Я был рад, что сестра сядет рядом, мне не хватало подруги детства. Будучи почти ровесниками, мы имели общие секреты и понимали друг друга с полуслова.

Я твёрдо решил: после ужина предложить сестре прогуляться по саду и спросить, отчего сильфа стала худа и бледна, почти бесцветна. Так я добьюсь сразу двух целей: пообщаюсь с сестрой и избегу общества Лилиан.

Я всё оттягивал момент объяснения, не желая делать Магессе больно, она ведь не виновата, что не пришлась ко двору?

— Сейчас подадут горячее и горячительное, вмиг согреемся, — словно извиняясь за прохладу, произнёс отец, когда все уселись за стол.

Мать, занявшая место на другом конце стола, обворожительно улыбнулась и промолвила:

— Дарен, можно сказать домовикам, чтобы закрыли окна. Я не хочу, чтобы мои дети и уважаемые гости заболели.

Отец кивнул и позвонил в серебряный колокольчик.

Ужин начался.

Я рассеянно смотрел в тарелку, не вмешивался в разговоры о политике и хорошем урожае зерна. Чувствовал прожигающий взгляд Лилиан, сидевшей напротив, и почти ничего не ел.

Мать, если бы не запрет отца, давно начала бы спрашивать, почему я не притрагиваюсь к еде. Старшая гранда не понимала, что сын вырос, а точнее, активно этому сопротивлялась. Иногда подобная забота меня раздражала, но чаще всё же умиляла.

Я радовался, что скоро покину дом, где обречён всегда быть маленьким, требующим неусыпной заботы, дракончиком. Но сначала необходимо воплотить в жизнь свой план.

И убедить Анну перестать злиться. «Ещё не известно, что сложнее», — подумал я.

Лилиан, как назло, молчала. Значит, пора её разговорить.

— Грандина, вы сегодня мало едите, — сказал я, улучив минуту.

Лилиан вспыхнула:

— Я волнуюсь. Уже осень, — многозначительно ответила она, вскинув на меня влажные зелёные глаза.

Я был уверен, что она специально их увлажняет, чтобы придать взгляду томность и поволоку.

Эти уловки злили. Лилиан уже всё решила, за всех подумала, тщательно рассчитала каждый шаг. Волнуется она!

— Не стоит заранее переживать о том, что может никогда не случиться, — ответил я и, поймав взгляды присутствующих, добавил: — К счастью, мы живём в устойчивом обществе, и эта зима не принесёт сюрпризов. Я надеюсь.

Сестра улыбнулась своей прежней улыбкой: ехидной и лукавой. Сильфа всегда понимала меня лучше остальных, даже лучше матери.

Ужин тянулся тоскливо и обещал быть бесконечным. Лилиан не попала ни в одну из расставленных мной ловушек, я злился всё сильнее и отвечал резче допустимого, но в конце ужина ему всё-таки улыбнулась удача. Мать принялась поздравлять будущую невестку с новой ролью жрицы.

Та склонила голову пробормотав:

— Спасибо, это большая честь.

— Правда, что теперь тебе нельзя выходить замуж? Пока срок не окончится? — спросила сестра и обменялась со мной лукавыми взглядами.

— Это так, — высокомерно ответила Магесса и, посмотрев на меня, добавила вкрадчивым голосом: — Помолвка разрешена. Всего год службы.

Пока она выигрывала, но я не собирался сдаваться, упрямством я пошёл в отца, пятого Драка. Тот невольно пришла мне на помощь, начав разговор с братьями и зятем о последних проектах Совета.

— У иномирянок и так много прав, — задумчиво произнёс старший брат. — Позволить им разводиться по собственной прихоти — просто блажь.

Его жена, высокая пепельная блондинка с горящим взглядом, опустила взгляд в тарелку.

Я понимал, что подобные беседы унижали присутствующих женщин, словно ставили их на ступень ниже, даже если те и не думали разводиться.

Мать была неравнодушна к подобным высказываниям, как и Лилиан. Только они придерживались разных взглядов.

— Иномирянки достойны уважения, никто не спорит, — ответила Лилиан, окрылённая всеобщим вниманием. — Просто Истинные расы сделали гораздо больше для процветания этой страны. Поэтому логично, что они имеют больше прав.

— Совершенно верно, — подтвердил Эмиль и снова принялся за еду.

Мать начала постукивать коготками по тарелке: верный признак злости и обиды.

— Не будем ссориться. Тема слишком щекотливая, — отец тут же перевёл разговор, видя реакцию жены.

Я всегда поражался контрасту: суровый деятель Совета и покладистый семьянин. Во время любых ссор кричала только мать, в самых серьёзных случаях отец попросту ночевал на работе, но никогда не повышал голос на жену, если не считать хлопаний дверьми.

Семейный ужин вскоре завершился, мужчины удалились в кабинет отца.

Я решительно направился следом, намереваясь игнорировать любые намёки и просьбы Лилиан, но девушка вцепилась в мою руку мёртвой хваткой и посмотрела с выражением побитой собаки.

Я поколебался и уступил, решив, что тянуть с объяснением не стоит.

Вздохнув, я кивком попросил её следовать за ним.

Священный огонь в камине придавал сил одним своим видом. Я подвинул кресло совсем близко к решётке, словно искал поддержку у оранжевых искр.

— О чём ты хотела поговорить? — спросил я, когда усадил Лилиан в соседнее кресло, отодвинув его подальше, как бы заботясь, чтобы девушке не было слишком жарко. — Хочешь, я могу открыть окна?

— Нет, всё в порядке. Мне надо привыкать к пламени.

Опять она за своё!

Я решил дать ей высказаться.

— Я обидела твою маму, — начала она, закусив губу. — Может, мне стоило попросить прощения?

— Нет. Она вспыльчива, но не злопамятна, — ответил я и улыбнулся. Лилиан должна поверить. — Наоборот, мама не любит, когда женщина не смеет и возразить мужчине. У нас в семье царят вольные нравы.

Было видно, что она успокоилась. Тут же томно посмотрела в мою сторону и, поднявшись из кресла, села у моих ног прямо на шкуру зубра.

— Карл, я жду не дождусь, пока мы будем вместе. По-настоящему, чтобы… вместе, — Лилиан коснулась губами моего перстня с голубым глазом в обрамлении серебра.

— А скажи мне, Лилиан. Правда, что тебя хотели отдать в жёны моему троюродному дяде, Тагиру? Почему-то ни ты, ни твоя родня не сказали ни слова. Я должен был узнать об этом только на вашей помолвке?

Лилиан ответила быстро, заученными словами. Явно готовилась.

— Это была воля моих родителей, — на глазах девушки сверкнули слёзы. — Я бы умерла от тоски. К счастью, они одумались.

— Кто? Тагир не согласился. Вы, должно быть, всем семейством огорчились!

Я скатился в насмешливо-уничижительный тон, чего раньше никогда не позволял в общении с дамами, но этой удалось вывести меня из себя.

— Это дядя тебе сказал?

— А ты думала, что промолчит? Троюродный — не родственник? Я не понимаю тебя, Лилиана. Он старше тебя на четверть века, вдовец со взрослой дочерью! Или власть затмила вам разум?

Лилиан уткнулась лицом в руки и молчала, продолжая сидеть у огня. Я принялся расхаживать по комнате точно так же, как и несколькими часами раньше моя мать.

— Твои обвинения несправедливы, сиятельный, — глухо проговорила Магесса спустя какое-то время, так и не подняв лица.

Я уже остыл, и мне стало совестно. Одно дело — освободиться от ненужной помолвки, другое — пляска на костях.

Я подошёл к Лилиан и, подняв её за плечи, усадил в кресло.

— Давай повременим с помолвкой, — мягко начал я, но девушка тут же вцепилась в мои брюки и прижалась щекой к рубашке, не давая уйти. — А лучше отменим совсем.

— Карл, пожалуйста, прости меня, — услышал я её горячий шёпот. — Я сделаю всё, что хочешь. Абсолютно всё, понимаешь?

— Лилиан, выслушай!

Я перехватил руку девушки и надел снятую ею тонкую бретельку платья обратно.

— Выслушай. Держи платок, я теряюсь, когда девушки рыдают.

Она машинально взяла его, но не вытирала слёзы, а комкала батистовую ткань в руках.

— Ты очень красива, даже когда плачешь, — улыбнулся я и мысленно обругал себя за то, что тяну с главным. Пора! — Но я полюбил другую.

Лилиан даже перестала лить слёзы и уставилась на меня с недоумением:

— Кого? Нежели эту… бесстыжую девку? Ты готов отказаться от меня, дочери седьмого Мага, жрицы Благочестия, ради Пришлой⁈