«Опять сияние в лампаде...»
Опять сияние в лампаде,
Но не могу склонить колен.
Ликует бог в надзвездном граде,
А мой удел – унылый плен.
С иконы темной безучастно
Глаза суровые глядят.
Открыт молитвенник напрасно:
Молитвы древние молчат, —
И пожелтелые страницы,
Заветы строгие храня,
Как безнадежные гробницы,
Уже не смотрят на меня.
1 октября 1898
«Пришли уставленные сроки...»
Пришли уставленные сроки,
И снова я, как раб, иду
Свершать ненужные уроки,
Плодить пустую меледу.
Потом унылый вечер будет,
И как мне милый труд свершить,
Когда мечты мои остудит
Все, что придется пережить!
Потом полночные печали
Придут с безумною тоской,
И развернут немые дали,
Где безнадежность и покой.
2 октября 1898
«Громадный живот...»
Громадный живот,
Искаженное злобой лицо,
Окровавленный рот,
А в носу – золотое кольцо.
Уродлив и наг,
И вся кожа на теле черна, —
Он кудесник и враг,
И свирепость его голодна.
На широком столбе
Он сидит, глядит на меня
И твердит о судьбе,
Золотое копье наклоня.
»Сразить не могу, —
Говорит, – не пришел еще срок,
Я тебя стерегу,
Не уйдешь от меня: я жесток.
Копье подыму,
Поражу тебя быстрым копьем
И добычу возьму
В мой костьми изукрашенный дом».
2 октября 1898
«Если трудно мне жить, если больно дышать...»
Если трудно мне жить, если больно дышать,
Я в пустыню иду – о тебе помечтать,
О тебе рассказать перелетным ветрам,
О тебе погадать по лесным голосам.
Я позвал бы тебя, – не умею назвать;
За тобой бы послал, – да не смею послать;
Я пошел бы к тебе, – да не знаю пути;
А и знал бы я путь, – так боялся б идти.
Я холодной тропой одиноко иду,
Я земное забыл и сокрытого жду, —
И безмолвная смерть поцелует меня,
И к тебе уведет, тишиной осеня.
3 октября 1898
«Затхлый запах старых книг...»
Затхлый запах старых книг
Оживил в душе былое,
В злой тоске пережитое,
В тихом звяканьи вериг,
Дни, когда, смиренный инок,
В келье тесной, близ икон,
Я молился, окружен
Тучей пляшущих пылинок,
И славянскую печать,
Прихотливые узоры,
Отуманенные взоры
Ухищрялись разбирать.
5 октября 1898
«Ветер в трубе...»
Ветер в трубе
Воет о чьей-то судьбе,
Жалобно стонет,
Словно кого-то хоронит.
«Бедные дети в лесу!
Кто им укажет дорогу?
Жалобный плач понесу
Тихо к родному порогу,
Ставнями стукну слегка,
Сам под окошком завою, —
Только немая тоска
К ним заберется со мною.
Им непонятен мой зов.
Дети, обнявшись, заплачут.
Очи голодных волков
Между дерев замаячут».
Ветер в трубе
Плачет о чьей-то судьбе,
Жалобно стонет,
Словно кого-то хоронит.
6 октября 1898
«Ты ничего не говорила...»
Ты ничего не говорила, —
Но уж и то мне был укор.
К смиренным травам ты склонила
Твое лицо и кроткий взор.
И от меня ушла неспешно,
Вдыхая слабый запах трав.
Твоя печаль была безгрешна,
И тихий путь твой не лукав.
8 октября 1898
Голос из публики
Сочиняй ты, как другие,
Я б стихи читал такие,
Всё приятное любя.
Что ж ты пишешь? О невесте,
О любви, вражде и мести
Мало речи у тебя.
Всё бесстрастные иконы,
Покаянные каноны
Да в лампадках слабый свет,
А потом туман, болото,
Угрожающее что-то, —
Сон бессвязный, смутный брел,
Коли гонишься за славой,
Декадентскою отравой
Ты людей не угощай,
Но пиши стихи про бедных,
Иль касайся тем безвредных,
И понятно сочиняй.
8 – 9 октября 1898
«Слабеют силы...»
Слабеют силы,
Трудней идти,
Но не унылы
Мои пути.
Длиннее ночи,
Темнее дни.
Мечта, мне в очи
Взгляни, блесни.
Грозится злоба,
Но страха нет,
С мечтой мы оба, —
Отраден свет.
