Когда Азиз вышел, Сужди снова вернулся к тому, от чего его оторвал визит помощника: он смотрел на карту. На ней было выделено два места, но хорошо отточенный карандаш ещё раз подчеркнул маленький участок границы между Марокко и Испанией и обвел кружком небольшой марокканский городок Рифьен — с маленьким аэродромом и пролегающей к нему почти вплотную дорогой, соединяющей город Тетуан, Марокко, и Сеута, Испания.

В аэропорту города Майами Салех Азиз купил билет до Лондона, воспользовавшись услугами авиакомпании «Итерн», и, пройдя процедуру регистрации, в толпе пассажиров направился к самолету.

Два с половиной часа назад Салех вышел из дома Ричарда Кертиса с обычным выражением лица. Рассматривая ливийца впервые, полковнику показалось, что мысли этого человека витают где-то далеко; тема разговоров никак не соответствовала задумчивым глазам и приподнятым в полуулыбке уголкам губ террориста. Вежливо попрощавшись с Кертисом, Салех поспешил на почту, чтобы связаться с Киримом Сужди. После короткого разговора он совершил небольшое воздушное путешествие из Эверглейдс в Майами.

— Салех Азиз? — Дорогу ему преградили двое в штатском.

— Да, а в чем дело?

Виктор Броквей вынул из кармана удостоверение и показал ливийцу значок Немезиды.

— ФБР. Вы арестованы. Разрешите зачитать вам ваши права. Вы не имеете права на телефонный звонок, не имеете права на адвоката, в следственном изоляторе вам запрещены будут свидания. И вообще, нас больше не интересуют ваши связи с преступной группировкой «Дети Аллаха».

— В чем вы обвиняете меня? — Азиз держался достойно, он стоял в расслабленной позе, в руках — легкая хлопчатобумажная куртка.

— Начну с дела, которое я веду. Имя охранника следственного изолятора Том Копала скажет вам все. Хотя это только малая часть.

— Вы делаете ошибку. — Все так же улыбаясь, Салех вытянул руки, на которых защелкнулись наручники.

— Мы делаем ошибку? — Полные губы Броквея слегка приоткрылись. Он поправил куртку ливийца, чтобы скрыть на время блестевшие на руках «браслеты». — Да нет, господин Азиз, мы её исправляем.

— Я гражданин Ливана, я требую…

— Вы гражданин Ливии.

Ну ничего, Азиз знал, как выйти из этого трудного положения.

— Вы немедленно должны связаться с полковником Кертисом, — четко и раздельно произнес Салех. — Он — начальник штаба военно-морской базы «Атолл». Я по-прежнему считаю это недоразумением, и полковник лично разрешит конфликт. В кармане моей рубашке вы найдете номер его телефона.

— Мне ни к чему это, я знаю номер телефона полковника.

— Вы знаете полковника Кертиса?!

— Благодаря ему я начал худеть.

— Позвоните ему, я требую!

— Его сейчас нет на месте, он срочно вылетел в Гибралтар, где его поджидает ваш приятель Сеиф Аль-Харби. Я правильно произнес?

— Тогда я вообще ничего не понимаю.

— Это пройдет, — успокоил его Броквей. — У тебя, приятель, будет уйма времени, чтобы понять это.

Кирим Сужди позволил офицеру охраны провести наружный досмотр. Натренированными движениями стражник прошелся по карманам Сужди и молча указал на палатку рядом с административным зданием ливийского совета по террору.

Старший советник Аян Эль-Гафур, подражая полковнику Каддафи, большую часть времени проводил в палатке. Советник был высокообразованным человеком, манера вести разговор выдавала в нем кембриджское образование. Он много читал, и одно время в его палатке висело изречение английского драматурга, каллиграфическим почерком отображенное на бумаге: «Патриотизм последнее прибежище негодяев». Эта фраза относилась, несомненно, к Соединенным Штатам Америки, и Эль-Гафур, давший США определение большой людской помойке, где каждый со своей мусорной кучи вопит о патриотизме, сделал его девизом заокеанской страны. Потом, поразмыслив, листок со стены снял. Эль-Гафур также был патриотом своей родины, а советники, часто посещавшие его брезентовую резиденцию, — тоже патриоты, могли принять короткий всплеск английской драматургии как оскорбление для себя. Эта фраза была общей, похожей на дышло, и старший советник не стал искушать судьбу. Ибо от одной палатки до другой, более представительной, было не такое большое расстояние.

Сегодня было ветрено, Сужди распахнул полу палатки, и ветер, ворвавшийся внутрь, поднял пыль с песчаного пола. Обменявшись с гостем приветствиями, Эль-Гафур указал ему на стул.

— Что нового, Кирим?

— Есть обнадеживающая новость. Судя по всему, Сеифа освободили из тюрьмы «Мерака». Я уверен, что это работа полковника Кертиса. — С этими словами Сужди передал советнику текст сообщения, переданного по одному из телевизионных каналов.

Эль-Гафур внимательно ознакомился с бумагой.

— Почему ты считаешь, что это дело рук американцев?

— Потому что я не верю в совпадения. Мы долго не могли выйти на «Мерак», но как только к этому мы подключили Кертиса, спеццентр не только обнаружился, но и подвергся нападению.

— Ты судишь об этом по якобы имевшей место перестрелке? Но солдаты действительно могли палить в панике.

— Жертвы, Аян, вот на что стоит обратить внимание. Готовясь к этой операции, Кертис в первую очередь должен был поставить перед собой основную задачу — избежать жертв со стороны ангольцев. Он блестяще провел операцию, и Сеиф сейчас у него. На этом этапе полковник хотел переиграть меня, получить в свое распоряжение несколько дней. Что ему удалось. И что я, собственно, планировал, рассчитывая на его ум и логику. Мы старые друзья, и я знаю его как человека умного, профессионала.

— Но после выхода в свет этой информации его действия сводятся к нулю.

— Да, информация очень своевременная, этот репортер несомненно помог нам. Хотя мне лично хотелось преподнести сюрприз полковнику.

— Без этого репортера у тебя бы ничего не вышло.

— Все равно я через день-два собирался выйти на связь с американцем, чтобы предложить ему обмен. С моей стороны это выглядело бы серьезным заявлением, и полковнику ничего другого не оставалось бы, чем поверить в мою информированность об освобождении Сеифа его спецгруппой.

— Ты предлагаешь обменять одного Сеифа на дочь полковника?

— Да.

— Мне кажется, этого мало. Нужно освободить нескольких наших людей, которые находятся в тюрьмах США. Жаль упускать такого хорошего клиента.

— Мы не упустим его.

— Вот как?

— Да, я обещаю тебе, Аян, что полковник выдаст нам Сеифа, но дочь его останется у нас. Для этого мне потребуется твоя помощь.

Советник недоверчиво покачал головой.

— Что я должен для этого сделать?

— Договориться с марокканскими дипломатами о помощи. Я говорю о процедуре обмена, обычная рутина, ничего нового.

— Почему Марокко?

— Я выбрал эту страну потому, что она — африканская страна и непосредственно граничит с европейским государством. Это оптимальный вариант, меньшего предложить нельзя, ибо это ущемит интересы американцев, и полковник будет смотреть на это подозрительно. Но мы снимем с него подозрения и обезопасим себя от актов, вызванных эмоциональным всплеском гнева и недоверия. К тому же мы зажмем его в тиски времени. И если в его голове возникнет план о захвате нашей группы в Марокко, то времени на подготовку у него не будет. Ведь для проведения операции ему придется перебросить диверсионную группу через океан, внедрить её на территорию Марокко.

— Опытным диверсантам не составит труда проникнуть на чужую территорию. Тем более что это Марокко.

— Согласен, но время у полковника не хватит. Я все рассчитал. К тому же он будет связан словом, которое ему придется дать двум сторонам марокканской и испанской, так что американцы не смогут предпринять никаких силовых действий. В делах такого рода, где участвуют дипломаты, подобные действия исключены. А ещё у меня будет надежный щит в виде дочери полковника, и прикрываясь им, я свободно уйду с территории Марокко.