«В чем слова ты обвиняешь...»
В чем слова ты обвиняешь?
С тихой лаской все их встреть.
Если речь понять желаешь,
Слово каждое приметь.
От природы все невинны,
Все теснятся в речь гурьбой.
Коротки они иль длинны,
Все как дети пред тобой.
Ты пойми, – они не грубы,
Самых дерзких не брани.
Лишь пройдя чрез наши губы,
Иногда язвят они.
Все звучали очень гордо
В час рожденья своего.
Из Тримурти стала морда,
Ну так что же из того!
И со мною то бывало,
Что, сложившись невзначай,
Так пленительно звучала
Кличка: милый негодяй.
10(23) ноября 1926
«Вернулся блудный сын. Глядит из подворотни...»
Вернулся блудный сын. Глядит из подворотни
Девчонка шустрая, и брату говорит:
Упитанных тельцов пускай зарежут сотни,
Все блудный сын пожрет, и все ж не станет сыт.
И точно, – расточил отцовское наследство,
И вновь остался нищ, и взялся он за нож.
Ему осталося одно лишь только средство:
Грабеж.
10(23) ноября 1926
«Мала ворона...»
Мала ворона,
Да рот широк.
Живет Матрена, —
Ну язычок.
Кого подцепит,
Никто не рад.
Словечко влепит,
Все повторят.
Из подворотни
Таскает сор,
Сплетает сплетни,
Разносит вздор.
11(24) ноября 1926
«Как попала на эстраду...»
Как попала на эстраду
Деревенщина,
В теле чувствует усладу
Эта женщина.
Здесь за ширмою она
Ну румяниться.
На эстраду введена,
Ну жеманиться.
Распевает она песни
Очень сальные,
И от хохота, хоть тресни,
Шкеты зальные
Свищут, грохают, стучат
Всюду валенки...
...Мирно спит мальчонка-брат
В тихой спаленке.
И во сне встречаться сладко
С Ангелом-Хранителем.
Слабо теплится лампадка
Пред Спасителем.
...Для чего грешит всю ночь
Эта женщина?
Уходи с эстрады прочь,
Деревенщина.
12(25) ноября 1926
«Портной Иванов из Парижа...»
Портной Иванов из Парижа
В Париже в самом деле был.
Там, космы гладко обчекрыжа,
Он страсть к абсенту получил,
Здесь к водке перешел, но ниже
Себя в Котлове не ценил.
Теперь он ходит сизоносый,
Но ателье в Котлове есть.
Его ученики все босы,
Не мало всех их: счетом шесть,
Румяны все, слегка курносы,
Родство меж ними можно свесть.
Закройщик взят, есть подмастерье,
Чего же больше пожелать!
Его жена звалась Лукерья,
Но как «лук в перьях» целовать!
По-просвещенному Гликерья
Её он начал называть.
Хоть это имя ей забавно,
Но что же делать! муж таков,
И вот Гликерья Николавна
Столует всех учеников,
А для заказчиков подавно
У ней привет всегда готов.
Отлично мальчиков столует,
Довольно сытной им еды,
Но их провинки сразу чует, —
Видала всякие виды, —
И если мальчик набалует,
Так с нею близко до беды.
Она несет об них заботу,
Сама на них сорочки шьет,
Но уж отменного почету
Пусть от нее шалун не ждет:
Она не только их в субботу,
Но и в другие дни сечет.
– Что немцу смерть, то нам здорово.
Сходи к Петрову, озорник. —
И вот, наказанный сурово,
Босой, румяный ученик
К заказчику костюмчик новый
Несет, и слышно хнык да хнык.
Но там, где надо, вытрет слезы,
И перед барином стоит,
Как будто позабыты лозы,
И шуткой барина смешит,
Когда он мечет гром и грозы, —
Сюртук, мол, очень плохо сшит.
– Под мышкой жмет. Что ж, не заспорим,
Поправим все без лишних дум.
Костюмчик мы отлично вспорем, —
Возьмись-ка, миленький, за ум. —
Корит своим недавним горем
Он неудавшийся костюм.
Заказчик фыркнул. – Приноси же
Костюм в субботу, зеворот!.. —
Портной Иванов был в Париже,
Теперь в Котлове денег ждет,
Но мальчуган по липкой жиже
Костюм без денег принесет.
Портной кричит: – Пришел без денег!
Очки-то не умел втереть!
Без денег, брат, везде худенек,
Ты это навсегда заметь.
Жена, возьмися-ка за веник.
Что, секла? Перестань реветь.
– Гликерья Николавна знает,
Когда и в чем кто виноват,
И ежели тебя прощает,
То поклонись ей в ноги, брат. —
Приказ мальчишка исполняет,
И первой порке он уж рад.
Заказчик? Он всегда найдется,
Соперника в Котлове нет,
Текущий счет давно ведется,
От всех Иванову привет.
И водка в рюмки разольется,
Так никаких не бойся бед.
