принюхался, но почти тотчас беспокойный ум генерала заняли мысли о предстоящих учениях под кодовым названием «Истинно-синее»[30], назначенных на сегодняшний вечер, и о совещании по бюджету, запланированному в обеденный перерыв завтра. В пятницу же Маккензи должен был предстать перед сенатской комиссией, и он намеревался хорошо подготовиться к этой встрече,’ чтобы убедительно обосновать запрашиваемые им расходы на создание двух эскадрилий нового бомбардировщика, в котором он позарез нуждался.

— Получи данные по Девяносто первому! — приказал он адъютанту.

— Все будет готово после обеда! — пообещал адъютант.

Четырехзвездный генерал кивнул. Не имея ни малейшего повода предположить, что совещание по бюджету завтра не состоится, Маккензи занял свое место на заднем сиденье штабной машины и взглянул на часы. 8.42. Он договорился с женой и детьми встретиться у церкви в 8.48, чтобы, как всегда, отправиться на воскресную службу. Мартин Маккензи не любил опаздывать.

Синий «универсал» неумолимо мчался сквозь холодную октябрьскую морось, прорубая для себя туннель в густом утреннем тумане, упавшем на шоссе. На немногочисленных дорогах, пересекающих голые равнины Монтаны, движение всегда небольшое, а в 7.58 по местному времени (в Омахе — 8.58) в столь дождливое и промозглое воскресное утро машин и вовсе не было. Бесконечная прямая лента бетона и ритмичное шуршание дворников оказывали умиротворяюще — гипнотическое воздействие на водителя и пассажиров, но невзирая на это, трое людей, умостившихся на переднем сиденье «универсала», были предельно сосредоточенны.

Устремленные к своей цели, они были также предельно собраны.