Подошел касик и, поздоровавшись, пригласил гостей в свою хижину. Женщины подали вино, хлеб и жареную птицу. Возобновился вчерашний разговор, и стороны, уже лучше понимающие друг друга, приспособившись к своеобразному языку общения, узнавали все больше нового.

Первая сторона уяснила, что племя называется урукуи и насчитывает две тысячи человек, а касика зовут Паргаун. Поклоняются они отцу — Солнцу и Луне — матери. Занимаются рыбной ловлей и охотой. Из больших клубней саге делают муку и пекут хлеб. На другой стороне Топажоса, куда они переправляются в легких пирогах, растет хлопок, из него женщины изготавливают ткани. Посуду делают из глины, которой множество на берегах Амазонки, обжигают и раскрашивают изделия растительными красками. Касик вроде царя, но в основном все вопросы решают старейшины.

Вторая сторона. Гости приехали из-за огромной реки в сорок солнц отсюда. Им нужен желтый металл. Они останутся здесь, если найдут его много, и будут жить в больших домах. Они умеют воевать, но не едят пленных. Им нужна помощь — промышлять для них пищу. А они за это будут охранять поселок. Выгодное условие. Сейчас они идут в соседнее племя иругенов. Смотреть на речку, где есть золото. А через два солнца будут воевать с барикутами-людоедами — и прогонят их. Хорошо!..

С иругенами решили договориться сообща, предварительно послав к ним кого-нибудь из быстрых на ноги урукуев.

Спустя два часа в селение иругенов прибыла необычная делегация. Впереди шли Паргаун и четверо старейшин племени, прибывших к соседям вместе с испанцами на баркасе, за ними внушительный отряд в 50 человек во главе с Хуаном де Иларио, красиво гарцующим на вороном коне.

Приток Топажоса, который индейцы называли Торабсо, представлял собой неглубокую быструю речушку с песчано-каменистым дном. В том месте, где расположился поселок иругенов, находилась большая песчаная отмель — метров сто в ширину. Она доходила до зарослей дремучего леса, а в длину устремлялась на сколько хватало глаз. Но песок не означал пустынное место, он был покрыт кустарниками и травами.

Берег, на котором появился отряд конкистадоров, весь зарос буйной растительностью, нависшей над поверхностью воды. Поселок представлял собой единую улицу с двумя рядами домов-хижин. Их крыши, сделанные из огромных пальмовых листьев, острым конусом уходили вверх; стены были из бамбука, причем только три — четвертая отсутствовала, представляя этим недостающим элементом дверь. Хижины стояли на бамбуковых же помостах, а те, в свою очередь, — на сваях в метр высотой.

Иругены представляли собой точную копию своих близких соседей урукуев. Отличие было в прическах. Они подстригали спереди волосы на уровне бровей, делая прямую челку.

Население, предупрежденное о визите всесильных полубогов, с открытыми ртами и смешанными чувствами страха, удивления и восхищения толпилось в самом центре деревни.

Племена хоть и имели одни родовые корни и говорили на одном наречии, но не состояли в родстве. У каждого было свое маленькое государство с сословным делением и королем — касиком. Правда, они дружили друг с другом, общались, нередко бывали браки, и девушки-индианки уходили к мужьям в ту или иную сторону.

До сих пор они жили мирно. Но вот полгода назад племя урукуев подверглось нападению со стороны барикутов, каннибалов с левого берега Амазонки. Те пришли с севера и поселились в болотистой части джунглей, куда вела небольшая протока, находившаяся в трех милях от поселка урукуев.

Иругенов бог миловал, они пока не подверглись нападению. Но кто знает? Вожди и старейшины после чрезвычайного происшествия встречались, вернее, иругенам сделал визит Паргаун. Скорее всего это был визит отчаяния: чем смогут ему помочь соседи, до которых два часа быстрым шагом? За два часа барикуты расправятся с народом Паргауна и уплывут на своих каноэ.

И вдруг — спасение!

Спасение в виде полубогов-пришельцев, которые сумеют дать отпор людоедам. А им всего-то и надо — золото, помочь построить дома и подсобить в пропитании. Зато защищать будут и тех и других. Даже больше. Они сами выступят в поход против людоедов и прогонят их навсегда. Слух о воинственных людях быстро разнесется по джунглям, и уже никто не захочет нарушать мирного покоя братских племен.

Вот в такой тональности и проходил разговор между Паргауном, касиком иругенов Уджуменом и старейшинами во время торжественного обеда в честь заокеанских братьев.

Окончательную точку в этом вопросе поставил сам Хуан де Иларио, сказав, что здесь — у иругенов — он тоже собирается построить pueblo o villa, поселок. В нем будут жить солдаты, денно и нощно охраняя мирное население. И, чего не упомянул командор, следить за работой иругенов по добыче золота.

После заключения джентльменского договора о сотрудничестве, скрепленного рукопожатиями, дон Иларио попросил показать, как иругены добывают золото.

А очень просто!

Несколько индейцев залезли по колено в воду и, как от нечего делать, стали шарить руками по дну, отодвигая камни и крича на бестолковых рыб, которых тут кишмя кишело и которые мешали рассматривать на дне тускло поблескивающие кусочки металла.

За 10 минут дону Иларио насобирали таким образом целую пригоршню золота.

«Господи, — думал командор, ссыпая его в широкий карман камзола, — да это же золотая река! А собирают руками! Им нужно наделать cantaras неглубоких блюд, чтобы они мыли золото, мыли, не пропуская ни одного камешка. А песок! Senor Jesus! Они же не обращают внимания на золотой песок! Завтра же засажу за работу этих… как их… урукуев наделать глиняных чашек и хорошенько обжечь их. А почему завтра? Сегодня!»

Собирать браслеты и ожерелья с населения дон Иларио не стал: пусть носят. Пока.

А сейчас возбужденный и радостный командор в честь «открытия» Rio del Oro — Золотой Реки — приказал пяти солдатам дать залп из аркебуз по стоящей на берегу пальме.

Когда стих гром, рассеялся дым, а с пальмы упали последние кокосы и листья, дон Иларио с изумлением увидел, что в деревне никого нет.

Лишь спустя полчаса из дремучих зарослей появились первые смельчаки, цвет кожи которых из медного превратился в сиреневый.

Повелители грома и молний с усмешкой уселись на коней, и дон Иларио пришпорил свою лошадь.

Паргаун и старейшины, мелко дрожа, потрусили следом.

На очередном совете влиятельных кавальеро, состоявшемся в этот же вечер за три часа до «Salve»[18], было решено незамедлительно начать строительство фортов. Основной форт будет именоваться Бель-Прадо (Красивый луг), мелководную речку переименовали в Рио-Рико (Богатая река), а будущие стены крепости у иругенов теперь следовало именовать Рабочим поселком.

Алькальдом — комендантом форта на золотоносной реке был выбран 50-летний Мартин Сармьенто из Кадиса, соратник дона Иларио, суровый и беспощадный воин, прославившийся своей жестокостью в войне с маврами. Его помощником стал Гарсия Кристоваль. На него возложили обязанности по надзору за работой занятых золотодобычей индейцев и наказание непослушных — вплоть до публичной казни как наглядный урок остальным, дерзнувшим ослушаться и отойти от устанавливаемой с этого дня дисциплины и нормы в Рабочем поселке.

В тот же вечер был назначен и ответственный за переправку золота из Рабочего поселка в Бель-Прадо. Им стал Родриго Горвалан — то самое доверенное лицо судовладельца из Кадиса, продолжавшего свою деятельность в родном городе. Не нужно говорить, что губернатором был избран дон Иларио. Он же взвалил на себя и непомерный груз совмещения ещё нескольких должностей: главы управления, коменданта и коронного судьи. В Испании все эти должности назывались одним словом — алькальд. Что касается первых двух, то они не вызывали сомнения и были совершенно справедливыми, но вот последняя — коронного судьи — порождала у некоторых членов совета ироническую улыбку. Коронный — значит служащий короне, исполняющий её волю, представляющий её власть в лице наместника, наделенного ею, короной, соответствующими полномочиями. Дон Иларио же не был ревнивым служителем царствующих особ.