24 апреля (7мая) 1923
«Пускай ликуют эти люди...»
Пускай ликуют эти люди,
Обманом здешним пленены,
Мы родины не позабудем,
Изгнанники иной страны.
Земная жизнь томит и нудит,
И только под покровом сна
Порою радость в наши груди
Прольет родимая страна.
Но мы и здешних не осудим,
И, пребывая в тишине,
Мы ждем, когда же нас разбудит
Заря в безоблачной стране.
24 апреля (7 мая) 1923
«Слишком медленно сгораю...»
Слишком медленно сгораю,
Разрушаюсь каждый миг,
И дороги вечной к раю
В темном мире не постиг.
Может быть, еще не знаю
Самых мудрых, вещих книг.
Чернобровая Сивилла
Книгу милую сожгла,
Но и этим мне открыла,
Что в сгорании дотла
Есть неведомая сила,
Крепче камня, тверже зла.
Нынче ночью разогнула
Темный свиток предо мной,
И в глаза мои сверкнула
Грозовою тишиной,
И на миг ко мне прильнула
Из обители иной.
24 апреля (7 мая) 1923
«Солнце вечное сияет...»
Солнце вечное сияет
На вершинах гор.
Славу Богу возвещает
Птичий хор.
Склон горы угрюм и бледен,
Голый камень, мох?
Бесприютен, робок, беден,
Словно чей-то вздох.
Книгу жизни раскрываю,
Чтоб горе прочесть
И над нею Божью раю
Тягостную весть.
– Знаем, знаем! – скажут снова
И гора, и рай.
– В круге пламени земного
Ярко догорай.
– Всё отдай земле земное,
И, как синий дым,
Восходи к нам в голубое,
Чист и невредим.
24 апреля (7мая) 1923
«Невольным отдыхам не рад...»
Невольным отдыхам не рад
Привыкший к долгим утомленьям.
Не выходить бы из оград,
Не предаваться умиленьям!
Строптивой воле положить
Пора бы строгие пределы,
И, доживая, ворожить,
Как ворожили тайноделы.
И ждать, что упадут цветы,
Что на закате, грустно-алом,
Они, таинственно слиты
Одна с другой, под покрывалом
Сплетая зыбкие мечты,
Придут с отравленным бокалом
Иль с умертвляющим кинжалом
Из-под заржавленной плиты.
25 апреля (8 мая) 1923
«Позабыв о светлом Фебе...»
Позабыв о светлом Фебе
У полуночной черты,
Мертвый лик на темном небе
Сеет мертвые цветы
И о нашем черством хлебе
Окаянные мечты.
Или нет заботы Гебе?
Или кубки все пусты?
Что не сгинуло, то сгинет,
Только мается пока.
Веет скудный дух пустыни
С аравийского песка.
От погибшей розы ныне
Не поднимешь лепестка.
Победительная стынет
Утомительно тоска.
Вспоминаю сказки Коры,
Покидавшей мир иной
В час, когда темнеют горы
Под внимающей луной, —
Эвменид несносных хоры
Оглашают мрак ночной,
Слышны горькие укоры,
Голос совести земной.
Мать-Деметра, ты Аиду
Персефону отдала.
Разве только панихиду
Ты отпеть по ней могла?
Слезоносную Обиду
Ты на землю навела.
Клич скорее Немезиду,
Расторгай оковы зла.
Сердце кровью ли сочится, —
Грудь разрежь, а сердце вынь,
Персефона возродится,
Ты в отчаяньи не стынь.
Пусть на землю кровь струится
Чистым сеяньем святынь,
И навеки расточится
Дух скудеюших пустынь,
Роза влагой оросится,
Свянет горькая полынь.
25 апреля (8мая) 1923
«Всегда в порывах нетерпенья...»
Всегда в порывах нетерпенья
И вечно в даль устремлена,
Она лишь в ангельское пенье
Была, пылая, влюблена.
Святая песня серафима,
Звучанье неземных огней,
Ты, для земли неуловима,
Пылала ярко перед ней,
Пред ней и песня херувима,
Сияние чистейших дней,
Змеиным ядом не язвима,
Струилась чище и ясней.
Ее душа всегда крылата,
Всегда стремительна была,
И даже Зевсовы орлята
Бежали бедного крыла.
27 апреля (10 мая) 1923
«Не клятвами любовь твоя была сильна...»
Не клятвами любовь твоя была сильна,
И не словами, бледными от повторений,
Но в небесах она ковалась, мягче льна
И пламеннее всех архангельских творений.
Вот, жертва бедная покоится в земле,
Но пламенной любви пределы кто поставит?
Атланта мрачного, смеющегося мгле,
Рука холодная пыланий не раздавит.
И славит песнь моя, ликующая вновь,
Вся упоенная воспламененным горем,
Твою нетленную, бессмертную любовь,
Сестру пылающим на вечном небе зорям.
