24 марта 1895
«Так жизнь пуста, так грезы ярки...»
Так жизнь пуста, так грезы ярки!
Над бедной радуга горит,
И вечный свод небесной арки
Глаза и душу веселит.
А под богатством зыбких красок
Зияет в бездне вещий мрак,
И говорит мне кто-то грозно,
Что жизнь направлена не так.
16 апреля 1895
«Больной, угрюмый человек...»
Больной, угрюмый человек,
Зачем глядишь ты на детей?
Зачем ты отравляешь их
Безумной мрачностью своей?
Им радость жизни суждена,
Им любы птички и цветки,
И не под силу их плечам
Мертвящий гнет мирской тоски.
8 июня 1895
«Верьте, люди, если скажут...»
Верьте, люди, если скажут,
Что безумно я живу,
И с моим названьем свяжут
Безобразную молву.
Дерзок я, нигде предела
Не нашел мой произвол.
В рай мечта моя взлетела,
В ад я сам ее низвел.
Сладким светом горних кущей
Наслаждаться не хочу.
Я к тоске, меня зовущей,
В бездну адскую лечу.
27 июня 1895
«Утомленный горячими ласками...»
Утомленный горячими ласками
Обнаженных наложниц и жен,
И куреньем восточным и сказками
В сладострастный покой погружен,
На подушках роскошного ложа
Неподвижен и мрачен владыка,
И у ног его трепетно лежа,
Не поймут омраченного лика.
Но внезапно улыбкой жестокою
Отвечая внезапной мечте,
Он встает пред женой черноокою,
Несравненной в своей наготе,
И на землю ее повергает ударом,
И бичует румяную кожу.
А потом, в утешение карам,
Вознесут к господинову ложу.
25 июля 1895
«Путь лежит по каменцу...»
Путь лежит по каменцу.
Ноги в кровь изрезал я.
Но не близок я к концу.
Всё со мной печаль моя.
23 августа 1895
«Ненавижу снова женщин и обманы...»
Ненавижу снова женщин и обманы,
Стены и туманы.
Всё и мне враждебно: пасмурные домы,
Улиц переломы,
Ненавистна правда глупая людская,
И неправда злая.
Стану утешаться данным мне жестоко
Виденьем пророка.
30 октября 1895
«Воздвигнет мне царство...»
Воздвигнет мне царство
Живая мечта, —
Там с радостью мука
Чудесно слита.
Нагой красотою
Украшу мой двор.
Пажей наготою
Насыщу мой взор.
И дев обнаженных
Светла красота,
И радостна сердцу
Моя нагота.
Веселые пляски,
И смех, и вино,
И всем мое ложе
Доступно равно.
Когда же устану
Я петь и плясать,
Неловких велю я
Схватить и связать,
И сечь прикажу я,
Чтоб тешить мой гнев,
Пажей обнаженных
И трепетных дев.
И слаще свирели
Обрадует крик,
Пронзителен, звонок,
Нестроен и дик.
Но, так же, как радость,
И муки любя,
Мучительно высечь
Велю и себя.
Мне радостна будет
Жестокая боль, —
Скрещенье жестоких,
Разнузданных воль.
6 декабря 1895
«Если б я могла, как платье...»
Если б я могла, как платье,
Плоть мою переменять,
То отбросить это тело,
То войти в него опять, —
Я умчалась бы далеко,
И в путях добра и зла
Много жизней разновидных
Променяла б и сожгла.
Испытала бы утехи,
И страдания, и грех,
И безумных пыток стоны,
И беспечно-звонкий смех.
Но жизнь однообразна,
Я – вечно та же я,
И тягостны томленья
Такого бытия.
Мой смех, моя веселость,
И все мои вины
Должны быть той же мною
В слезах растворены.
Блаженство истязанья
Так скудно веселит, —
За обнаженной мукой
Идет тяжелый стыд.
И самый стыд, – могла бы
Я радость в нем найти, —
Но вечный смех докучный
Смогу ли я снести?
Так жизнь однообразна,
Что я – мой злейший враг, —
Клеймит меня навеки
Мой каждый смелый шаг.
6 декабря 1895
«Тяжелые сны меня мучат...»
Тяжелые сны меня мучат,
Но мне никогда не наскучат.
Умею призвать их я сам.
Себя опьяняя нарочно, я жгу
В ночной тишине фимиам
Таким невозможным богам,
Что даже о том рассказать не могу.
Стремлюся я к снам этим жадно,
И мучат они беспощадно.
