Трупы рядами ложились на палубе. Двадцать семь человек. «Братья», — как говорил капитан. «Что ж, для братьев и могила одна».

Наконец все носильщики освободились и отошли к переборкам, почесываясь и растираясь. Капитан сделал несколько шагов, театрально прокашлялся, изображая на лице печаль пополам с болью от желудочных колик; начал толкать неспешную речь.

Летум был бы рад заткнуть уши, но общественность могла не понять. От слов и голоса капитана за версту несло обманом, притворством и безразличием, как от дохлого пса, неделю провалявшегося на палящем солнце — разложением.

Было и еще кое-что, что Летум уловил далеко не сразу: какая-то затаенная радость, что «это случилось не со мной, а с ними, ребятки. Я в очередной раз провел вас, олухи вы безголовые. Сейчас сбросим весь этот мусор…» Вот, что, по мнению Летума, капитан хотел бы сказать.

(Как уже говорилось, сам Летум, какое бы презрение и цинизм он ни испытывал по отношению к живым, к мертвым относился с трепетным уважением. Кто знает, вдруг замолвят словечко?)

На самом же деле шкипер сыпал словами, исполненными глубокой печали и боли, прочувствованными до глубины души, будто отдавал Смерти родных сыновей. При этом он изъяснялся так просто и ясно, что даже самый малограмотный рядовой мог уловить смысл сих емких фраз.

Летума начало поташнивать. Такого бреда ему не доводилось слышать уже довольно долгое время. С прощальной речью не могла сравниться даже та великая речь, обращенная к выжившим в трюме негритянского судна. Сейчас Хоукинс обращался к мертвым — торжество и радость победы сменились печалью и горечью утраты.

Летум с неохотой признал, что шкипер все-таки человек талантливый. Пираты завороженно слушали. Все спящие проснулись, никто даже не ковырялся в зубах. Казалось, харизма капитана оглушила всех, лишив всякой воли к сопротивлению.

Но нет — стоило только Летуму поменять опорную ногу, как Смайлсон повернулся и быстро подмигнул. На тонких губах лейтенанта мелькнула презрительная усмешка.

Летум поглядел на спину капитана — широкую, открытую для любого удара. Желание послать в нее лазерный луч было почти непреодолимым. Летум стиснул челюсти, с удивлением осознав, что крепко сжимает в руке ребристую рукоять. Бластер вернулся в кобуру.

Наконец весь жалкий фарс подошел к концу. Капитан несколько разочаровал Летума — слезу так и не выдавил. Отдохнувшие носильщики начали деловито грузить трупы в мусорный шлюз — за руки, ноги, забрасывая покойных в отсек. Как в топку.

— Прощайте, друзья. — Тихие слова капитана разнеслись по всей палубе.

Один из пиратов дернул за рукоять, и шлюз выплюнул в космос первую партию мертвецов. Хоукинс развернулся, проследовав мимо отсека к лифтовой шахте. Очевидно, это и был конец похорон. Пираты начали разбредаться по палубе. Медленно, неуверенно, под бимсами вновь зазвучали соленые шутки и громкий смех.

Летум стоял и смотрел, как трупы загружают в космическую топку. Двое пиратов брали мертвеца за руки-ноги, и, раскачав, забрасывали в отсек. Всего он мог принять лишь пятерых. Трупы лежали друг на друге, с распахнутыми от бессильной ярости ртами.

— Вот так вот, брат, — сказал Смайлсон. — Не могу поверить, что когда-нибудь такое случится со мной.

— А я вот могу, — глухо, против воли ответил Летум. — Наверное, потому и умею так хорошо убивать. — Он помолчал, подбирая слово. — Насмерть.

Смайлсон усмехнулся, но промолчал.

На деревянных ногах Летум прошел к кабине лифта. Та успела вернуться, подняв наверх капитана, но рядом успела образоваться небольшая очередь. Расталкивая пиратов, Летум первым вошел в кабину. Поглядев на лицо капрала, в безумные глаза, рядовые предпочли подождать еще немного. Летум поехал наверх в полном одиночестве.

Затем он шел по палубе к своей каюте, кто-то пытался остановить его, звать на какие-то поминки в кают-компанию, но Летум хотел только одного — закрыться в каюте, провалиться в глубокий, черный сон без сновидений.

Оказавшись в каюте, он скинул ботинки и рухнул на койку. Кто-то стучал в дверь, но он не желал никого видеть. Наконец-то этот сумасшедший день подошел к концу. Никогда в жизни Летум Вагнер еще не подступал так близко к опасной грани безумия.

Что-то упиралось в бок. Ему пришлось встать, открыть сейф и выгрузить деньги. Раз уж встал, то можно раздеться. Штаны и куртка повисли на крючках, торчащих из стены возле узкой двери. Кобуры с бластерами и лазерный резак легли на крохотный столик, стоящий в изголовье кровати. Он мог дотянуться до них, просто протянув руку.

Летум закрыл глаза, но понял, что уснуть будет не так уж легко. Он слишком напряжен, нужно как-то расслабиться. Тогда Летум начал перебирать в уме события этого нескончаемо долгого дня. Разуму не за что было ухватиться, за весь день не случилось ничего такого, воспоминание о чем доставило бы хоть какое-то удовольствие.

Затем он вспомнил о том, что приобрел против воли. Совершенно бесплатно, какой-то никчемный, залежалый товар. Во-первых, он понял, что неравнодушен к судьбам своих подопечных, во-вторых же — яростно невзлюбил всех инопланетян, вместе взятых. Если с первым Летум предполагал как-то бороться («Исполнители, не более того. Пушечное мясо»), — дело практики, не более, — то второе можно даже использовать.

Когда болдарги закупили рабов, нечто пришло к нему последним. Это была не обида, не гнев и даже не жалость к соплеменникам. Скорее, все вместе взятое, густо замешанное на липком, черном растворе. Можно называть это по-разному: расовой нетерпимостью, расизмом, — факта это не меняло. Летум понял, что ненавидит Иных.

Поразмыслив над этим, он хмыкнул и потянулся за пультом от крошечного голопроектора, установленного в ногах кровати. Голографическая струя взвилась в воздух, играя красками, настраиваясь на волну. Государственный канал новостей. Подспудно Летум знал, чего ожидать. Но чтобы так, с первого раза…

— …"Небезызвестный Летум, директор концерта «Вагнер-Мониторинг», также возглавляющий, — насколько можно судить по косвенным свидетельствам, — одну из самых влиятельнейших структур организованной преступности, продолжает успешно скрываться от правосудия. Напомним нашим зрителям, что Летум Вагнер совершил ряд преступлений, подробности которых скрываются в интересах следствия. За его голову назначена официальная награда, — незначительная, по мнению ряда общественных экспертов, — когда речь идет о столь знаменитой голове. Младший брат Летума, Милан Вагнер, взявший на себя обязанности по управлению концерном, по-прежнему уклоняется от дачи пояснений государственным СМИ".

Летум выключил голопроектор, отбросил пульт подальше. Повернулся к переборке, поворочался, и, неуспокоенный, уснул.

Ему снились сны.